Плач Ахилла по Патроклу, Ахилл замыслил гнусность неодобряемое божеством.
Дух Патрокла является к спящему Ахиллу и просит того поскорее похоронить
его тело. Ахилл нарушает слово данное Сперхею его отцом Пелеем. Тело
Патрокла предаётся огню.  Поминальные по Патроклу спортивные игры с
вручением призов.
…

Так в Илионе народ сокрушался, в горе тягчайшем своём пребывал,
Что их всех, в такое несчатье повергнет, из них ни один и не предполагал.
После того как ахейцы вернулись на брег Геллеспонта к своим кораблям,
По чернобоким рассеялись быстро, себя посвятить неотложным делам.
5 Но не позволил Ахиллл мирмидонцам как прочим вожди, по судам разойтись,
К войнолюбивым товарищам с речью, своей обратился, чтоб подобрали́сь:
«О мирмидонцы мои, быстроконные, верные други, кровавой войны,
Не отпрягайте коней от ярма их, мы ещё что-то, все сделать должны.
Мы на конях, в колесницах, приблизимся, к телу Патрокла, чтоб почесть воздать,
10 Чтобы оплакать его, как ведётся, его в путь последний нам надо собрать.
Эту от нас подобает умершим, честь по обычаю всем не забыть,
И мы ж Патроклу не меньшую почесть, а большую даже должны проявить.
После того же как плачем в печали, мы чувства к Патроклу свои изольём,
Из колесниц, от ярма наших быстрых, и резвых коней, вслед за тем отпряжём.
15 Там же все ужинать сядем, готовить, трапезу начали люди мои,
Тут Ахиллес начал горестный вопль, и следом за ним остальные бойцы.
Трижды Патроклово тело объехали, все колесницы Ахиллла царя,
Плакали вместе, Фетида желанье, у них возбудила, обычая для.
Слёзы доспехи мужей орошали, и слёзы мужей орошали песок,
20 Все тосковали о славном солдате, и всеми любим был в войсках имярёк.
Громкий их плач начинает правитель, а им был Ахилл, он и плач начинал,
Милому другу на грудь свои руки, руки убийцы положив сказал:
«Радуйся милый Патрокл, хотя ты, в жилищах Аида, но всё для тебя,
В чём я тебе обещался живому, и что после гибели, делаю я:
25 Гектора труп притащив, хищным птицам и псам на съедение нынче отдам,
Возле костра твоего в обещание, дюжину пленных я смерти предам.
То Трои прекрасных сынов отобрал я, так отомщая убийство твоё».
Тут он на Гектора гнусность замыслил, а то во вниманье берёт божество:
Ничком перед ложем, Патрокла покойного, в пыль его бросил, что тот труп скота,
30 С плеч между тем мирмидонцы доспехи, свои поснимали – ещё есть дела.
Коней распрягли громкоржущих из сбруи, о них позаботились прежде всего,
Пред кораблём Ахиллеса расселись, толпою несметной, все до одного.
Пир похоронный, обильнейший он же, устроил для них, как обычай велел,
Много быков под лоснящейся шкурой, забил для того, и каких он хотел.
35 Там под железом хрипя извивалось, и блеющих коз и немало овец,
Для варки в котлах над огнями стояло, немало по стану треножных колец.
Жарилась туша свинная с блестящим, лоснившимся салом, на их вертеле,
Хоть чашею черпай текла вкруг умершего, кровь тех животных вокруг по земле.
Тут Ахиллеса, цари всех ахейцев… взявши под руки, гурьбой повели,
40 К пастырю войска все, к Агамемнону, к сыну Атрея: решились таки!
Только с трудом убедивши товарища, гневное сердце своё замирить,
Тотчас как в ставку Атрида явились, о чём не забыли весь стан известить,
Вестникам звонкоголосым отдали, они приказанье поставить треног,
Чтобы в котле, из реки воду чистую, жаркий огонь, для мытья нагреть мог.
45 Думали что им удастся Пелида, уговорить чтобы смыл с себя кровь,
Грязь как и пыль, – наотрез отказался, клятвой поклялся что было за новь:
«Зевс мне свидетелем, он, высочайший, сильнейший навеки в Олимпа богах,
Не подобает купальной воды к голове мне приблизить, пока я в долгах.
Прежде чем друга огню не предам я, холм не насыплю могильный его,
50 И не обрежу волос в день известный, я же не смою с себя ничего.
Скорбью такою скорбеть не придётся, мне самому, во второй уже раз…
Пока сам я жив, средь живых нахожуся, то есть, пока ещё, я среди вас.
Нечего делать, сейчас подчинимся, еде ненавистной, а завтра вели,
Ты, как ахейский верховный правитель, народу всему за дровами идти.
55 И всё другое пора приготовить, что мертвецу подобает, когда,
В сумрак подземный к Аиду исходит, нас покидая уже навсегда.
Пусть поскорее его уничтожит и скроет от взоров, нещадный огонь,
И люди возьмутся за дело какое, готовить оружие или же бронь».
Слушали все со вниманьем Пелида и с ним согласились, понять: почему?
60 Было не сложно, тут ужин собрали, и Агамемнон пригласил всех к нему.
День завершался тяжёлый кровавый который принёс всем ахейцам успех,
Все пировали, вели разговоры, и даже был слышен негромкий, но смех.
После того как едой и питьём все… люди насытились и разошлись,
Вожди обсудив предстоящее утром… каждый к своим к кораблям подались.
65 Сам Ахиллес у шумящего моря, среди мирмидонцев лежал на песке,
В местечке свободном где волны плескались, и думал о завтрашнем тягостном дне.
Там его сон охватил, все решающий, горести духа, глубокий причём,
Он утомил себя яро преследуя, Гектора, вкруг Илиона бегом.
Вдруг пред Пелидом Патрокла злосчастного, встала измучившаяся душа,
70 Схожая с ним, совершенно глазами, прекрасными кстати, с него ростом вся.
Голос его был, в одежде его всей, та что на нём, в той была и она,
Встав над его головой говорила, к нему обратилась, – сказала слова:
«Спишь ты спокойно! Забыл обо мне ты! Даже и думать уже позабыл!
Не был к живому ты так равнодушен, как к мёртвому нынче: а что говорил?
75 Похорони, чтоб в Аида я царствие, мог поскорее пройти ворота,
Души и тени усталых меня там, гонят от врат, не пускают меня.
И не хотят мне позволить в толпу их, войти за широкою Стикса рекой,
Тщетно брожу вдоль шороковоротного дома Аида, ни свой, ни чужой.
Горестно мне! Дай-ка руку товарищ! Раз тело моё вы сожжёте и я,
80 Уже никогда не приду сюда снова, в аидов я дом ведь уйду навсегда.
Больше с тобою живые не будем, держать мы совета, вдали от друзей,
Решая вопросы, решая проблемы, прошедших, текущих, грядущих всех дней.
Кера ко всем беспощадная, власти, что от рожденья я сразу подпал,
Меня поглотила, тебе мой приятель, такая же участь… как сам мне сказал.
85 Хоть на бессмертных похож ты, но тоже … гибель принять под стеной суждено,
Богатых троянцев, но это не важно, ведь Керам не важно чьё это добро.
Я же другое скажу, и прошу тебя, это исполнить, ты невдалеке,
Сложи мои кости, с тобою я вырос у вас в вашем доме, я был при тебе,
Мальчиком малым отец мой Менетий, привёз меня в дом ваш, из нашей земли,
90 Я совершил там убийство, ужасно, но ведь не нарочно, в порыве игры.
Амфидама́нтова сына… я в тот день…. ссору затея… за бабки убил,
По глупости детской… сегодня бы это… поверь… ни за что бы я не совершил.
В доме же вашем Пелей меня принял, принял в семью, и тем принял к себе,
И воспитал, и назначил мне спутником, быть во всех битвах всегда при тебе.
95 Пусть же и кости, обоих скрывает, одна на нас урна, под общим холмом,
С ручкой двойной, золотая, в подарок, тебе от Фетиды, что в стане твоём».
Слово Патроклу в ответ быстроногий, не думая долго вопросом задал:
«О, для чего дорогой ты явился, и для чего ты мне всё излагал?
И для чего говоришь по порядку, да так подробно, мне всё изложил?
100 Точно исполню, со всем я согласен, и как прикажешь, и как ты просил!
Но подойди же поближе, приятель, мне руку подай и почувствуй тепло».
Так он сказал протянул к нему руки, но не почувствовал тела его.
Словно туман, словно дым, Менетида, душа испарилась, под землю ушла,
Ахилл на песке поднялся́ поражённый, и ущипнул с недоверьем себя.
105 Скорбно руками всплеснул, убедившись… что это был только предутренний сон,
Кругом огляделся увидел дружину, сказал себе внятно и медленно он:
«Боги… так значит, какая-то есть всё ж… душа человека как образ живой,
В доме Аида и призраки там же, но жизненной силы в них нет никакой.
Целую ночь напролёт, злополучного, друга душа, предо мною была,
110 Стояла и горько рыдая в печали, мне всё говорила подробно сама,
Видом с ним схожая, точно такая, одеждой и ростом, с таким же лицом».
После его слов, у всех появилось, желание плакать, – лить слёзы ручьём.
Их, розощёкая Эос застала всех, в горестном плаче при их мертвеце,
Агамемнон, часть людей дав и мулов, собрав из всех ставок, послал налегке,
115 В лес их послал, за дровами к кострищу, старшим над ними же был Мерион,
Он был товарищем Идоменея, и внуком Миноса ведь тоже был он.
Двинулись в путь захватив топоры свои, взяли и крепких верёвок с собой,
Спереди мулы шагали, как справа, так же и слева, табун их большой,
Так и добрались к долинам широким, богатой потоками Иды-горы,
120 Там разобрались и распределились, и в дело пустили свои топоры.
Острой, широкою медью поспешно, рубить принялися деревья с листвой,
С треском великим валились деревья, рубился же ими лишь дуб молодой.
После того их рубили на части, и к мулам крепили, верёвки вязав,
Мулы же роя копытами землю, пошли сквозь кустарник свой путь скоротав.
125 Так и быстрее достигнут равнины, и так им короче весь путь их лесной,
Брёвна и все дровосеки несли ведь, несли на себе их, они в стан морской.
Так приказал Мерион управитель, отважного Идоменея он друг,
Предусмотрел, чтобы дров всё ж хватило, не хорошо коль не хватит их вдруг.
Поочерёдно все брёвна сложили, на берег, то место Пелид выбирал,
130 Под холм погребальный, как и для Патрокла, и для себя его предназначал.
После того как дрова они всюду, кругом побросали, уселись толпой,
Замерли все в ожиданье, Ахилл тут, сразу же отдал приказ им всем свой.
Войнолюбивым своим мирмидонцам он, время не тратя зря, тут приказал,
Чтобы коней запрягли в колесницы, и чтоб доспех, каждый свой одевал.
135 Тотчас же все мирмидонцы вскочили, доспехи надели оружие взяв,
На колесницы поднялись возницы, пешие ж двинулись в строй прежде встав.
Конные шли впереди авангардом, вслед им пехота вся, тучею шла
Тело Патрокла несли в середине, горькая ноша их это была.
Люди в пути себе волосы стригли, на тело Патрокла чтоб их положить,
140 Весь он был ими покрыт по обряду, обряд этот каждый хотел совершить.
Ахилл же придерживал голову друга… не робкого друга в Аид провожал,
Так и дошли все до места, к которому… полк лесорубов дрова натаскал.
Труп положили и бревна поспешно… укладывать стали, в огромный костёр,
Тут Ахиллес встав поодаль, в сторонке, волосы русые, прядь взяв, потёр,
145 С детства растил их для бога речного, для бога Сперхе́я, но глянул на брег,
На море свинцового цвета, на волны, на плавный под силою ветра их бег.
Думал недолго, сердито промолвил: «Тщетно, Сперхе́й, обрекался тебе,
Тебе мой родитель, молясь заверяя, и всё это будто в таком давнем сне.
Мол если назад ворочусь я в отчизну, мою дорогую, он срезать хотел,
150 Волосы эти, тебе с гекатомбой, большой принести, но другой здесь ход дел.
Нехолощённых баранов закла́ть он, помниться мне, пятьдесят обещал,
Чтобы их кровь на источник твой пала, пред алтарём он твоим так сказал.
Как тебя старец молил, не исполнил, ты его просьбы, так не обессудь,
Раз не вернуться на землю родную мне, клятву отца ты всё ж должен вернуть.
155 Волосы дам унести я с собою, Патроклу герою, так будет честней».
Срезал он волосы вложил их в руки… другу-товарищу, и стал с тем мрачней.
Кудри свои он отправил к Аиду, а много ль осталось ему самому,
У всех появилось желание плакать, и каждый отчётливо знал: почему?
Их скорбью объятых покинуло б солнце, не обратись Пелид с речью такой,
160 К Агамемнону: «Твои сын Атрея, все люди исполнят приказ, и любой!
Плачем пора бы уж сердце насытить… пусть разойдётся народ от костра,
Ты уж скажи, чтоб готовили ужин, народ накормить бы, не ели ж с утра.
Мы же, которые более всех здесь, плачем об умершем, сделаем всё,
Что в этом случае будет потребно… и, даже может быть больше того.
165 Пусть все вожди, тут остануться с нами, воины ж пусть отойдут все к судам».
Агамемнон когда это услышал, всех отослал по своим кораблям.
Те лишь остались, кто должен учавствовать, в том погребеньи, а также вожди,
Сруб они вывели в сотню ступней, шириной и длиною, наверх же они,
В глубокой печали, Патрокла героя, в средину положив, доставленный скот,
170 Быков круторогих, овец много жирных, забили осилив немало работ.
Их обдирали и жир с них срезали, чтобы покойника им обложить,
Тело Патрокла Ахилл этим жиром, сам обложил чтоб при нём ещё быть.
От головы до ступней обложил он, туши туда ж, на костёр побросал,
Там же расставил сосудов двуручных… их маслом и мёдом доверху набрал,
175 К ложу он их прислонил, чтоб стояли, и крепкошеих коней, четырёх,
Бросил в костёр, надрываясь, стеная, и двух собак со двора, пустобрёх.
Девять собак у стола Ахиллеса, кормилось, уже не один даже год,
Ахилл двух забил и в костёр их отправил, чтоб был с Патроклом собачий народ.
Также двенадцать сынов благородных, отважных троянцев, в костёр положил,
180 Свершив нехорошее, гнусное дело, он их для этого только, убил.
Силе ужасной огня, предоставил, пастись на костре, как дрова подпалил,
И зарыдал, дорогого товарища звать принялся он, и заголосил:
«Радуйся милый Патрокл, хотя ты, в жилищах Аида, но делаю я,
Всё для тебя, что тебе обещал я, и раньше, и позже, до этого дня.
185 Вместе с тобою двенадцать отважных, и благородных троянских сынов,
Жадный огонь пожирает нещадно, ради тебя я и больше готов.
Гектора ж я не огню, а собакам, отдал на съеденье, как и обещал».
Но Гектора псы те, пока не касались, Ахилл ещё этого правда не знал.
Псов отгоняла от тела Зевесова дочь Афродита, и день весь и ночь,
190 Мазала труп амвросическим маслом… труп сохранить могло масло помочь.
Мазала чтоб Ахиллес не уродовал, тела когда по траве волочил,
Облаком чёрным, умершего Феб сам, с неба до самой земли ведь накрыл.
Столько пространства накрыл, сколь покойник, телом своим на земле занимал,
Чтоб он от силы палящего солнца, раньше поры своей не иссыхал.
195 Не разгорался костёр тот под умершим, не занимался огонь всё никак,
Тут и задумал Ахилл быстроногий с ветра́ми немедля пойти на контакт.
Встав в стороне от костра, двум ветрам он, с просьбой великой молитву читал,
Ветру Борею и ветру Зефиру, за помощь в нужде, жертвы он обещал.
Он их молил прилететь поскорее, чашей златой возлиянья творя,
200 Чтобы на срубе все трупы сгорели, дрова запылали, сжигая до тла.
Вестницей быстрой помчалась Ирида, услышав молитву Пелида,
Помчалась к ветрам не теряя секунды, Ахилл не молился для вида.
Они у несущего бурю Зефира, в то время как раз все собра́лись,
Пируя в нём весело, день провести тот, они все там, намеревались.
205 На каменном стала пороге Ирида, внезапно, как к ним добежала,
Они тут вскочили к столу приглашали, как впрочем она ожидала.
Сесть отказалась однако, сказала: «Не до сидения мне,
Спешу к океанским теченьям уж время, там то, что желаю себе.
Я в край эфиопов спешу, гекатомбу, намерены там приносить,
210 И я б пировать там хотела, и это, никак не могу пропустить.
Шумного просит Зефира с Бореем, Пелид быстроногий к ним в стан прилететь,
Прекрасные жертвы за то обещая, должно там кострище до тла прогореть.
Чтобы палящий огонь вы раздули, Патрокл на этом костре,
По стану о нём все ахейцы горюют, сейчас там проблема в огне».
215 Сказав то ветрам, удалилась Ирида, скорей в эфиопов края,
Они поднялись исправлять положенье: уж если в ветрах там нужда.
С шумом ужасным помчались, погнали, они облака пред собой,
Дуя неистово, моря достигли, и гладь возмутили волной.
От бури свистящей вдруг вздыбились волны, на берег троянский пошли,
220 Ветры ударили в сруб, и взвилось там, пламя от малой искры.
Ночь напролёт они вместе на пламя, по смерти костра налетали,
Дуя со свистом, сильней и сильней всё, огнище в дровах раздували.
Из золотого двуручного кратера, ночь напролёт сам Ахилл,
Черпая чашей вино то, на землю, тонкою струйкою лил.
225 Землю вином поливал, увлажнялась, земля тем вином под ногами,
Душу Патрокла при этом он звал, она ж за Аида вратами,
Кости сжигая горюет отец так, над юным единственным сыном,
Смертью до брака он тяжкое горе, принес сам родителям, милым.
Медленным шагом, глубоко вздыхая, костёр обходил Ахиллес,
230 Земле возвещая о свете взошедший… возвещал Зареносец с небес.
Следом Заря распростёрлась над морём, в платье шафранном своём,
Огонь прекратился, костёр догорел весь, но жар был силён ещё в нём.
Ветры взвились и к себе устремились, в дорогу обратно, домой,
Морем фракийским, оно застонало, бушуя высокой волной.
235 Прочь от костра отошёл Ахиллес, усталый на землю он лёг,
И сладостный сон на него ниспустился, настолько Пелид занемог.
Народ в это утро, направился сразу же… к сыну Атрея толпой,
Топот и шум подходящих Пелида, от сна пробудили… поднялся герой.
Он приподнялся и сел, и к ним с речью, такой обратившись, сказал:
240 «Ты сын Атрея, и все остальные, нам день новый: что, уж настал?
Дело из первых, – вином искромётным, костёр загасите, всю силу огня,
Там где под пеплом она сохранилась, туда мы и спрыснем из чаши вина.
Потом же давайте, мы кости Патрокла, Менетьева сына в золе соберём,
Их от других отобрав, что не трудно, они в середине, легко их найдём.
245 Он в середине лежал, остальные, лежали-горели все по сторонам,
И далеко, да к тому ж вперемежку, это отсюда уже видно нам.
Кони и люди там, я не делил их, там же ещё и собаки мои,
Кости ж Патрокла изымем из пепла, в сосуд золотой сразу сложим их мы.
Сложим туда их, покамест и сам я, в печальном Аиде не скроюсь навек,
250 Слишком высокой могилы над ним я, прошу вас не делать – недолог мой век.
Так лишь, приличный на вид только холмик, потом уж его в высоту, в ширину,
Сделают пусть, что останутся в стане, прежде чем сядут на судне к веслу».
Высказал волю свою сын Пелея, и подчинились ему сразу все,
Тут же костёр загасили неспешно, принято так, тут вопрос не в вине.
255 Всюду где пламя ходило, из чаши, в это же место полили вино,
Рушился пепел глубокий на землю, так кости Патрокла собрали всего.
Сло́жили с плачем в сосуд золотой их, плотною тканью накрыли льняной,
Окрест костра сразу круг начертили, под плановый холм, но пока временной.
Сразу под холм заложили фундамент, насыпали землю и прочь подались,
260 Но удержал их на месте Ахилл всех, в круг усадил, чтобы не разбрелись.
Вынес призы с кораблей и немало, тазов и треножников, много чего,
Мулов доставил, коней быстроногих, быков крепколобых, и к ним всем ещё,
Жён, с поясами красивыми вывел, железо, что редкостью было тогда,
Всё это вкупе предложил призами, за состязанья вручать от себя.
265 Прежде всего предложил для наездника, для победителя быстрой езды,
Треножник ушатый на двадцать две меры, искусницу женщину, – также в призы.
Второму кобыла шестигодовая, носящая мула во чреве своём,
С уздой незнакома, седла не познала и вообщем ещё не была под ярмом.
Третьему приз – на огне не бывавший, белый прекрасный, блестящий котёл,
270 В четыре вместимостью меры он будет, на всех впечатление он произвёл.
Два золотых он таланта назначил, тому кто четвёртым, на финиш придёт,
Пятому – медный двуручный сосуд он, в огне не бывавший сам преподнесёт.
После того поднялся́ он и слово, пред состязаньем, как водится взял:
«Вождь всего войска, и вы, аргивяне, призы что желающим я объявлял,
275 Вот на арене, для быстрых наездников, всё что в награду им – я положил!
Если бы в память другого, сегодня мы, здесь состязались, то я б победил!
Первый-то приз, уж конечно бы сам я, по результатам бы завоевал,
Вам ведь известно, что всех превосходят, кони мои, что отец мой мне дал.
Всех остальных быстротой превосходят, ибо бессмертны лошадки мои,
280 Отцу моему Посейдон в дар привёл их, отец уже стар, они ж всё молоды.
Но в состязанье ни я не вступаю, ни кони лихие, сегодня без нас,
Пройдёт состязанье, призы эти, люди, сегодня назначены, только для вас.
Кони мои потеряли возницу, громкого славой, известного вам,
Сколько он раз поливал им на гривы, волнистые, масло, и тот же бальзам.
285 Свесивши гривы, до самой земли теперь, кони мои неподвижно стоят,
С печалью глубокою в сердце, всё время, они о Патрокле ещё всё скорбят.
Вы же, кто хочет, вступить в состязание, каждый готовьтесь – уж время пришло!
Кто в лошадях своих очень уверен, в своей колеснице – попросим того!»
По́дал сигнал Ахиллес и наездники, быстрые встали у старта черты,
290 Выступил первым меж всеми Евме́л тогда, он сын Адме́та и сын Алкесты́.
Этот Адме́т как раз, царь града Фе́ры, в ристаниях конных он не уступал,
Вослед за Евме́лом, уже Диомед им, – он многомощный, в соперники встал.
Тросовых он под ярмо лошадей вёл, что он в бою у Энея отнял,
Сам же Эней, был спасён Аполлоном, в последний момент, не то б замертво пал.
295 После того Менелай русокудрый, богорождённый поднялся встать в ряд,
Подвёл под ярмо он, коней быстроногих, Э́фу с Пода́ргом, а те уж храпят.
Эфа та, Агамемнона кобыла, ему её вождь Ехепо́л подарил,
Чтоб не идти с ним под Трою войною, в своих сте́нах дома остаться решил.
Ветра́м всем открытая Троя – не в радость, когда полной чашей был собственный дом,
300 Большое богатство от Зевса имел он, всё прочее было ему нипочём.
Жил Ехепо́л в Сикио́не пространном, на юге, а там благодатна земля,
Эту кобылу и впряг Менелай там, Подарга запряг он уже от себя,
Следом запряг лошадей густогривых, совсем молодой ещё вождь Антилох,
Он сын блестящий, высокого духом, старца Нелида – в советах тот, бог.
305 В Пилосе рождённые быстрые кони, в его колеснице стояли,
Спокойные кони, ни в чём заполошность, они ещё не проявляли.
И Нестор старик подошедши, советы, начал разумному сыну давать:
«Молод ещё Антилох ты, и многое, в скачках рискованных должен познать.
Боги тебя научили приёмам… и это известные Зевс с Посейдоном,
310 Эти же боги тебя возлюбили, многому в конной езде научили.
Так что чрезмерно тебя наставлять, попросту время, без толку терять.
Мастер ты сам вкруг столба заворачивать, резвых и быстрых в упряжке коней,
Но медленны в беге лошадушки наши, и здесь проявить бы смекалку скорей,
Вот и боюсь чтоб беды не случилось, кони противников легче, гляди,
315 Лучше тебя ж, поступить не сумеют, тебя ж не умней, в этом деле они.
Так что мой друг, я одно лишь скажу… вложи себе в сердце, сноровку свою.
Всякого рода сноровку фиксируй, чтоб лучших призов не отняли,
И лесоруб ведь не силой берёт, а то б все деревья стояли.
Так со сноровкой ведёт по волнам, кормчий корабль по морю,
320 Лёгкий, бросаемый в стороны ветром, тут без сноровки быть горю.
Так же и в гонках, сноровкой один, всегда побеждает другого,
Вроде давно уж известно то всем, и каждому это не ново.
Слишком один положась на своих, резвых коней, колесницу,
Сбрую проверит, и вожжи, и кнут, забудет про ось, и про спицу.
325 Без толку кругом широким мотается, влево, без то́лку и вправо,
По по́лю несутся лошадки без цели, а он ими правит в забаву.
Тот же кто в деле хитер и смекалист, с худшими даже конями,
Глаз со столба не спускает и близко, его обогнёт колесами,
Знает когда натянуть крепче вожжи, держит уверенно их и следит,
330 И за передним возницей присмотрит, иль обойти ещё кто норовит.
Цель укажу тебе ты лишь запомни, а как доедешь, увидишь и сам,
Вон поднимается ствол, в сажень маха, это и цель, и опасность вся там.
Ствол этот, может быть дуба какого, а может быть ствол и обычной сосны,
Высох давно, обдуваем ветрами, но не гниёт – не вредят и дожди.
335 Справа и слева ствола там, два камня, высятся белые, вон, приглядись,
На повороте дороги, хоть поле, всюду свободно, но ты берегись.
Может там старая чья-то могила, может быть столб поворотный стоял,
Нынче его для бегов, Ахиллес нам, для состязания сам подбирал.
Близко примчавшись к столбу, заворачивай, с правой его стороны обходи,
340 Сам же покрепче держись в колеснице, влево всё тело слегка наклони.
А вот коня, что под правой рукою, криком гони и бичом подгоняй,
Левый пусть конь мимо цели проходит, правого вожжи совсем ослабляй.
Чтобы казалося, будто по самой, поверхности цели, твоя ось прошла,
А камень задеть опасайся, опасность, трагедии в этом, поверь, велика.
345 Так изувечить коней, очень просто, и колесницу, впридачу разбить,
Этим ты прочим доставишь лишь радость, себе поношенье, тут надо следить.
Будь же поэтому, сын, рассудителен, будь осторожен, а столб обогнёшь,
Если ты в беге своём, поворотный тот, то в тех буераках, тебя не возьмёшь.
Нет никого кто тогда обогнал бы, или настиг бы тебя на пути,
350 Хоть Арио́н сам, божественный мчался б, Адра́ста царя, ему не обойти.
Божественный конь, от небес происшедший, и быстроногий как ветер Борей,
И даже троянские кони властителя, Лаомедонта, отстанут скорей».
Так он сказал и на место уселся, Нестор рождённый Нелеем, как лишь,
Дал наставления милому сыну, подробно во всём, и теперь сын – смотри ж.
355 Пятым своих лошадей густогривых, в упряжь поставил сам вождь Мерион,
Жребии в шлем побросали немедля, и несколько раз был встряхнут сильно он.
Сам сын Пелея шлем встряхивал этот, и он достаточно силы придал,
Жребий же первый, попал Антилоху, Нестора сыну, о том он мечтал!
Второй же владыке Евме́лу достался, а третий уже Менелаю попал,
360 За ним Мериону, досталося гнаться, первейший в заездах Тидид, пятым стал.
Стали все в ряд, на свободной равнине, Пелид показал, поворотный им знак,
И посадил наблюдателя там он, ведь в спорте горячка, – иначе никак.
Там посадил он отцовского друга, старого Феникса, чтоб наблюдал,
Чтобы запомнил заезды и после, правду, собравшимся всем рассказал.
365 Те ж на коней замахнулись бичами, одновременно, пуская их в ход,
Сильно вожжами хлестнули, и голосом, крикнули грозным и ну, марш вперёд!
Ринулись кони вперёд по равнине, широкой, просторной, глухой стук копыт,
Прочь от ахейских судов, и так быстро, и каждый возница, душою спешит.
Пыль поднималась, под грудью тянулась, ударами мощных копыт поднята́,
370 Подобно туману иль вихрю, но низко, в безветрии так и стояла б она.
А с ветра дыханьем та пыль расстилалась… и грива густая коня развевалась,
Когда на бегу колесницы встрясались… они многоплодной земли чуть касались.
На кочках случалось трясло колесницы… тогда подгибали колени возницы,
Но правили стоя возницы конями… они ж от рождения все молодцами.
375 И жаждой победы в груди колотилось… безудержно сердце, но так уж водилось,
И криком возницы коней ободряли… случалось что даже бичом подгоняли.
Но каждый своих, по известной причине… и вот все пыля понеслись по равнине.
Но лишь когда бег подошёл к окончанью, и к морю помчались с таким же стараньем,
Искусство тут начало вдруг проявляться, и каждый в том стал неуёмно стараться.
380 Каждого кони вдруг сразу наддали, и спину Евме́ла вдруг все увидали.
Вынеслись быстро вперёд, да так смело… лихие кобылы царёнка Евме́ла,
Тросовы следом неслись жеребцы… царя Диомеда, но вот обойти,
Хоть очень близко вослед им бежали, совсем недалёко, но не обгоняли.
Бежали, казалось хотели вскочить… в колесницу к Евмелу – не предотвратить!
385 Спину и шею ему согревали, горячим дыханьем – уже доставали.
Головы, шли на него положив… сзади летели, от страху чуть жив.
Тут бы его он глядишь обогнал, спорною б сделал победу, кто б знал?
Если бы Феб-Аполлон не гневился, на сына Тидея, а он провинился!
Вышиб мгновенно из рук бич блестящий, режим же езды перешёл на щадящий,
390 Брызнули слёзы из глаз у Тидида, и вот уж Евмел утекает из вида.
Он видел, всё дальше евмеловы кони, уходят, уходят, уже не догонишь.
Кони ж его без бича отставали, всё больше и больше и не наддавали.
Но от Афины не скрылось, какие, подстраивал Феб людям козни лихие,
Но правда не всем, а её лишь любимцам, хорошим, плохим, и под час проходимцам.
395 Она устремилась за пастырем войска, бич обронённый ему подала,
И жеребцам его силы вдохнула, и в гневе Евмела потом догнала.
Она над конями ярмо поломала, в сторону бросились лошади вдруг,
Сразу и дышло на землю упало… и враз с колесницей нарезало круг.
Сам же Евмел к колесу покатился, был очевидец, сказал, что стремглав,
400 До крови он локти себе исцарапал, и губы и ноздри расшиб, там упав.
Лоб над бровями жестоко расшиб он, ударом о землю, звенело в ушах,
Голос цветущий мгновенно пресёкся, и слёзы как следствие тут же в глазах.
Мимо промчался Тидид, пыль клубилась, – один впереди и его не сдержать,
Он далеко впереди очутился, теперь уж Евмелу его не догнать.
405 Афина коням много силы вдохнула, ему ниспослала победу в бегах,
Вслед за Тидидом скакал русокудрый, Атрид Менелай на двух добрых конях.
А Нестерид на коней, на отцовских, прикрикнул дав голосу стали тона:
«Эй, шевелитесь, неситесь быстрее, не то вам придётся попомнить меня!
Я не прошу чтобы вы в состязанье, вступали с той парою что впереди,
410 Лошадкам Тидидовым, нынче Афина, сама сил вдохнули, чтоб легче несли.
Нынче она ему славу послала, с того и коней вам его не догнать,
И не прошу я вас этого делать, но вам от Атрида б коней не отстать.
Быстро вперёд чтобы вас не покрыла… спортивным позорищем Эфа-кобыла,
Коль это случится, коль произойдёт… вас от наказанья ничто не спасёт!
415 Забот вам от Нестора, пастыря войска, уже не дождаться, как в прежние дни,
Если по ленности вашей, награды, последней из всех, удостоимся мы.
Острым ножом ваши головы снимет, Нестор не шутит в подобных делах,
Так что спешите, летите вдогонку, спасенье голов ваших, в ваших ногах.
Там где дорога поуже, в том месте, сам я на малую хитрость пущусь,
420 Съехаться там постараюсь с Атридом, именно там я к нему и прижмусь!»
Так он кричал им, они испугавшись хозяйского крика, прибавили шаг,
Малое время бежали быстрее, а тут и суженье, и в плане всё так.
Там увидал Антилох боестойкий, одно углубленье на узком пути,
Рытвина в кои осадки стекались, только в то время была без воды.
425 Воды стекались туда, и одну, часть той дороги размыли,
Люди, что ездили этой дорогой, ездой эту часть углубили.
Тут удержал, Менелай колесницу, боясь столкновенья, с другою,
Сбоку погнал Антилох, что есть духу, стремясь обойти стороною.
Мимо пронёсся, коней подгоняя, ещё и подрезал чуток,
430 Тут же испуг охватил Менелая, велик всё ж был хамства урок.
Он в раздраженьи сказал Антилоху: «Как можно конями так править!
Сдержи колесницу! Узка ведь дорога! Здесь скорость тебе лучше сбавить!
Там, на просторе, потом и обгонишь, а здесь колесницы столкнутся,
На скорости всякое может случиться, недолго и перевернуться!»
435 Так говорил Менелай, Несторид же… вид делал… будто не слышал,
Шибче погнал лошадей он, колол их, бодцом непрерывно и вышел.
Сколько запущенный диск пролетает, с размаху запущенный кем-то,
Силу свою кто-то тем испытает, в свободное время, зачем-то.
Столь расстоянья неслись они рядом, но стал Менелай отставать,
440 По собственной воле, коней пожалел он, он бич свой не стал применять.
Он не хотел столновенья на узкой, опасной, неровной дороге,
Там опрокинулись бы колесницы, об этом он думал в тревоге.
Сами бы грохнулись в пыль, добиваясь, по сути ничтожной победы,
А стоит ли эта победа к несчастью, возможные скачки той, беды.
445 В негодованьи вослед Антилоху, Атрид Менелай прокричал:
«Есть ли зловредней тебя Антилох? Каким ты себя показал?
Что ж, проезжай! А и ты меж ахейцев, пока что средь умных считался,
Приза без клятвы ты всё ж не получишь, так что напрасно старался!»
Тут и к коням он своим обратился: «Не отставать у меня,
450 Старые кони те, быстро устанут, вы ж мо́лоды, сила в вас вся!»
Резво прибавили шагу лошадки, наддали, ускорили ход,
Да и они ж не далёко отстали, и двинулись сразу вперёд.
По полю пыль поднимая стремительно, лошади к финишу мчались,
Взор всех ахейцев к ристалищу только, все первых увидеть старались.
455 Идоменей заприметил их первым. Отдельно на вышке сидел.
Он голос возницы узнал, у гнедого ж, пятно он лбу разглядел.
Сразу узнал он коня, у гнедого, как раз посередь его лба,
Пятно между глаз аккуратное было, белое словно луна,
На ноги он поднялся указуя, на скачущих к ним лошадей:
460 «О дорогие друзья и советники, наших царей и вождей,
Я ли один, там вдали различаю, ту пару лошадок, а вы?
Кажется мне, что то кони другие, другие уже впереди.
Да и возница не тот как я вижу, не тот всё ж возница, не тот,
И у кобыл-то, возницы Евмела, другой совершенно ведь ход.
465 Чем-то задержаны где-то на поле, ведь мчались они впереди,
И прежде всех прочих ведь столб обогнули, я видел то были они.
Но не могу их теперь разглядеть я, напрасно блуждаю глазами,
Не вижу я их на широкой равнине, за пыльными там облаками.
Может быть вожжи из рук убежали… не может теперь лошадей удержать?
470 Иль у столба, повернул неудачно, там мог колесницу свою поломать?
Выпал наверно, сломал колесницу, и пострадал может быть от того,
Может быть и кобылицы взбесились, и убежали давно от него.
Встаньте и вы, поглядите, быть может, вы их увидете где,
Я хорошо различить их не в силах, отсюда конечно, но кажется мне,
475 Первым идёт этолиец рожденьем, отважный правитель аргосцев, герой,
Сын многомощный Тидея, то скачет, думаю, то Диомед удалой».
Быстрый Аякс Оилид возразил тут, Идоменею он грубо сказал:
«Ты подожди, пусть подъедет поближе… да и… раньше времени б ты, не болтал!
Те ж кобылицы вон, резвые скачут, во весь по равнине несутся опор,
480 Ты не настолько уж молод годами, чтобы нести нам подобный здесь вздор.
И не настолько ты зорок глазами, чтобы здесь глупости эти болтать,
Нет не к лицу для тебя, эти бредни, так легкомысленно здесь распускать.
Здесь и получше тебя ведь присутствуют, люди достойные, всяких похвал,
Кони всё те ж впереди, что и раньше, уж ты друг запомни, что я так сказал.
485 То кони Евмела, и сам он с вожжами, стоит в колеснице, то он впереди!»
Вспыхнувши гневом, ответил Аяксу, критян предводитель: «Погодь, не спеши!
Ты, злоречивый, во всех ссорах первый, а в остальном, уступаешь ты всем,
И нравом ты злобен, надменный, коварный, и мстительный ты ведь ещё между тем.
Ну-ка, давай об заклад мы, побъёмся, хоть на треножник, на тот же котёл,
490 Агамемнон пусть судьёю нам будет, а он, никого ещё в том не подвёл.
Мне проигравши заклад свой, узнаешь, что там за кони прорвались вперёд,
Только сказал так, Аякс тут поднялся, весь разговор вдруг менял оборот.
Идоменею собрался ответить он… но оскорбительным словом, крутым,
Ссора пошла б между ними и дальше, но тут Ахиллес поднялся́ уже к ним:
495 «Идоменей и Аякс, перестаньте, позорить друг друга у всех на глазах,
Тяжкими, злыми, плохими словами, пристойности нет в этих глупых словах.
Сами другого бы вы осудили, что поступил бы… как вы вот сейчас,
Сядьте же… да за конями следите… и не отвлекайте пожалуйста нас.
Возницы сюда, добиваясь победы, примчатся и скоро, уж не далеко,
500 Все победителя сразу узнают, узнаете вы также, оба его.
Увидим и первых, вторых вслед за ними, и тех что за ними, на финиш придут».
Так он сказал. Диомед в это время, активно пускал, в ход упругий свой кнут.
Он бичевал лошадей непрерывно, и в воздухе бич раз за разом свистел,
Лошади в мах над землёй расстилались, песок в Диомеда с дороги летел.
505 Пыль с тем песком всё в лицо Диомеда, летела от каждого шага коней,
Не замечал он, и ярко сверкала, его колесница, от солнца лучей.
След за собой оставляли колёса, совсем незначительный, в тонкой пыли,
Быстро летели они по дороге, настолько насколько лошадки могли.
Остановил лошадей их возница… тотчас толпа окружила его,
510 Пот в изобилии падал на землю, с груди их и шей, и с них просто текло.
Сам Диомед с колесницы блистающей, спрыгнул на землю, награду принять,
Бич свой к ярму прислонил, а Сфене́л уже… стал лошадей его тут распрягать.
Принял награду, товарищам гордым, женщину в ставку велел отвести,
И свой треножник ушатый, туда же, за ней же в свой стан, им велел унести.
515 Вслед за Тидидом пригнал Антилох своих, мокрых от пота усталых коней,
Не быстротой обогнав Менелая, хитрой уловкой опасной своей.
Но и при этом совсем не на много, отстал Менелай, разве на полкопья,
На то расстояние, что отделяет, коня в колеснице… от её колеса,
Когда он хозяина мчит чистым полем, и обода трогает кончик хвоста,
520 Близко за ним колесо следом катит и хвост возле обода, да и нога.
И промежуток меж ними ничтожный, самый ничтожный какой может быть,
На расстояньи таком русокудрый, скакал Менелай, мог и не уступить.
Гнал он вослед Антилоху лошадок, чтоб они в спину дышали ему,
Вначале на брошенный диск приотстал он, потом же дал воли чуток куражу.
525 Вскоре нагнал Антилоха однако, Агамемнова Эфа быстра,
Быстрей побежала чем прежде, от старта, теперь же она во весь дух наддала.
Если бы дальше ещё состязание, их продолжалось, то можно сказать,
Что всё ж, Атрид в тех бегах Антилоха, мог бы спокойно, легко обогнать.
Идоменея товарищ надёжный, вождь Мерион от Атрида отстал,
530 На столько, насколько копьё пролетает, представить то может, кто копья метал.
На ноги медленны были его, густогривые кони, и сам же был он,
В состязаниях конских, намного слабее, и не для таких встрясок он был рождён.
Сын же Адмета явился последним, свою колесницу, катил за собой,
Гнал кобылиц пред собою послушных… вид удручающий очень, такой.
535 Жалость взяла Ахиллеса как только, его он увидел, решил предложить,
Стал он среди аргивян, поднял руку, когда все утихли, он стал говорить:
«Первый наездник последним приехал, последним пригнал своих быстрых коней,
Всё же давайте по правде присудим, вторую награду ему, так честней.
Первую пусть Диомед получает, вторую же пусть получает Евмел!»
540 Так он сказал, и его поддержали, ахейцам понравился этот задел.
Дал бы Евмелу Ахилл эту лошадь, согласны ахейцы, но тут Антилох,
Нестора сын, и боец не последний, ему в этом виделся скрытый подвох.
За оскорбление счёл он решение, чувство обиды, затмило глаза,
Встал изъявить своё чувство обиды, сказал Ахиллессу такие слова:
545 «О Ахиллес! Ты меня тем обидишь, если исполнишь ты слово своё,
Коль у меня ты награду отнимешь, жестоко обидишь ты сердце моё!
Так рассудить, что беда с колесницей, с конями его приключилась, в том он,
Славный наездник наш, сам и повинен, жалок в итоге и просто смешон!
Самонадеян, богам не молился, он думал коль власть с ним так и победит,
550 К цели последним в итоге явился, посмешищем тут перед нами стоит.
Если он мил тебе, и ты жалеешь… так против… не видел ты здесь никого,
Золота в ставке твоей, как и меди, немало ведь, что-то найдёшь для него.
Там и невольниц красивых немало, много в твоём табуне и коней,
Что-нибудь выбрав, хоть большей наградой, его одари, всё же будет верней.
555 После, иль даже теперь, но чтоб всюду, тебя похвалили за щедрость твою,
Этой же я не отдам! Хоть ругайся! Награду мою я отдать не могу!
Кто из ахейцев желает, пусть вступит, со мной в рукопашную, там поглядим!»
Сказал Нестерид, и Ахилл сразу понял, что он тщеславен, и что уязвим.
Но улыбнулся Ахилл быстроногий, сам Антилох как товарищ был мил,
560 И отвечая ему, чтоб загладить, обиду его, он ему сообщил:
«Раз уже ты от меня друг-приятель, требуешь чтобы другой я дал приз,
Евме́лу, в его неудаче, охотно, исполню конечно твой малый каприз.
Дам ему панцырь, который я отнял… у Астеропея, нет вмятин на нём,
Новый из меди, по краю обложенный, оловом светлым, он светит огнём.
565 Многого этот подарок достоин, блещет весь в глянце, не светит – горит!»
За панцырем Автомедонта послал он, он знает где панцырь на судне лежит.
Автомедонт за прекрасным тем панцырем, сразу же в ставку Ахилла пошёл,
Принёс ценный панцырь, Евмилу вручил его, принял тот с радостью и отошёл.
Встал Менелай, пред собраньем кручинясь он, на Антилоха был очень сердит,
570 Глашатай ему в руки жезл тут вложил, тот жезл всем смолкнуть и слушать велит.
Выступил муж богоравный и молвил: «Раньше разумен ты был Антилох,
Что же ты сделал, свою репутацию, сам подмочил… сам себе в том помог.
Ты, опозорил искусство наездника, тем что моих лошадей задержал,
Ты, в самом узком участке дороги… жизнями нашими ведь рисковал.
575 Бросил вперёд своих хилых лошадок, ты их колол, чтоб меня обогнать,
К вам обращаюсь вожди и советники… этого в скачках, нельзя допускать.
Вы нас по правде своей рассудите, ни одному, не мирволя из нас,
Чтобы никто, никогда из ахейцев, не усомнился бы в правде от вас.
Чтобы никто никогда из ахейцев, в жизни своей не решился сказать:
580 «Что Менелай, Антилоха-героя, только обманом сумел обогнать!
Вот он уводит свой приз, а ведь кони, его много хуже, лошадок моих,
Только вот силой и властью он выше, а власти поддержат всегда лишь своих!»
Впрочем я сам рассужу, и со мною здесь, все согласятся, я в том убеждён,
Мой приговор, только правилен будет, и приговор утвердит только он.
585 Ну-ка питомец богов подойди-ка, ты Антилох, подойди-ка сюда,
Встань пред конями и пред колесницей, обычай таков наш, и глянь мне в глаза.
Гибкий ты бич свой, возьми в свои руки, бич коим ты лошадей подгонял,
Им прикоснувшись к коням, поклянись нам, самим Посейдоном, он всё ведь видал.
Нам поклянись, что ты без намеренья, мою колесницу подрезал в пути!»
590 И Антилох рассудительный молвил в ответ Менелаю: «Уж ты погоди.
Сердце своё успокой, постарайся, я ведь на много моложе тебя,
Ум молодой опрометчив, ты знаешь, или забыл – так ты вспомни себя!
У молодых всех слабо рассуждение, гнев укроти свой, а что до приза,
Что получил я, так нет в том проблемы, при всех уступаю тебе я коня.
595 И если б чего ещё больше из дому, ты от меня б захотел получить,
Немедленно всё я отдать предпочёл бы, и не подумал бы в этом рядить.
Чтоб сохранить мне твоё уважение, расположенье твоё сохранить,
Из твоего чтобы сердца не выпасть, и нечестивцем чтоб мне не прослыть».
Выдал от чистого сердца, коня он, сам Менелаю подведши отдал,
600 Тут же обида на радость сменилась, в мгновенье одно, кто там был, тот видал.
Радость взяла Менелая, такая, какую роса, доставляет траве,
Нивам зелёным щетинистой пашни, и отразится уже в колоске.
Так овладело веселие духом, вмиг Менелай изменился лицом,
Громко Атрид Антилоху промолвил, в радости, что настоял на своём:
605 «Гнев со своей стороны прекращаю, молодость ум победила в тебе.
Так Антилох, это я понимаю, так и отмечу теперь я себе.
Ты никогда не бывал легкомысленным, и неразумным ещё не бывал,
Остерегайся и впредь дорогой мой, и чтоб подобного не допускал.
И не пытайся обманывать лучших, это не красит приятель, тебя,
610 Всякий другой из ахейцев не скоро, и искренностью убедил бы меня.
Ты же немало трудов и страданий, здесь перед Троей со мной перенёс,
И ты, и отважный отец твой, и брат твой, сделали в дело моё крупный взнос.
Просьбу твою я исполню, а также, коня, хоть и мой, уступаю тебе,
Да, дорогой Антилох, уступаю, и чтоб это знали по лагерю все,
615 И пусть все знают, что я не бываю, духом, суров безо всяких причин».
Сказал как надумал, и сделал как думал, и этим он в том сам себе господин.
Сказано сделано – отдал коня тут, тому кто привёл, это был Ноемон,
Он и повёл в поводу эту лошадь, в стан Антилоха, куда и шёл он.
А вот себе Менелай взял сверкавший, ещё на огне не бывавший котёл,
620 А Мерион же пришедший четвёртым, унёс два таланта, чем много обрёл.
Эти таланты из золота были, а пятый же приз – двоеручный сосуд,
Остался стоять, и был неприсуждённым, хоть всех наградили, а он ещё тут.
Его, Ахиллес, чрез собранье прошедши, Нестору старцу с почётом вручил:
«На! И пускай тебе старец останется это в подарок, что ты с нами был!
625 В память о тризне над телом Патрокла, его не увидишь уже среди нас,
Даю этот приз тебе без состязаний за то что ты с нами, а мы не без вас.
Ты сам бороться уже ведь не станешь, также не вступишь в кулачный ты бой,
Пику метнуть ты уже не возьмёшься, не выйдешь на старт, против нас беговой.
Не побежишь, уж тяжёлая старость, тебя утесняет, и давит к земле».
630 С радостью принял старик тот подарок, она отразилась на старом лице.
Словом признательности он ответил: «Верно подметил в своей речи ты,
Всё что сказал ты, сказал справедливо, члены ослабли мои, – не тверды,
Руки с обеих сторон занемели, уж боле не ходят свободно в плечах,
О если б я силою цвёл той какою, когда-то я цвёл в моих юных годах.
635 Когда хоронили епейцы в Бупрасии, тело владыки, там дети царя,
В память его учредив состязанья, впервые на деле узнали меня.
Никто там со мною тогда не сравнялся, ни из этолийцев, пилосцев самих,
Тех же бесстрашных епейцев могучих… я всех одолел в состязаниях их.
На кулаках я побил Клитоме́да, Ено́пова сына, был дерзок хоть он,
640 Вышел Анќай из Плевро́на, бороться, и тот же Анка́й мною был побеждён.
В беге был славен Ифи́кл, его я, с лёгкостью в прыти своей обогнал,
А Полидо́ра с Филе́ем на копьях, я одолел, я всё ж дальше метал.
Акторио́ны одни лишь меня, на резвых конях обогнали,
Взяли числом, раздражились не зря, призы на арене стояли.
645 Самые крупные были для скачек, вот тут-то и взяли числом,
Один при вожжах, управляет конями, другой же стегает бичом.
Был я когда-то таким, но прошло уж, теперь же пусть ищет всё то,
Кто помоложе, и силой исполнен, тому я желаю того.
Мне ж многотрудной пора подчиниться, старости время пришло,
650 Пусть я блистал средь героев когда-то, минуло всё ж время моё.
Но продолжай Ахиллес состязаньями, чевствовать друга, он то заслужил,
Дар же я твой принимаю охотно, и сердцем я рад, что меня не забыл.
Что ты моё уважение помнишь, что подобающей честью почтил,
Пусть тебе боги за это окажут, желанную милость, а ты заслужил!»
655 Выслушав всю до конца речь хвалебную, к месту пошёл Ахиллес своему,
Через густую ахейцев безропотных, и любопытных на слово толпу.
Тут же призы за кулачный мучительный, бой предложил он, и вывел на круг,
Крупного мула, шести лет, обычно, такой в его годы таскал в поле плуг.
Не был ещё он объезжен и лёгок, для выездки не был приучен к ярму,
660 Это ещё предстояло отведать, ещё предстояло привыкнуть к тяглу.
Для побеждённого же двоеручную, выставил чашу из меди Ахилл,
После того поднял руку, взяв слово, и всему обществу сам объявил:
«Агамемнон, сын Атрея отважный, и в пышных поножах, ахеи бойцы,
Двоих приглашаю за это сразиться, двоих наилучших: кто смел – выходи!
665 Тому кто в кулачном бою наиболее, будет искусен, удачен, кому,
Даст Дальновержец победу и славу, с чем согласятся ахейцы, тому,
Мул крепконогий вот этот достанется, если в борьбе честной верх он возьмёт,
Тот по условию всех состязаний, мула как приз свой к себе уведёт».
Только сказал, человек тут поднялся, сын Панопе́я могучий Епе́й,
670 Огромный силач, и известен искусством, в кулачном бою: кто его в том сильней?
Крепкого мула рукой ухватил он, и громко воскликнул: «А ну подходи!
Кто с этой чашей желает вернуться, давай-ка смелее на круг выходи!?
Мула, не думаю я чтобы кто-то, кто-то другой из ахейцев увёл,
Верх надо мной удержав в этой схватке, пока что удар мой ещё не подвёл.
675 Иль не довольно что я уступаю в других состязаньях: что делать, как быть?
Знать превосходно нельзя все искусства, их все не освоишь, и тут уступить!?
Вот что скажу, то исполненно будет; кости сопернику я раздроблю,
Через колено его заломаю… я его в клочья всего разорву!
Эй, собирайтесь сюда похоронщики, ждите, покуда работу вам дам,
680 Как лишь с соперником тут я покончу, убрать его с поля, вам сразу отдам»,
Сидели в глубоком молчаньи ахейцы, над ними гнетущая их, тишина,
Встал лишь один Евриа́л, в его стати, с богами бессмертными схожесть была.
Сын Мекисте́я владыки народов, Талаионида, – достаточно смел.
Он в Фивы на играх о павшем, Эди́пе, соперников с лёгкостью всех одолел.
685 Там он тогда победил всех кадмейцев, тут Диомед его в бой снаряжал,
В сердце, с душою желая победы, дружеским словом его подбодрял.
Прежде всего повязал ему пояс, крепкие ремни ему в руки дал,
Из кожи быка лугового, и ими, кисти щадя в пять слоёв обмотал.
На середину собранья ахейцев, бойцы подпоясавшись вышли вперёд,
690 Подняли разом, могучие руки, один на другого, чтоб видел народ.
Сшиблись и в быстрых размахах смешались, тяжёлые руки, отважных бойцов,
Треск челюсте́й раздавался ужасный, им слышался скрежет их сжатых зубов.
Пот из их тел заструился обильный, место удару искал Евриа́л,
Тут вдруг Епе́й налетел, кулачищем, в щёку открытую им угадал.
695 Не устоял Евриа́л, подломились, в общем-то крепкие ноги его,
Как из прибрежной травы, прыгнет рыба, и снова волной покрывает её.
Так Евриал подскочил от удара, его поддержал подхвативши Епей,
Великодушным он всё ж оказался, на помощь пришёл он всё ж раньше друзей.
Тут и друзья окружив Евриа́ла, с поля его подхватив повели,
700 Вели, по земле волочившего ноги, а он не держал всё ещё головы.
Сгустками кровь изо рта всё выплёвывал, набок валилась его голова,
В полном бесчувствье они посадили, в ряды меж своими – поддержка плеча.
Сами ж пошли и двуручную чашу, как приз получили, чтоб в стан отослать,
Третьи призы Ахиллес после этого, вынес к данайцам, чтоб их показать.
705 Призы за борьбу, сопряжённую с му́кой, первый – треножник большой для огня,
Ахейцы его меж собой оценили, в двенадцать быков – эта вещь всё ж ценна.
Для побеждённого женщину вывёл, искуссную в разных работах, её,
Ахейцы в четыре быка оценили, не дали вот больше, они за неё.
После того Ахиллес поднял руку, и в полный голос, собранью сказал:
710 «Пусть встанет тот кто оспаривать хочет, эти награды, что я отобрал!»
Тут поднялся сам Аякс Теламоний, встал и герой Одиссей Лаэртид,
Он многоумный, на выдумки хитрый, смекалист без меры, и в меру хитрит.
На середину собрания вышли, они подпоясавшись стойку приняв,
Руками могучими крепко схватилися, за пояса, и бока приобняв,
715 Словно стропила, которыми плотник… дом завершает высокий такой,
Чтоб мог противиться ярости ветра, с любой стороны, и при силе любой.
Дерзостно крепкие руки сжимали… широкие спины и спины трещали,
И влажным тела заливалися по́том… борьба всё ж тяжёлая очень работа.
Частые полосы вздулись на спинах… тому напряжение только, причиной,
720 Полосы те на плечах и на рёбрах, и полосы в красных все точках как в зёрнах.
Они же упорно боролись, старались, всё лишь бы треножник, как приз получить,
Наземь никак Одиссей опрокинуть, не мог всё Аякса, не мог завалить,
Также не мог и Аякс с одиссеевой, силою справиться, это вконец,
Всем надоело, тогда Одиссею, сказал Теламоний, решив наконец:
725 «Богорождённый герой многоумный, ты б чтоль напрягся уже, Лаэртид,
Ты поднимай, или я подниму вот, а остальное Олимп пусть решит».
Только сказал и поднял Одиссея, тот же на хитрость всегда был горазд,
Пяткой ударил его под коленку, сустав и расслабил, и валятся враз.
Навзничь Аякс повалился, на грудь ему, с ним на него же упал Одиссей,
730 И весь народ наблюдая дивился, хотя и не новым приём был им сей.
После, пытался Аякса поднять он, тяжёл всё ж верзила не сдвинуть его,
И в продолжении ножку подставил, и рухнули оба на землю ещё.
Рядом, один близ другого лежали, и пылью тела извозили совсем,
Мигом вскочили и снова б схватились, но эта борьба надоела уж всем.
735 И тут Ахиллес уже сразу поднялся, их от дальнейшего остановил:
«Будет уж вам напирать друг на друга, не мучьтесь… совет уже постановил:
Будет победа вам, будет обоим, и равные будут награды у вас,
С поля сойдите, награды примите… и благодарность примите от нас».
Так он сказал, и словам Ахиллеса они подчинились и с поля сошли,
740 Очистились сразу же оба от пыли, надели хитоны, а тут и призы:
Новые вынес призы Ахиллес им, и к состязаньям на скорость принёс,
Из серебра превосходнейший кратер, над головою по кругу пронёс.
Он для вина был хорош, шестимерный, всех он своей красотой побеждал.
Так как сработан он был мастерами, кто видел его, то как факт отмечал.
745 Он из Сидо́на, сработан чудесно, морем туманным его привезли,
К гавань лемносскую новым товаром, везли Финики́и седой моряки.
В дар его дали Фоанту владыке, он же Язону тот кратер отдал,
Сын же Язона Евне́й этот кратер, герою Патроклу как выкуп вручал.
Отдал его он, за сына Приама, за Ликаона, отдал он, когда,
750 Ахилл захватил его вместе со стадом, купцам же его продавал как раба.
Этот же кратер Ахилл быстроногий поставил как приз, и поставил тому,
Тому кто по скорости ног будет первым, самому быстрому лишь, бегуну.
Вторым же призом был объявлен огромный, и жирный конечно лоснящийся бык,
Золота полуталант был последней, наградой в забеге, как приз это шик.
755 Он после этого снова взял слово, всем объявил и на старт пригласил:
«Встаньте, кто в беге оспаривать хочет, все эти награды, что я огласил!»
Сразу Аякс поднялся Оилеев, встал Одиссей, а за ним Антилох,
Несторов сын, молодых побеждал он, в беге он с раннего детства не плох.
Встали все вряд указал Ахиллес им, крайнюю точку – забега предел.
760 Бег их с черты на земле начинался, а с места брал старт уже кто как хотел.
Тотчас вперёд Оилид оторвался, он старт лишь, резвее соперников взял,
Следом за ним Одиссей устремился, Аякса он резвости той ожидал.
Близко совсем, будто цевку ткачиха, рукою своей прижимает к груди,
Когда протянувши челнок сквозь основу, она нить натянет усильем руки,
765 Также вот близко бежал за Аяксом, всё время идя вслед за ним Одиссей,
В след его раньше чем пыль поднималась, ногой попадал он и даже быстрей.
Быстро бежал Одиссей богоравный, дыша непрерывно в затылок ему,
Кричали кругом аргивяне, тем криком, они выражали поддержку свою.
Видя как рвётся он к цели упорно, они подбодряли конечно его,
770 Но уж как к финишу были поближе, уже Одиссей через сердце своё,
К Палладе-Афине с мольбой обратился, и в просьбе горячей её попросил:
«Слух преклони, о богиня, явись мне, помошницей в беге, чтоб я победил!»
Он попросил, и она услыхала, Паллада-Афина с ним рядом была,
Сделал лёгкими руки и ноги, и мышцам его свежих сил придала.
775 Уж добегали они, и награда, вот-вот Аяксу б досталась, но вдруг,
Резвый Аякс на бегу поскользнулся, и приз всем желанный Ахилла взял друг.
Да, постаралась Афина-Паллада, во влажный помёт Оилид наступил,
Помёт от быков, их, протяжно мычащих, что в память Патрокла, Ахилл там забил.
Ноздри и рот у Аякса наполнились, калом тем бычьим, что вызвал невроз,
780 Кратер схватил Одиссей многостойкий, проворно в свой стан на корабль унёс.
Он первым пришедший, и лучший приз взявший, быка же Аякс получил, как второй,
Держал за рога он быка полевого, пусть приз и не лучший, но всё-таки свой.
Кал всё отплёвывал, морщась гадливо он, и обратившись к ахейцам сказал:
«Просто беда! То Афина-Паллада, всегда мне мешает как я замечал,
785 Близ Одиссея стоит она вечно, всегда словно мать помогает ему!»
Весело все засмеялись ахейцы… выразив с ним солидарность свою.
Несторов сын Антилох, был последним, и принял награду последнюю он,
Он улыбаясь сказал аргивянам, и в этом он не был пока превзойдён:
«Сами друзья дорогие, вы знаете, то что скажу я, то знаете вы:
790 Боги у нас и теперь почитают, старейших годами, за то, что мудры.
Старше меня, хоть совсем не намного, Аякс быстроногий, но старше всё ж он,
А Одиссей, этот, прежней породы, и не старик хоть, но уж убелён.
Пусть недозрелый старик, но нам трудно, с ним состязаться по скорости ног,
С ним, и все знали, тягаться в забегах, кроме Пелида, никто ведь не мог».
795 Так он сказал во хвалу быстроногому, сыну Пелея, чем всем угодил,
Тот отвечая на это вниманье, ему, от души своей всей сообщил:
«Ненаграждённой, мой друг не останется, эта твоя, в адрес мой похвала,
Ты полталанта обрёл в состязаньи, и столько ж в придачу даю тебе я».
Дар он вручил Антилоху, тот с радостью, принял его, и в карман положил,
800 Ахилл как награду принёс уже пику, и пред собранием в землю вонзил.
Вынес и щит он со шлемом блестящим, вынес и весь Сарпедонов доспех,
Патроклом захваченный в битве кровавой, и эта добыча не первый успех.
После того он сказал пред собранием: «Двух приглашаем храбрейших бойцов,
Тех что готовы за приз сей сразиться, но в крепких доспехах своих мастеров.
805 С медью пронзающей тело чтоб бились, и пусть пред народом искусство своё,
В бою испытают, кто первый коснётся, соперника, но лишь, царапнув его.
Чтобы лишь капелька крови виднелась, и сквозь доспехи, добиться того,
Меч среброгвоздный, прекрасный, фракийский, будут призом за его мастерство.
Меч этот отнят был мной у могучего, Астеропе́я, в тяжёлом бою,
810 А Сарпедона доспехи – пусть делят, будет нужда я ещё помогу.
Мы же в их честь в нашей ставке, прекраснейший, пир на обоих ещё зададим,
В честь победителя, в честь побеждённого, это ж турнир и он необходим».
Так объявил он, и встал Теламоний, Аякс – сильный воин – могучей руки.
Следом за ним и Тидид воин мощный, сам Диомед, пожелал те призы.
815 После того как в толпе они к бою, оделись в доспехи жестокой войны,
Оба сошлись в середине, желая, явить для оценки уменья свои.
Грозно сверкая глазами смотрели, и ужас ахейцев в рядах охватил,
После того как пошли друг на друга, у многих пульс сердца почти что застыл.
Трижды бросались один на другого, и трижды сшибались, ударом в плечо,
820 Хоть жала пик своих в ход и пускали… без результатов пока же ещё.
Круглый же щит Диомеда, своею, пикою острой Аякс проколол,
Но не достиг его тела однако, к тому же ударом он щит сам отвёл.
Этот удар отразил ещё панцырь, так что от цели он был далеко,
А Диомед остриём своей пики, цели достичь мог всё ж раньше его.
825 Над Теламония круглым щитом он, шею Аякса мишенью держал,
Тут за Аякса боясь крик подняли, данайцы… Ахилл, сразу бой тот прервал.
Этого собственно все и хотели, и между ними поделен приз был,
Меч же огромный был дан Диомеду, и с ножнами вместе, – Аякс уступил.
С ножнами вместе ремень перевесный, ремнём этим ножны по кругу обвив.
830 Выложил после он круг из железа, недавно отлитый в окрестностях Фив.
Круг тот железный, царя Гетиона, и сила его в нём, и слава была,
Но умертвил Ахиллес Гетиона… и скарб его весь погрузил на суда.
Круг этот он с остальною добычею, вывез под Трою в свой стан на судах,
С места поднялся Ахилл, аргивянам, суть состязанья изло́жил в словах:
835 «Встаньте и те, кто вот эту награду, оспаривать хочет, хоть и далеко,
Тучные нивы его бы лежали, не будет сей факт означать ничего.
Он за пять лет не истратит железа, этого круга, хоть часть и возьмут,
Его же пастух, или пахарь к примеру, что в город нуждаясь в нём, все враз придут.
Встал Пелипе́т на слова его, первым, мощные руки и бицепс литой,
840 И Леонте́й за ним тут же поднялся, и ростом высок и в нём дух волевой.
Встал и Аякс Теламоний, померяться, с прочими сильными силой своей
С ним и божественный тут же поднялся, уже приз имевший, могучий Епе́й.
Стали один за другим и он первый, диск тот железный рукой ухватил,
Тут же на месте волчком закружился… и как умел, так его запустил.
845 И засмеялись ахейцы беззлобно, бросил вторым этот диск Леонте́й,
Третьим, великий Аякс многомощный, дальше других бросил силой своей.
Сын Теламона, других перебросил, метки далёко их, он превзошёл,
Диск после этого поднял рукою, сам Полипе́т и к черте подошёл.
Так далеко как пастух запускает свой посох с размаха, чрез стадо своё,
850 Он закрутившись придаст ему скорость, и посох чрез это летит далеко.
Так далеко перекинул за круг он, все закричали и встали тотчас,
Друзья Полипета могучего взяли, приз Ахиллеса, подняв напоказ.
И отнесли приз к судам быстроходным, приз дорогой и высок он в цене,
Синее вынёс Ахилл тут железо, для состязаний, умелых в стрельбе.
855 Десять двойных топоров предоставил он, десять простых рядом к ним приложил.
После того корабля черноносого, мачту, поставил в песке укрепил.
Робкого голубя тонким шнурочком он, к мачте на самом верху привязал,
В голубя, но лишь единой стрелою, из лука он выстрелить всем предлагал.
«Кто попадёт в эту робкую птицу, десять получит двойных топоров,
860 Тот кто по птице самой промахнётся, те десять простых, от других мастеров!»
Тевкр поднялся, младшо́й брат Аякса, он Теламонид, и решенье не вдруг.
Встал Мерион, сын Мельфи́ды и Мола, Идоменея товарищ и друг.
Жребии взяли и в медный их бросили, шлем, и встряхнули, и выпало что,
Первая очередь Тевкру досталась, пустил он стрелу, да попал в «молоко».
865 Хоть и могучей рукой обладал он, но Аполлону обета не дал,
Из первородных ягнят гекатомбу, он принести ему не обещал.
И не попал Тевкр в голубя-птицу, этого Феб уже не допустил,
Только в шнурок он, привязанной птицы, у ножки, у самой… стрелой угодил.
Он целиком тот шнурок перерезал, своей хорошо заострённой стрелой,
870 К небу немедленно голубь тот взвился, вполне мог исчезнуть вдали голубой.
Шум поднялся́ средь ахейцев тут сразу, быстро тогда Мерион лук схватил,
Стрелу наготове держал, когда Тевкр, своей-то стрелы ещё в цель не пустил.
Тотчас же дал он обет Аполлону, в жертву принесть первородных ягнят,
Под облаками была уже птица, в небе кружилась, почти не видать.
875 Её под крыло поразил он стрелою, в бок, и стрела сквозь неё же прошла,
В землю вонзилась у ног Мериона, почти половина её и ушла.
Раненый голубь тот с неба спустился, снова на мачту того судна сел,
Шейку бессильно свою было свесил, захлопал крылами и дух отлетел.
Вылетел дух его быстрый из членов, хоть было жалко бедняжку его,
880 Пал он бесчувственный с мачты высокой, так Мериона показал мастерство..
Народ изумился, народ удивился… вовек эпизод этот не повторить,
Пошёл Мерион за успех в состязании, десять двойных топоров получить.
Столько же Тевкр, простых топоров лишь, к своим кораблям изогнутым понёс,
Вынес Ахилл превосходную пику, в огне не бывавший котёл с ней принёс.
885 Медный котёл тот, ценою в быка был, и был расцвечен цветами вокруг,
Он положил на арену их, тут же, метатели копий пустилися в круг.
То Атреид сам, пространствий властитель, сам повелитель царь Агамемнон,
Идоменея товарищ поднялся, решительный, Мола сын, сам Мерион.
Остановился меж ними Ахилл тут… и с уваженьем обоим сказал:
890 «Мы знаем Атрид в чём ты нас превосходишь, и как и насколько – уж каждый видал.
Насколько ты в копьеметании силой, и ловкостью каждого тут превзойдёшь,
Я эту награду тебе предлагаю, в надежде большой что её ты возьмёшь.
Что ты направишься с этой наградой, к полым своим крутобоким судам,
Если ты с этим согласен, копьё же, я при тебе Мериону, отдам.
895 Это вот я предложил бы обоим, с ним согласился и Агамемнон,
Медную пику из рук Ахиллеса, с большим удовольствием взял Мерион.
Сам же Атрид, ценный дар свой Талфибию, вестнику, в руки его передал,
Чтобы доставил на судно к богатствам, которые он на то судно собрал.
.