Подобно испуганным ланям троянцы бегут за городские ворота. Ахилл
Упрекает Аполлона: «Вражий Заступник! Меня одурачил! Ты меж богами
вреднейший из всех, В поле отвлёк от стены Илиона, а то б я троянцев убил
уже всех! Землю б глодало назад не вернувшись, воинство Трои, все до одного,
Славы великой меня ты лишаешь, спасти же троянцев тебе не дано…».
Гектор остаётся за воротами Трои.
…

В город, подобно испуганным ланям, в страхе троянцы вбежали,
Пот осушили, помногу все пили, все жажду свою утоляли.
К зубцам прислонившись, стояли в готовности, вдоль по стене городской,
Щиты наклонив над плечами, а следом, к Трое ахейцев шёл строй.
5 Гектора ж будто бы рок пред стеною, гибельный, пред городской оковал,
Там же, близ Скейских ворот одиноко, он пред стеною снаружи стоял.
Феб-Аполлон между тем обратился, к Пелееву сыну, с ехидцей в устах:
«Что так усердно Пелид меня гонишь, на быстрых своих и проворных ногах?
Смертный, бессмертного разве догонит? Как видно того не узнал ты боец,
10 Что пред тобою бессмертный и рвёшься, убить меня, но, разгляди наконец!
Против бегущих троянцев борьба уж, тебя не заботит, и то не секрет,
В городе скрылись они, а ты рыщешь, тут по равнине, где их вовсе нет.
Смерти ведь я не подвержен, ты знаешь, и не надейся меня умертвить!»
Вспыхнувши гневом, Ахилл быстроногий, осмелился Фебу в ответ заявить:
15 «Вражий Заступник! Меня одурачил! Ты меж богами вреднейший из всех,
В поле отвлёк от стены Илиона, а то б я троянцев убил уже всех!
Землю б глодало назад не вернувшись, воинство Трои, все до одного,
Славы великой меня ты лишаешь, спасти же троянцев тебе не дано.
То что ты сделал не трудно всё ж было, и ты не приложил к тому много сил,
20 Ах… кабы мне это было возможно, как бы тебе я за всё отомстил!»
Так он ответил и в бег устремился, жаром отваги горя боевым,
К городу снова, как конь с колесницей, награды берущий, на ноги лихим.
По полю быстро, легко над землёю, летит расстилаясь, во весь борзых мах,
Так же стремительно двигал ногами, Пелид в бег пустившись на крепких ступнях.
25 Первым увидел своими глазами, Ахилла бегущего, старец Приам,
По полю нёсся сверкая доспехом он, словно звезда, только вот по полям.
Словно звезда, что под осень восходит, и на горизонте всех ярче горит,
И в мраке ночном выделяется в небе, и ярким сияньем средь ночи слепит.
«Пёс Ориона» – такое названье, звезде этой дали, в прошедших веках,
30 Всех она ярче блестит, но знамением, грозным бывает, во многих краях.
И лихорадки с собою тяжёлые, смертным приносит, заметил народ,
Как та звезда на груди медь сверкала, бежал к Илиону, не бег, а полёт.
Вскрикнул старик и воздел к небу руки, начал себя бить он по голове,
Громко стеная любезного сына, с высокой стены зазывать стал к себе.
35 Он умолял его быть осторожней и за ворота немедля зайти,
Тот пред воротами так и остался, пылая желаньем, эксцесса судьбы.
Руки старик протянул было к Гектору, жалостно молвил, предчуя беду,
«Гектор! Не жди ты – дитя моё милое! Воина нет, в битвах равных ему.
Там, за стеной, вдалеке от родных своих, скоро ты гибель свою ведь найдёшь,
40 Ахиллом сражённый – он много сильней тебя – верную смерть за стеною найдёшь.
О, если бы так же как я, стал бессмертным, воин ахейский отважный Ахилл,
Дорог, любим, уважаем сердечно, и бесконечно конечно же мил,
Скоро б собаки и коршуны в клочья, в поле лежащего рвали его,
Страшная скорбь бы покинула сердце, я б даже не чувствовал где там оно.
45 В битвах кровавых лишил меня многих он, доблестных и дорогих мне сынов,
Иль умертвив иль пленив и продавши, на остров далёкий, купцам как рабов.
Да и сейчас, я в числе воротившихся, снова, не вижу двоих сыновей,
Нет Ликао́на и нет Полидо́ра, и нет колесниц их, и нет их коней.
Рождённых владычицей жён Лаофо́ей, двоих средь вернувшихся их, не видать,
50 Если ж в плену они, значит и живы, а время настанет и мне дадут знать.
Золотом выкуп и медью внесём мы, уж в доме довольно такого добра –
Выдал за дочерью Альт престарелый, когда я её брал женой для себя.
Много сокровищ приданым пришло с ней, что там об этом сейчас говорить,
Если ж погибли они и спустились, в жилище Аида, тогда не рядить.
55 Горе большое лишь матери будет, будет большое несчастье и мне,
Их породившим, а все остальные в бо́льших заботах всегда о себе.
Долго не будут скорбеть о них люди, каждого близкие ждут и семья.
Только бы ты не погиб усмирённый, копьём Ахиллеса, зайди за врата.
Ну же, войди же за стены дитя моё, чтобы остаться спасением нам,
60 Гражданам Трои, их жёнам-троянкам, и детям защита нужна, а врагам,
Славы большой не доставить, Пелид же, чтоб не лишил тебя жизни твоей,
Я ведь живу ещё, я ведь в сознании, ты ж и меня старика пожалей.
Жалкий, несчастный родитель погибших, ужас какой меня в день этот ждёт,
Какой мне на старости жребий ужасный, судьба злополучная, ещё пошлёт?
65 Ох же и много придётся мне видеть! Гибнущих видеть сынов, дочерей,
В рабство их всех уводимых врагами, из их домов, от родных их дверей.
Спальни громимые их и младенцев, ещё несмышлённых в ужасной резне,
Плачущих их, разбиваемых оземь, со злобой, в размахе во вражьей руке.
В гибельных видеть, невесток пленённых, в кровавых по локоть ахейских руках,
70 Алчные псы и меня перед смертью, потащат пред дверью моею в зубах.
Будут терзать меня псы напоследок, как кто-нибудь медью меня поразит,
Как кто-нибудь дух мой исторгнет из сердца, как-только я буду врагами убит.
Сторожевые собаки, которых, выкормил сам у моих я столов,
Крови напившись моей, одурелые, лягут у двери, где место их, псов.
75 Юноша павший, пронзённый губительной, медью пронзённый в ужасном бою,
Выглядеть будет гораздо пристойней, чем я, как представляю, что я там лежу.
Так иль ина́че лежал бы поверженный, юноша в схватке, ударом врага,
Где б ни открылось его крепко тело, он мёртвый прекрасней любого цветка.
Если ж седой подбородок и голову, срамные части вдруг псы осквернят,
80 Зрелища горестней, нет и не будет, для старых, для взрослых и юных ребят».
Сыну он так говорил, и за волосы, взявшись, седые их рвал с головы,
Но Гектора дух не склонил, он как воин, к несчастью остался один вне стены.
Мать, со своей стороны заливалася, в горе слезами, навзрыд голося,
Платье рукой распахнула другою, на грудь указала, ему говоря:
85 «Гектор! Мой сын, ты хоть это почти… над матерью сжалься, за стену зайди,
Если когда, что не раз и бывало, я детские слёзы твои прекращала.
Ты вспомни об этом сын мой, и с врагами, бейся, но лишь находясь за зубцами,
Бейся с врагом со стены городской, и не затевай ты один с ними бой.
Один не сражайся с врагом нападающим, если тебя, он жестокий убьёт,
90 Тело твоё он свезёт в стан ахейцев оставит, и выкупа ведь не возьмёт.
Не будешь на смертном ты одре оплакан, рожденье и отпрыск мой милый, ни мной,
Отцом как и сыном твоим малолетним, ни многодарной твоею женой.
Ты будешь, сын мой, пред судами ахейцев там съеден их резвыми псами!»
Так к Гектору речи свои обращали, в мольбах обливаясь слезами.
95 Жарко его умоляли родители, духа ж его не склонили,
Молча он ждал приближенья Пелида, как там на Олимпе решили.
Так же как путника горный дракон… в пещере своей выжидает,
Трав ядовитых наевшись он яростью, страшной, ко встречным пылает.
Грозным он взглядом глядит извиваясь у входа в пещеру свою,
100 Так же и Гектор стоял возбуждённый чтоб выразить ярость в бою.