О том как Зевс послал бога сновидений Гипноса в стан ахейцев к Агамемнону
и сообщил ему через сон, что боги пришли к единогласию и чтоб он был готов
к тому что его многолетняя мечта осуществится. Агамемнон собирает
царей-вождей предупреждает их что им отводится роль оппозиции, а сам он
выступит за снятие осады и отправку домой – выставит напоказ фальшивую
цель им её оспаривать и требовать продолжения войны. Лохотрон.
Одиссей первым выполняет заказ Верховного царя на ложь, но прежде для этого
он публично на глазах всего войска избивает говорящего правду Ферсита.
…

Прочие боги, Олимпа священного, и все в доспехах мужи,
Спали всю ночь, не владел сон лишь Зевсом, он бодрым, один был в ночи.
Сердцем томился, и думал всё время он, как Ахилле́су всё ж почесть воздать?
Как пред судами ахейцев, самих же, мечами троянцев же и наказать?
5 И наилучшем ему показалось… в час тот досужий решенье:
Агамемнону, пошлёт Сон Обманный, гипноз, так сказать, в утешенье.
Кликнул его Кронион, и промолвил, ему тихим шёпотом в ухо:
«Надо к судам, быстролётным ахейцев, их стан посетить быстрым духом.
К сыну Атрея, ты к Агамемнону, неслышно всем в ставку войди,
10 Что поручаю тебе, ему точно, неслышно для всех сообщи.
Вели ему с полным стараньем ахейцев, всех длинноволосых готовить на бой,
Ему передай – он теперь овладеет, его долголетней мечтой.
Широкоуличной Трои желанной, свободы и воли приходит конец.
Нет теперь в том никаких разногласий… меж всех бессмертных… в том мир наконец.
15 Гера своею мольбой преклонила сегодня Олимпа бессмертных богов,
Это и скажешь, сам Агамемнону, чтобы готов был сразить всех врагов».
Выслушал Сон повеление Зевса, быстрым полётом судов он достиг,
К Агамемнону, он в ставку неслышно, как и незримо к постели проник.
Спал сын Атрея, вокруг разливался, сон амвросический, – тишь да покой.
20 Стал в головах у Атрида, Обманный, в образе сына Нелея, как свой.
Нестору Сон уподобился было, что Агамемноном был чтим боле всех.
В образе этом божественный молвил, спящему долю его, без помех:
«Спишь сын Атрея, смирителя диких, седла и узды не познавших коней,
Ночи ль во сне проводить подобает, правителю многих отважных людей!
25 Судьбы народа – в тебе, и подумать, надо о многом, а ты крепко спишь,
Зевсов я вестник к тебе, его волю, пришёл я сказать, так что ты уж услышь,
Даже вдали, о тебе он печётся, и сердцем болеет, и в думах с тобой,
Длинноволосых ахейцев велит он, тебе со стараньем готовить на бой.
Так вот узнай, ты теперь овладеешь, мечтой многолетней, и целью своей,
30 Нету теперь уже в том разногласий, и быть нынче Трое, добычей твоей.
Между бессмертных, Олимп населяющих, нет больше распри, по Трои судьбе,
Гибель над нею нависла от Зевса, за Герой с тобою бессмертные все.
Всё это в сердце своём удержи… береги и храни эту весть чтоб забвенье,
Не овладело тобой, как уйдёт, сладостный сон и придёт пробужденье».
35 Так он сказал и пропал, и оставил, в мечтаньях блаженных, Атреева сына,
В думах о том, что ему хоть приятно, не суждено пока сбыться-то было.
Думал-мечтал, что он в этот же день, штурмом возьмёт град Приама,
Глупый, не знал что ему уже мстят, Зевс и Ахи́ллеса мама.
Снова страданья, и стоны в ужасных, побоищах Зевс заготовил,
40 На головы Трои сынов, и данайцев, обрушить их он приготовил.
Сон отлетел, но ещё разливался, божественный в воздухе голос,
Агамемнон сел спросонья в постели, зевнул и убрал со лба волос.
В мягкий хитон, облачился свой новый, широкий поверх плащ одел,
После, подошвы на крепкие ноги, прекрасные видом надел.
45 На плечи накинул свой меч боевой, украшенный весь серебром,
Родительский скипетр взял из чехла, сегодня нужда была в нём.
По стану пошёл он со скипетром этим, пошёл мимо всех кораблей,
Эос, богиня меж тем восходила, а с ней небосвод всё светлей.
День возвещая, Зевесу, бессмертным, и радуя им целый свет,
50 Агамемнон приказал вестовым, старейшин сзывать на совет.
Длинноволосых ахейцев немедля, велел созывать на собранье,
Вестники с кличем по стану пошли, их крик выдавал их старанье.
Но до того, перед судном владыки, отважных пилосцев Нели́да,
Великомудрых уже усадил, что сами искали Атрида.
55 Всех их созвав, обратился он к ним, с подсказкой Обманного Сна:
«Нынче друзья, мне божественный Сон, сказал, что настала пора.
Средь амвросической ночи, сегодня, всех больше Нелееву сыну,
Был Нестору, видом и ростом подобен, лицо его видел, не спину.
Я видел его как тебя, сын Нелея, а ты в одном шаге сидишь,
60 Он встал у меня в головах, и промолвил, услышишь, – вокруг ночи тишь:
«Спишь, сын Атрея, смирителя диких, седла и узды не познавших коней,
Ночи ль во сне проводить подобает, правителю многих отважных людей.
Судьбы народа – в тебе, и подумать… надо о многом, а ты крепко спишь,
Зевса я вестник к тебе, и его же… я волю сейчас оглашу, ты ж услышь.
65 Даже вдали о тебе он печётся, и сердцем болеет, и в думах с тобой,
Длинноволосых ахейцев велит он, тебе со стараньем готовить на бой.
Так вот узнай, ты теперь овладеешь, мечтой многолетней, и целью своей,
Нету теперь уже в том разногласий, и быть нынче Трое, добычей твоей.
Между бессмертных, Олимп населяющих, нет больше распри по Трои судьбе,
70 Гибель над нею нависла от Зевса, за Герой с тобою бессмертные все.
Всё это в сердце своём удержи; береги и храни эту весть чтоб забвенье,
Не овладело тобой, как уйдёт, сладостный сон и придёт пробужденье».
Как возбудить нам, ахейцев на битву? Давайте обсудим, я им предложу,
Чтоб собирались, в дорогу до дому, а вы, убеждайте продолжить войну.
75 Я, по обычаю, всех испытаю, попросту буду их всех убеждать,
Сплавить суда свои разом всем на воду, и в край родимый на вёсла нажать».
Так произнёс он и сел в ожидании, Нестор песчанного Пилоса царь,
Слово взял полный намерений добрых, как это делалось предками встарь:
«О дорогие сподвижники славные, храбрых ахейцев вожди и цари,
80 Если б другой кто о сне нам поведал, мы бы поднялись и сразу ушли.
Сон за обман этот мы б посчитали, и не придали б значенья ему,
Видел его ж, тот что первый меж нами, он вправе гордиться, и быть посему:
Медлить не станем – пора подниматься, будем ахейцев в сражения звать.»
Так он закончил, и первым пошёл он, храбрых пилосцев своих убеждать.
85 Все скиптроносцы-цари поднимались, Агамемнону согласие дать,
Пастырю мудрому всех их народов, все порешили его поддержать.
А между тем племена собиралися, так же как пчёлы, из горных пещер,
Их потревожь – вылетают роями, всё туча за тучей и день будет сер.
Гроздьями с лоз винограда свисают, все кисти нектарные пчёл что манят,
90 Эти гурьбою сюда прилетают, а те же гурьбою туда полетят.
Так племена, без числа от становий, все толпами шли, от своих кораблей,
Скопищами, шли вдоль берега бухты, все сопровожденьем своих же вождей.
К месту собрания толпы стекались, по ходу между ними пылала молва,
Вестница Зевса идти побуждает, – идти все не против, но ждут все царя.
95 Тяжко земля под садившимся людом, стонала, чуть слышно, чрез шорох песка,
Бурно собранье кипело-бурлило, но в гвалте таком не понять ни словца.
Девять глашатаев всех убеждая, неистовым криком, уж надорвались:
«Шум прекратить, и вскормлённых Зевесом, послушать царей – для того ж собрались!»
Только, с трудом как все угомонились, и перестали друг другу кричать,
100 Лишь все расселись, притихли как дети, Агамемнон поднялся́ чтоб начать.
Вытянув скипетр, тот над которым, Гефест утомился, трудясь день-деньской,
Что был им отдан подарком Зевесу, а тот наградил им за подвиг святой,
Скипетром Зевс наградил Вожата́я, Аргоубийцу за доблестный труд,
Аргоубийца-Гермес в благодарность, коннику Пе́лопсу, и зла́тый жгут;
105 Конник же Пе́лопс, отдал властелину, многих народов, Атрею-царю,
А уж Атрей, перед смертью Фие́сту, богатому овцами, – в руки ему.
Царь же Фие́ст дорогой этот скипетр, Агамемнону сам в руки отдал,
Чтоб островами, и целым Арго́сом, народами всеми, чтоб он управлял.
Царь на него опершись, обратился, с речью к собранию, в тяжкий момент:
110 «О, дорогие герои данайцы, слуги Ареса – наш пыл рудимент!
Зевс молневержец, я вижу подставил, меня, – в тяжелейшее бедствие впряг,
Мне он сначала, кивнул в подтвержденье, себя же от дел наших, вижу отпряг.
Мне обещал, что вернусь я разрушив, Трои мощнейшие стены, навек,
Нынче же он на обман злой пустился, как-будто бы здесь не война, а набег.
115 В Аргос бежать мне, велит он обратно, в итоге того сколько нас полегло,
Этого вдруг захотелось Зевесу, ему всемогущему, мы все ничто!
Много великих твердынь Зевс могучий, разрушил, и их обратил в пепела́,
Много разрушит ещё: с него станет, сила его без конца велика.
Было бы стыдно, для наших потомков, и самых далёких, и тех что уж есть,
120 Знать, что такой многолюдный и храбрый, народ наш ахейский, был без толку здесь.
Самой бесплодной войной воевал он, он попусту в битвах сражался года,
С меньшею ратью врагов неумелых, так ведь и войны не увидел конца.
Если бы мир пожелали народы, ахейский с троянским, в сей день утвердить,
Клятвою верности в мире надёжном, народы друг друга, смогли б убедить.
125 Подсчёту подверглись бы оба народа, туземцы-троянцы, все сколько их есть,
И мы бы ахейцы, десятками встали, всего-то лишь те, что у нас в стане здесь.
Мы б взяли троянца, на каждый десяток, вино разливать нам, и ведь не секрет,
Что без виночерпиев, много десятков, осталось бы и… в том сомнения нет.
Вот, говорю я, насколько ахейцы, числом превосходят, троян-горожан –
130 В городе этом живущих с рожденья, но рушат союзники Трои, мой план.
В город сошлися из многих краёв ведь, метатели копий, с мечом молодцы,
Они нарушают мои все расчёты, и нам из-за них не разрушить стены.
Как ни желаю душой, Илион я, с его населеньем, с землею сравнять,
Девять уж лет, мы у стен дни проводим, и Зевс-Кронион ведь, устал уже ждать.
135 Брёвна на наших судах изгнивают, канаты истлели, рассохлись борта,
Дома сидят наши жёны, что вдовы, и дети взросли там уже, без отца.
Нас дожидаются, только напрасно ведь, мы в безнадёге, чего мы здесь ждём,
Делу не вижу конца, для которого, мы здесь проводим года, день за днём.
Ну так давайте же, сделаем нынче же, то что сейчас я, скажу вам друзья:
140 В милую сторону, двинем в родную, довольно уж, хватит, нам медлить нельзя.
Улиц широких нам, Трои заказаны, взять не удастся нам их, никогда!»
Так он сказал, и в грудях у собравшихся, он взволновал в жилах кровь, и сердца.
Кто о совете старейшин не слышал. Их то и было как раз, большинство,
Разом поднялись, как волны морские, их словно бы ветром, к судам понесло.
145 Так закипают от ветра прибои, По́нта Икарского, в утренний час,
Так Е́вра и Нота, из туч Крониона, как из-за угла, налетают на нас.
Так и Зефир, над высокою нивою, в полдень бушует коль начал с утра,
Яро бущует, волнует всё полюшко, враз до земли, все колосья клоня.
Так взволновалось собранье ахейцев, с неистовым криком неслись к кораблям,
150 Тучами пыль, под ногами бегущих, клубилась, кипела, вилась к колена́м.
Тут проявились из гущи народа, пусть и самозванные, но всё ж вожди,
Приказы давали канаты хватать им, и в море тащить поскорей корабли.
Чистили спешно канавы, спешили, от носа поглубже, и так до кормы,
Рвущихся ехать домой громки крики, богам в небесах были чётко слышны.
155 Уж у судов, выбивали подпорки, судьбе вопреки бы, вернулись домой,
Но Гера Афине промолвила слово, она обратилась к ней с речью такой:
«Плохи дела Эгио́ха-Зеве́са, дитя Атрито́на, неужто и впрямь,
Неужто и впрямь, побегут аргивяне, и этим схлопочут себе стыд и срам.
В милую землю отцов, по хребтине, широкого моря, себе на позор,
160 На славу Приаму, и прочим троянцам, себе и потомкам своим всем, в укор.
Сбегут ведь ахейцы, Елену оставив, ради которой сюда же пришли,
Сколько из них, далеко от Отчизны, ради Елены аргивской легли?
Ты, отправляйся к ахейцам немедля, и постарайся их отговорить.
Каждого воина, мягкою речью, очаровать, чтоб суда им забыть.
165 Чтоб многовёсельный флот позабыли свой, на воду чтоб не тащили его».
Ей не была непослушна Афина, и путь хоть далёк, но ведь за, своего.
Ринулась тотчас богиня с вершины, на землю, на грешную, к смелым мужам,
Скоро достигла судов быстроходных, ища Одиссея, по всем кораблям.
Нашла Одиссея, что разумом равен был, Зевсу с Олимпа, а тот думой скор,
170 Пред кораблём он стоял, своим чёрным, молча, направивши на море взор.
Стоял опечаленный сердцем и духом, от корабля поодаль в стороне,
Афина-Палада к нему обратилась, зовя его речью своею к войне:
«Что, Одиссей прозорливый, в печали, богорождённый герой Лаэртид?
Или он в думах своих пред войсками, домой к ненаглядной вприпрыжку бежит?
175 Ратное дело забросив с позором, в припрыжку б вам на борт своих кораблей,
На радость Приаму, его всем троянцам, на радость пришедшим им в помощь друзей.
Елену аргивскую, ради которой вы, так далеко, от Отчизны в пути,
В городе этом оставите, видно. Зачем погибали солдаты твои?
Ты к облачённым в доспехи из меди, данайцам-ахейцам немедля иди,
180 Каждого воина, мягкою речию, праздновать труса, своей удержи.
Чтобы не стаскивал в море кто-либо, судна какого, чтоб битв избежать».
Так говорила Афина-Палада, и голос её было чётко слыхать.
Плащ свой откинувши, бросился было, быстро по стану бежать, Лаэртид,
Плащ подобрал Евриба́т итакийский, громкий глашатай, что следом спешит.
185 Сам же он, встретившись с Агамемноном, сыном Атрея, могучим царём,
Скипетр принял отца его, властный, власть не терявший ни ночью ни днём.
Скипетр взяв, он пошёл с ним к ахейцам, к первым же встречным, кого увидал,
Кто бы то ни был: царёк или знатный, всех к продолженью войны убеждал.
Встав перед ним, подбирал к нему слово, то что всех больше подходит ему:
190 «Ты ли как трус, будешь битвы пугаться, что приключилось с тобой, не пойму!
Сядь сам на место, других из народа, кого ещё сможешь, с собой усади,
Задумку Атрида, легко разгадаешь, ты только попробуй, мозги напряги.
Всех он сейчас испытует, и скоро, пожалуй накажет – сомнения нет!
Что он сказал на совете старейшин, не все ведь слыхали, и в том весь секрет!
195 Каб над сынами ахейцев он в гневе, расправу задумавши не учинил.
Гнев же не лёгок его, что известно… и не одного он уж в том, убедил.
Питомец Владыки, Кронид его любит, и почесть от Зевса, ведь он им любим.»
Если же видел, домой зазывалу, немедленно он, вырастал рядом с ним:
При появленьи его, замолкали, а он паникёра того призывал:
200 «Смолкни несчастный! Садись, да послушай же, что скажет тот, кто Атрида поня́л.
Те, что получше тебя и мудрее, ты ж малосилен, и духом не смел,
Ты и в войне, и в совете значения, что-то не помню, когда чтоб имел.
Царствовать все сообща, мы не будем, хоть мы ахейцы, хоть все, шантрапа,
Нет в многовластии блага, да будет, единый властитель, на многи года!
205 Тот лишь, кому хитроумный сын Крона, сам благоволит, и коему дал,
Сей жезл державный, и своды законов, которыми власть над другими, скреплял».
Так он по стану ходил убеждая, конечно же он и пристрастье чинил,
Но от судов-таки хлынул народец, а ведь уже было их в море тащил.
С шумом, с каким ударяются волны, с шумом подобному шуму волны,
210 Вечно шумящего грозного моря, во время удара о бруствер скалы.
Вскоре уселися все и остались, ждать объяснения первопричин,
Яро шумел лишь Ферси́т, безудержный, многоречивый, на всех был один.
Много речей неприличных и дерзких, он в своей жизни всем, наговорил,
Попусту рад был сказать непристойность, жизни царям всем он, ими травил.
215 Только бы смех у кого-нибудь вызвать, едким словцом, подковыркой какой,
Он из всех тех кто пришёл к Илиону, был безобразнейший самый такой.
Был он косой, хромоногий, горбатый, плечи сходились на узкой груди,
Не было шеи, ушастый, носастый, и был без одной почему-то брови.
А голова у него поднималась, вверх остриём, на макушке пушок,
220 Злейший, неистовый враг Одиссея, как и Ахилла, он всем как злой рок.
Их поносил беспричинно всегда он, а вот теперь за Атрида взялся,
С криком пронзительным, стал подстрекать он, всех к возмущению против царя.
Сами ахейцы хоть негодовали, но не забыли что он им сказал,
Ферси́т же орал, обращаясь в Атриду, в заносчивой речи его попрекал:
225 «Чего ты желаешь, и чем недоволен, в богатстве утопший, наш царь дорогой?
Медью полны сундуки твоей ставки никто в том не может тягаться с тобой!
Женщин прекрасных, отборнейших пленниц, ты первым всегда выбираешь себе!
Город какой разорят коль, ахейцы… так лучшее всё преподносят тебе!
Золота ль хочешь, чтоб каждый троянец, как за Хрисеиду, отец приносил?
230 Коневладелец какой бы, за сына, в счёт выкупа пленного, воз привозил?
Но чтоб он в плен, был бы мною приведен, или другим из ахейцев бы, кем,
Может быть, женщины свежей желаешь… чтобы в любви утонуть с ней, совсем.
Чтоб и её для себя персонально, для случая лишь бы иметь про запас,
Стояще дело, чтоб сам предводитель, в любые несчастья, ввергал бы всех нас?
235 Слабые жалкие трусы вы, вижу, вы ахеянки, ахейцы из вас…
Нету мужей среди вас здесь, достойных! Что!? Я попал вам не в бровь, прямо в глаз!
Едем домой! А царю предоставим, здесь же добычу всю переварить,
Пусть сам он увидит; аль есть от нас польза, нет ли её, и в итоге судить.
Вспомните, он оскорбил Ахиллеса, воина битв многих первой руки,
240 Он много лучше Атрида, но царь наш, добычу присвоил, и каждый молчи.
Желчи не много в груди Ахилле́са, он слишком уступчив, и добр ко всем,
И́наче ты бы, Атрид, никого бы, обидеть не мог бы, никак и ни чем».
Так говорил, оскорбляя Атрида, владыку народов, буяня Ферси́т,
Но Одиссей уж к нему устремился, он на ногу лёгок, уж рядом стоит.
245 Он оглядел его, с пят до макушки, и голосом зычным, суровым, сказал:
«Глупый болтун ты, Ферси́т, хоть и громко, ты свою правду тут, всем преподал.
Смолкни, не смей, на царя скиптроносца, с дури своей здесь один нападать,
Смертного, хуже тебя, полагаю, нам, человека, вовек не сыскать.
Нету второго средь нас горлодёра, – один средь ахейцев, пришедших сюда.
250 Брось-ка ты лучше трепать язычищем, и на собраньях не трогай царя.
Не поноси власть царей принародно, и не веди счёт ушедшего дня,
Не знает никто, как и что обернётся, как взавтра пойдут достоверно, дела.
Счастливо, нет ли, домой возвратятся, ахейцев сыны, где их всех ждёт семья,
Здесь вот, сидишь, и владыку народов, Атреева сына, напрасно хуля,
255 Злобно поносишь, за то что данайцы, герои Атриду, с добычи дадут.
Слишком ли много? Но это по праву. Тебе ж за бесчестье, положен бы, кнут.
Сбудется слово моё, и запомни; в точности будет как я говорю:
Будешь дурить, как ты только что делал, где только увижу, там и накажу.
Пусть на себе одиссеевы плечи, не держат главы, я ручаюсь сам в том,
260 И пусть я от этого дня Телемаху, не буду считаться, любимым отцом.
Если поймаю тебя с болтовнёю, и не сорву с тебя в клочья портки,
Плащ и хитон твой и то чем ты срам свой, пока прикрываешь – исподни твои.
А самого, не отправлю в слезах я, вон, к кораблям нашим, на берегу,
Выгнав с собранья народного, битым, с печатью позора, на всём твоём лбу!»
265 Молвил, и скиптром Ферси́ту отмерил, враз по плечам ему, и по спине,
Сжался Ферси́т, по щекам покатились, обильные слёзы… и звон в голове.
А на спине вдруг синяк полосою, вздулся кровавый, удар был силён:
Скипетр крепок, и златом обшитый. На место своё очень быстро сел он.
Скорчась от боли, утёр свои слёзы, тупо и молча, смотрел пред собой,
270 Весело все рассмеялись в печали, хоть не один он был с мыслью такой.
И не один говорил поглядевши, на рядом сидевшего с тем синяком:
«Тысячи дел Одиссей совершает, и доблестных всяких, впервые в таком.
Первый, в хороших советах по жизни, как и на бой побуждая, порой,
Нынче однако, свершил уже подвиг он… очень великий, и ведь не простой:
275 Он обуздал красноречье бранчивого, он обуздал при войсках крикуна.
Дерзкое сердце Ферсита, наверно, не станет его подстрекать, как всегда.
Не будет уже он царей оскорбляя, искать и причину и повод какой!»
Так говорили в толпе, Одиссей же, со скипетром, вдруг поднялся над толпой.
Он, городов разрушитель жестокий, а рядом Афина-Палада при нём,
280 Вестника образ принявши, к молчанью, народ призывала, чтоб слышать о всём.
Чтобы и в ближних рядах, как и в дальних, слышали всё, что он хочет сказать,
Речи услышать его и советы. Услышав, обдумать, и вместе решать.
Добрых намерений полный, и с чувством, слово он взял, и от всех произнёс:
«Агамемнон, всех ахейцев владыка, тебе я от всех наше слово принёс.
285 Страшный позор, перед всеми на свете, пред обречёнными смерти в войне,
Слово исполнить своё не желают, которое дали, когда-то тебе.
Вольный коням, благодатнейший Аргос, покинув для этой, нам важной, войны,
Крепкие стены лишь, Трои разрушив, вернуться домой нагрузив корабли.
Как несмышлённые малые дети, тоской изведённые вдовы они,
290 Шепчутся горестно, между собою – домой поскорей бы, вернуться смогли.
Трудно конечно, боями пресытясь, домой не стремиться, к жене, к детворе,
Кто месяц один, без жены остаётся, в досаде… И это, понять можно мне.
Он смотрит на многоскамейный корабль, который привязан как пёс на цепи,
Зимние бури и моря волненья, их в пристани держат, а так бы ушли.
295 Мы уж девятый здесь год прожигаем, мы уж девятый здесь круговорот,
Я не могу обвинять в чём ахейцев! Я знаю – они очень храбрый народ!
Что близ судов крутобоких горюют, так это лишь их состоянье души!
Им и позорно сидеть здесь без дела, и как без победы вернуться они?
Нет, потерпите друзья ещё время, надо немного ещё подождать,
300 Чтобы узнать нам, а верно ль гадатель, Калхас наш премудрый, смог нам предсказать?
Твёрдо мы помним его предсказанье – свидетели все вы, вы все, сколько есть,
Всякий живой, кто ещё не настигнут, свирепыми Керами, и ещё здесь.
Помните, после того как ахейцев, суда собирались к Авлиду, в поход,
Готовя погибель Приаму и Трое, тому уже нынче девятый ведь год.
305 Мы, возле платана, родник окружая, к святой гекатомбе, всем вечным богам,
Алтарь застилали отборными тушами, чтоб помогали, бессмертные нам.
Из родника того, светлой струёю, вода истекала, кристально чиста,
Там нам знамение, всем и явилось, я как сейчас вижу: спина вся красна.
Помните, змей ужасающий на свет, что был изведённый Зевесом самим,
310 Из-под алтарных камней появившись, пополз по платану, по сучьям большим.
На высочайшем суку среди листьев, построено тёплое было гнездо,
Там находились птенцы воробьихи, совсем несмышлённые крошки, её.
Восемь числом, а девятая мать их, мать породившая этих птенцов,
Жалко пищавших, он всех поглотил их, один за другим, на глазах у богов.
315 Мать вкруг дракона, металась, пищала, о милых печалуясь, детях своих,
Вверх он взвился и схватил было птичку, за крылышко только, и крик её стих.
После того как сожрал он семейство, всех птенчиков малых, и с ними их мать,
Сделало смысл, явления божия, был очевиден, легко и понять.
Сын хитроумного Крона, дракона, в камень обычный, тотчас превратил,
320 Все мы, в безмолвии стоя дивились, тому что случилось. Я сам рот раскрыл!
При гекатомбе, на свет выходило, чудище жуткое – божья всё ж тварь,
Тотчас тогда обратился к ахейцам, наш прорицатель, Калхас-пономарь:
«Длинноволосых ахейцев потомки, можно молчать, но обязаны знать:
Это знаменье событье являет, нам, промыслитель Кронид дал понять.
325 Долгое, с долгим концом оно будет, слава ж не сгинет, его никогда.
Змей всех сожрал, и птенцов воробьиных, и мать их сожрал он, в порыве броска.
Восемь числом, и девятою мать их, мать что птенцов этих и родила,
Столько ж годов будут биться ахейцы, под Троей свои, оставляя тела.
Города улиц широких однако, возьмут они всё ж, на десятом году».
330 Так говорил он тогда. И вот время, пришло исполняться, на нашем веку.
Так что же ахейцы в шикарных доспехах? Останемся ли, иль себя осрамим?
Будем ли биться пока не захватим, приамовой Трои в добычу своим?»
Так он сказал. И в ответ аргивяне, так громко вскричали, что гром не слыхать,
Страшным откликнулись, гулом все судна, борта гул тот эхом, могли отражать.
335 Всех восхитил Одиссей своей речью, он как богоравный, им суть доводил.
Встал пред собранием, Нестор наездник, он, геренский вождь, он своих всех сплотил.
«Горе! Болтаете вы на собраньи, подобно ребятам: ответственность где?
Что вас заботит? О чём разговоры, забыли вы что ли, что вы на войне?
Все соглашенья и клятвы святые, – куда подевались? Не значат ли что?
340 Или в огонь полетят все решенья, и замыслы наши не значат чего?
Чистым вином возлиянья, пожатья, которым мы верим: теперь как с тем быть?
Без толку здесь на словах состязаемся, мы, и не можем, чего-то решить?
Средства, найти никакого не можем, а сколько уж времени здесь мы шумим?
Агамемнон! Ты в решеньях незыблем, теперь как и прежде, а мы закрепим.
345 Над аргивянами, будь же начальником, в сечах кровавых, и после и до.
Те же что против, пускай погибают, один или два, их не больше. И что?
Кто замышляет иное – напрасно. Добиться не смогут того что хотят.
Нет, не воротимся в Аргос, доколь мы, здесь не узнаем, что боги велят.
Ложное ль дал обещанье Кронид нам, или не ложно, пока не видать,
350 Я говорю, что успех предсказал нам, сам всемогущий Кронид. Рассказать?
В самый тот день, когда наши все рати, отправились в путь на своих кораблях,
Смерть и убийство готовя троянцам, в огромнейший дуб, что стоял на лугах,
Молнию справа метнул в него Зевес, и дуб этот в щепы, до корня разбил.
Ахеец забудет дорогу в Итаку, пока он в войне этой не победил.
355 Он не вернётся, пока он с пленённой, женою троянца, здесь не переспит,
Не отомстивши, за стоны Елены, и… за печали её отомстит.
Если же кто-либо, страстно желает, домой воротиться, без слова царя,
Чёрного судна коснётся бочины, то это ему не прибавит добра.
Раньше других, тем погибель приблизит, к Аиду сойдёт, сократив свои дни.
360 Думай владыка, своей головою, но и советы другого прими.
Я предлагаю о войске подумать, надо бы тут… кое-что изменить,
На племена поделить его надо б, а их уж на фра́трии все поделить.
Фра́трии – фратрия пусть помогает, и племени – племя… заметь тут себе,
Если тебе подчинятся ахейцы, и сделаешь так – разберёшься в войне.
365 Какой из вождей и какой из народов, робок в бою или доблестен в нём,
Скоро узнаешь, ведь все меж своими, будут сражаться, и все при своём.
Также узнаешь, по воле богов ли, ты Илиона пока что не взял,
Или по трусости войск наших смелых, иль кто… военного дела не внял».
Агамемнон же владыка народов, Нестору мудрому так отвечал:
370 «Речью разумною всех побеждаешь ты, Старец наш мудрый, но я бы сказал;
«Если б, о Зевс, наш родитель могучий, и вы, Аполлон и Афина, при нас,
Было бы десять таких, из ахейцев, в советниках мне, я бы взял и Парнас.
Город Приама бы, в прах превратился б, в первый же год как сюда мы пришли,
Нами дотла, он бы был разорённым… мы всё бы забрали и всё б унесли.
375 Но лишь несчастья одни посылает мне, Зевс-олимпиец, Кронид-Эгиох:
В ссоры ненужные вводит бывает, как в злую вражду, так и в прочий подвох.
Мы из-за девушки пленной сражались, с Пелеевым сыном, Ахи́ллом-царём,
Словом враждебным, и я раздражаться, на горе мне начал, но я ни при чём!
Если ж когда-нибудь с ним помиримся мы, то уж не будет, скорее всего,
380 Больше для гибели Трои отсрочки – малейшей не будет – пришёл день её.
Ну ж, отправляйтесь друзья отобедать, а после, завяжем сраженье, у стен,
Каждый копьё отточи хорошенько, и щит осмотри, дожидаясь сирен.
Холки коням протереть не забудьте, корм пообильней задать не забыть,
Все колесницы, кругом осмотрите. Помыслы к битвам лишь, все обратить.
385 Будем весь день напролёт состязаться, без отдыха, в сече ужасной, друзья,
Малого даже не будет в той битве, быть до заката в сраженьи с утра.
Только лишь ночи приход, нас разнимет, и храбро дерущихся, малость уймёт,
Потом зальётся ремень на грудине, держащий за скобу весь день, напролёт.
Плечи до крови сотрёт щит свой весом, копейщику, и, изнеможет рука,
390 Потом покроется конь в колеснице, блестящей своей, может треснуть шлея.
Если ж замечу кого, кто сражение, хочет вблизи кораблей, переждать,
Сразу скажу: «Дорогой, не надейся, ты можешь оттуда в тартар, путь держать».
В стане ахейском, от птиц и собак будет, негде укрыться ему, с того дня!»
Так говорил он. И громко ахейцы вскричали в ответ, вдохновляя царя.
395 С шумом таким, у крутых берегов, под порывами Нота, волна
О выступающий бьётся утёс, и затишья ей нет, никогда;
Гонят волну эту разные ветры, разные ветры морей.
Встали и двинулись толпы ахейцев, рассеялись меж кораблей.
Дымы заклубились над станом ахейцев. Обедать пришла им пора,
400 Каждый другому из вечных богов, вознёс в жертву часть от себя.
Жарко молясь, из желанья избегнуть, ударов Ареса, и смерти кошмар,
Во славу всесильного Зевса-Кронида, наметил Атрид, щедрый жертвенный дар.
Тучного богу быка, пятилетнего в жертву забил, было Агамемнон,
И пригласил к себе лучших старейшин, которым по гроб благодарен был он.
405 Нестора прежде всего пригласил он, Идоменея-властителя с ним,
После того двух Аяксов соседей, Тидеева славного сына, за ним.
И Одиссея, шестым пригласил он, был на особом счету у него,
А Менелай, так без зова явился, и прежде бывал он, в правах своего.
Как озабочен был брат его старший, был он достаточно осведомлён,
410 Встали они вкруг быка, подняв зёрна. Начал молится, сам Агамемнон,
Голос уверенный, ровный, приглушен, выговор, что тебе тот паладин:
«Славный, великий Зевес, чернотучный, живущий в эфире, не ниже вершин!
Прежде, чем солнце не скрылось за морем, и мрак не спустился на землю и нас,
Дай мне разрушить чертоги Приама, низвергнуть их в прах, отомстивши за вас.
415 Чёрных от дыма я стены оставлю, двери и окна предам я огню,
Гектора тонкий хитон разорвавши, я грудь его насквозь с улыбкой пронжу.
Полягут вокруг все другие троянцы, штабелем, мёртвые все пусть лежат,
Землю кусая зубами пусть гибнут, в пыль головой их – и я буду рад».
Зевса просил он, но Зевс не исполнил: жертву он принял. Но планы свои,
420 Ахейцев оставил без помощи свыше, и им без конца увеличил труды.
Кончив молитву, осыпали жертву, чистыми зёрнами, слой ячменя,
Шею закинули вверх, закололи, и шкуру содрали, усердно сопя.
Вырезав бёдра, обрезанным жиром, их обернули в два слоя, потом,
Мясные обрезки, на них возложили. Всё приготовив, обдали огнём.
425 Бёдра сожгли на костре, он из сучьев, был из сухих и без листьев совсем,
Все потроха своей жертвы проткнули, и стали держать, над Гефестом, над всем.
После того как, сгорели все бёдра, отведали жертвы своей, потрохов,
Прочее всё, на куски разделили, проткнули все пиками их вертелов.
Сжарили их на костре осторожно, сняли с огня на столы вертела,
430 Кончив работу, они приступили, к богатому пиру, прославив царя.
Не было в равном пиру обделённых, в равном пиру, значит все и равны,
После того как питьём и едою, желанья пресытили, гости свои.
Нестор, наездник геренский, Атриду, сказал обратившись: «Пора нам, пора,
Сын знаменитый, Атрея, владыка, теперь пришло время, меча и копья.
435 Время пришло, нам пора подниматься, дольше сидеть за столом, проку нет,
Ратные ждут неотложно заботы, пора делать то, что решил весь совет.
Пусть же глашатаи, кличем сбирают, народ к кораблям, быстроходным большим,
В медных доспехах ахейцев немедля, готов будь ввести в бой приказом своим.
Мы ж по широкому стану ахейцев, пойдём, агитацией, их подбодрим,
440 Мы в них горячего духом Ареса, разбудим, возбудим и разгорячим».
Выслушал речи его со вниманием, Агаменон, и словам его внял.
Тотчас отдал приказанье глашатаям, звонкоголосым, и скипетр дал.
Длинноволосых ахейцев в сражение, стали глашатаи громко сзывать,
И собирались ахейцы поспешно, сидели ж без дела, устали уж ждать.
445 Быстро вожди вкруг Атрида стоявшие, Зевса питомцы, опора царя.
Ахейцев собравшихся строем поставив, делили на фратрии и племена.
Меж ними тотчас появилась Афина, бессмертна, со светлой эгидой своей,
Ценной безмерно, к тому ж всегда новой, с сотней искуссно сплетённых кистей, –
Чистого золота каждая кисть там – но в гекатомбу ценою она,
450 Ею сверкая, она обходила, смелых ахейцев в доспехах, войска.
Всех возбуждая упорно с врагами не зная усталости биться, весь день,
Сила явилась у каждого в сердце, сила изжившая трусость и лень.
В эти минуты, война показалась, милее им всем, и родней их душе,
Чем возвращенье на милую родину с полыми трюмами в их корабле.
455 Как на вершинах горы истребитель… огонь сожигает, дотла все леса,
Заревом блещет далёко-высоко, и блеск отразят сверху вниз облака.
Так в проходивших войсках, всё сверкало, от чудно сверкающей меди щитов,
Блещущий свет доходил по эфиру, до самого неба, сквозь плоть облаков.
Так же, как стаи бесчисленных птиц… всех перелётных, что в небе летят,
460 Диких гусей, журавлей, или стаи, других… что шумя небеса бороздят.
Возле текущей Каи́стры, богатой, в заводях рыбой, и чистой водой,
Носятся взад и вперёд, веселятся, силой крыла, ритуал правя свой.
С криком садяться на землю и с шумом, луг заполняют, смешавшись в одно –
Так от своих кораблей и становий, всех аргивян как лавиной несло.
465 Грозно гудела земля под ногами, от топота конских и воинов ног,
С шумом стремились в долину Скамандра, при каждом оружия: сколько несть мог.
Остановились они на цветущем, лугу скамадрийском, и замерли все,
Неисчислимы числом они были, как листья весной и соцветья в траве.
Будто бы мухи, что тучей густою всё носятся в воздухе жарком,
470 Что по погоде обычно сухой, без счёта в пастушьей стоянке.
В тёплую пору когда молоко, нацежено, полны сосуды,
Столько стояло на поле ахейцев, былые забыв пересуды.
Против троянцев, пылая желанием, всех уничтожить, копьём и мечом,
Так же, как козьи стада, что смешавшися, разные хоть, но простым лишь прутом
475 Без осложнений каких, козопасы, легко разделяют, их в поле всегда.
Так для сражения строй весь ахейцев, распределяли вожди на места.
Агамемнон выделялся меж ними, был головой и глазами он схож,
С Зевсом-Кронидом, с самим молневержцем, один между всеми, на бога похож.
Станом – с Аресом, а грудь – Посейдона, владыки морей, как и прочих всех вод,
480 Так же, как бык в многочисленном стаде, меж всех выдаётся и тон задаёт.
Мощный бугай, меж коров замечаемый, с первого взгляда – на стадо один,
Агамемнона таким в день намеченный, сделал сам Зевс, что на всех господин.
Он его так отличил между прочих, и меж героев возвысил его.
Ныне, скажите мне, Музы Олимпа, надо кому это и для чего?
485 Вы ведь богини, повсюду бываете, всё вам известно, и вам ли не знать?
К нам же доносятся слухи, а слухам, или нам верить иль их отвергать.
Мол мы не знаем, кто там у данайцев, вожди, властелины, и были ли, нет?
Всех же бойцов рядовых я не смог бы, исчислить-назвать, или спеть им сонет.
Если бы даже имел языков я, и ртов по десятку, и голос – труба,
490 Медное сердце, да нервы стальные, как молния быстрые всюду, глаза.
Разве что дочери Зевса-владыки, Музы Олимпа, в том мне б помогли,
Мне бы напомнили, тех всех, что к Трое, тогда в кораблях их Ахеи пришли.
Я о вождях корабельных, что к Трое, и о числе кораблей их, скажу,
И их царей, и вождей, и советников, и кто войска возглавлял назову.
495 Был Профое́нор и Аркесила́й, были Леи́т Пенеле́й и был Кло́ний,
Они возглавляли мужей обживавших, лесные скалистые в А́влиде склоны.
В Ги́рии живших… во Фе́спии, в Гре́е… на лесом заросших холмах Ехтео́на,
В широких полях Микале́сса, и в Схе́не, и всех проживавших в окрестностях Ско́на.
Тех, что окрест обитали Ери́фмы, и Га́рма, Иле́са, пасли там стада,
500 Что Едео́ном владели и Ги́лой, и Петео́ном, от веку тогда.
Что в Медео́не, прекрасно построенном, в городе жили, из древних времён,
Кто населял Евтрези́н, как и Фи́сбу… и всякий чей предок был там погребён.
Из Коп, Короне́и и из Окале́и с лугов Галиа́рта, из древней Плате́и,
Любивших скупать, всё что есть, подешевле, и те, что Глиса́нт населяли издревле.
505 Что в Гипофи́вах, красиво построенном… в городе жили, в ремесленном,
И в посейдоновой роще прекрасной, Онхе́сте священном… цветами увешанном.
Тех что владели Миде́ей… лозою богатою Арно́й… и лучшим вином из тех лоз,
Лежащим на самом краю Анфедо́ном, и Ни́сой священной… в краю белыз роз.
С ними пошло пятьдесят кораблей, мореходных… и в каждом из них
510 Храбрых бойцов беотийских, сто двадцать, здоровых сидело младых.
Бойцов с Аспледо́на, как и с Орхоме́на, земляк им Калха́с-прорицатель,
Этих вели за собой Аскала́фий, и брат его, Я́лмен-метатель.
Их родила Астио́ха стыдливая, юная дева, в пенатах Акто́ра,
В покой свой высокий, наверх поднявшись, в нём альков был выше забора.
515 Аресу она сыновей родила… и было скорей всего это,
В тот год когда небо ночное да-да, вспорола чужая планета.
Тридцать судов, шло на Трою рядами, вели же их, дети Ифи́та,
Схе́дий с Эпи́строфом, внуки Навбо́ла, участие их не забыто,
Их племена, Кипари́се скалистый, Пифо́н населяли веками,
520 Кри́сой владели и Анеморе́ей, отстроили всё это сами.
И Панопе́ем с Давли́дой владели, и жили вокруг Гиампо́ля,
Они обитали по устью Кефи́са, сытна там, вольготна их доля.
И населяли Лиле́ю они, вблизи от истоков Кефи́са-реки,
Сорок судов чернобоких они, с собою под Трою бойцов привели.
525 Оба вождя расставляли шеренги, ряды ополчений фокейских на бой,
К бою готовясь, на фланге, на левом, из беотийцев, им каждый был свой.
Ая́кс Оили́д племя локров привёл, он многих быстрей был и круче,
Но меньше он был, не такой как Ая́кс, Ая́кс-Теламо́ний могучий.
Меньше на много его, невысокий, в броне полотняной, обычной стёганке,
530 Превосходил же копьём панэлли́нов, и пешим конечно, и в той же стремянке.
Вёл он с собой населявшие Ки́нос, Авге́и мужей, свирепейшей породы,
Ска́рфу, Опу́нт, Каллиа́ра и Бе́ссу, и Фро́ний и Та́рфу, где быстрые воды,
С верховий в низины, бурля на порогах, Боа́грия катятся, чёлны неся,
Сорок судов, против Трои пошли, чернобоких в поход с ним – силища грозна.
535 С живущей напротив священной Евбе́и, всё воинство локров, с ним было в пути,
Дышащих ярою силой абантов, в Евбе́е живущих, на юге страны.
Те что в Халки́де живут, и в холмистой, Гисти́е, богатою лозами,
В городе Ди́е высоком, в Креи́нфе, лежащем у моря в заросшими розами.
Тех что Кари́стом владели, Эйре́трией, в Сти́рах холмистых, что жили,
540 Их предводителем был Елефе́нор, с ним два его сына приплыли.
Сын Халкодо́нта начальник высоких, душою абантов с густыми бровями,
Волосы лишь на затылке растивших, проворных и резвых ногами,
Воинов пылких умевших ударами, ясневых копий все медные брони,
Врагов разбивать на грудях рукопашно – сильны ж они были как резвые кони.
545 Сорок судов чернобоких отправилось, с ними на Трою походом,
Рать афинян на судах тех была… дополнена пришлым народом.
Край Эрехфе́я, большого счастливца – пестуньей, Афина-Палада,
На свет родила плодоносная пашня, Афина ему была рада;
В храме своём богатейшем, Афина, как сына его приютила,
550 Заботой его неусыпной во всём, любовью, как мать окружила.
В жертву ему при исходе годов, быков и баранов приносят.
Вождём афинян Менесфе́й удалой, его боле прочих возносят.
Вопрос дислокации – войн всех, искусство! В том с ним не равнялся никто из людей,
Строить к сраженьям бойцов щитоносцев, и быстрых могучих коней,
555 Нестор, намного старейший, один с ним, соперничал в этом всегда.
Чёрных судов пятьдесят за собою, привёл он под Трою тогда.
Мощный Ая́кс Теламо́ний, двенадцать, своих кораблей саламинских,
Вывел с собою и стал где стояли, фаланги всех фратрий афинских.
В А́ргосе живших людей, населявших Тири́нф, крепкостенный,
560 И Гермио́ну с Аси́ной лежащие, в бухте глубокой удобством отменной,
Трезе́н и Эйо́ны, лежащих в долинах и Епида́р – виноградом богатый!
Юношей храбрых, что жили в Масе́те, Эги́не равнинной – все молодцеваты!
Всем предводителем им Диоме́д, могучеголосый герой-исполин,
Также Сфене́л, Капане́я преславного, сын благородный, всегда рядом с ним.
565 С ними и третий был вождь, Евриа́л, и он небожителю равный,
Сын Мекисте́я, Тала́я он внук, к тому же правитель исправный,
Главным однако вождём, Диоме́д был, он, однозначно – герой!
Восемь десятков судов шло под Трою, под его мощной рукой.
Всех, населявших Мике́ны от веку, прекрасно устроенный город, в долине,
570 Богатый и весьма, но Кори́нф и Клео́ны, ему не уступят они все в лепнине,
Арефире́ю, приятную видом, для глаза пытливого, как и Орне́и,
Кто населял Сикио́н, где Адра́ст… воцарился сначала затеи.
Кто в Гипере́сии жил, в Гоное́ссе… в высокоутёсных у моря,
Тех, что Пелле́ной владели, и тех… что вкруг Эги́я жили, не ведая горя,
575 И по всему Эгиа́лу… и окрест Гели́ки… пространной, полями богатой,
С Агамемноном, на ста кораблях, средь них и Ферси́т был горбатый.
Рать многочисленней всех… средь ахейцев, храбрейшие из всех храбрейших,
Шли за Атреевым сыном сияя, сверкающей медью в доспехах, смелейших,
Гордо ходил он, средь всех выделяясь героев, данайских, отважных,
580 Саном верховным своим и числом, приведённых народов, для дел своих важных.
Кто между гор в Лакеде́моне жил… пропастя́ми богатом, в скалистых горах,
В Спарте, Фарисе́ и в Мессе́ любезной, голуби стаями в их чердаках,
В приятных для глаз живописных Авге́ях, и всех обитавших в низинных Брисе́ях
А также в Ами́клах, и в Ге́лосе-граде, где девушки строго в весёлом наряде,
585 Тех, что вокруг обитали Ойти́ла, и Ла́ей владели, где ткали ветрила –
Их всех Менела́й, громогласный в сраженьях, пылкий без меры в своих устремленьях,
К Трое привёл шестьдесят кораблей. И ставил войска по науке своей.
Сам и в сражения он их водил, и доблесть свою им в пример приводил.
Воинов сам он на бой возбуждал, и величайшим стремленьем пылал.
590 Страшно троянцам желал отомстить, за стон и печали Елены их бить.
Тех же что Пи́лос, с Аре́ной приятной, на вид, населяли, от веку опрятной,
Фри́ос при броде алфейском глубоком, и Э́пи, что славен был храмом высоким,
И Кипари́ссей как Амфигене́ю, большим Птелео́ном, и Ге́лос за нею,
Так и Дори́он, где узко и тесно, где некогда Музы богини, известно,
595 Встретив фракийца Фами́ра в пути, из Эхали́и, что шёл средь зимы,
От эхалийца – гулял в день рожденья – лишили его песнопений уменья.
Был в похвальбе своей самоотвержен, в пеньи сказал что победу одержит.
Если бы даже и музы запели, Зеве́совы дочери тут не стерпели,
В гневе они хвастуна ослепили, и песни, чудесного дара лишили.
600 Забыл он искусство играть на кифа́ре, не то, что при пении быть там в ударе.
Нестор, наездник геренский-герой, начальником был над той ратью большой.
С ним девяносто судов крутобоких, приплыло под Трою для схваток жестоких.
Тех, кто в Аркадии жил, под высокой, горою Килле́ной, с морской стороны,
Возле могилы Эпи́та-Эла́та, бойцы, что в боях рукопашных страшны.
605 Кто Орхоме́н изобильный стадами и кто Фенео́с, порт морской населял,
Ри́пу, Страти́ю, Ени́спу для ветра, открытый в лощине меж гор воздвигал.
Тех, что Теге́ей владели от веку и милой для глаз Мантине́ей меж скал,
Тех, что в Парра́сии жизнь проводили, и тех кто в Стамфи́ле мечи отливал –
Их всех привёл Агапе́нор владыка, рождённый Анке́ем, в год яркой звезды,
610 Шло шестьдесят кораблей, и на каждом, из них находились, сражений спецы.
Много мужчин из Аркадии в битвы, шли когда царь их об этом просил,
Агамемнон корабли им поставил сам корабли эти им оснастил.
Дал, чтобы море они переплыли, нужны как бойцы и давали совет,
Сами они о делах мореходных, заботились мало, а то вовсе нет.
615 Те что в Бупраси́и, те что в Эли́де божественных жили, катая сыры,
И в областях что Гирми́ну включают, и с краю лежащий Мирзи́н, у реки,
И Оленийский утёс и Алисский – все у кого были меч и броня,
Было у них на всю рать, в эту пору, ни много ни мало – четыре вождя.
За каждым вождём шло больших быстроходных с епейцами вместе, по десять судов,
620 Их за собою вели с Амфима́хом, рождёным Ктеа́том, в мощь всех парусов,
С Фальпи́ем, сыном Еври́та, Акто́ра потомки, что диски метал,
Могучий Дио́р, Амари́нком рождённый, был третьим вождём. Он стрелков возглавлял.
А у четвёртых в начальниках был, тот самый Поли́кс, что быку рог скрутил.
Владыки крутого он сын, Агасфе́на, Авгея преславного крепкая смена.
625 Рать из Дулихи́я, рать с островов… многочтимых Эхинских, крутых берегов.
Против Элиды на море лежат, прибои утрами там шумно штормят.
Меге́с привёл Фелеи́д за собою, Аресу подобный он статью литою,
Он сын дорогого богам всем Филе́я, смирителя диких коней Птоломея.
Переселился когда-то в Дулихий, с отцом не поладил он – нрав его дикий.
630 Сорок судов чернобоких пошло, с ним против Трои, собрал на них всё,
Всё, что умело мечом помахать, копья метать и из лука стрелять.
Царь Одиссей был вождём кефаланцев – высокие духом – Итаки посланцев,
Суровый они Эгили́п населяли, с землёй каменистой, Нери́т обрамляли.
Заки́нф, Кроки́лей – к Одиссею как к другу – и острова Зама, считай всю округу.
635 И материк – его власти не против – он вождь всех живущих на бреге напротив.
Их вождь Одиссей почти равный Крониду в разумности ясной, похож даже с виду.
Вместе с собой он двенадцать больших, привёл кораблей краснощёких своих.
Вёл за собой этолийцев Фоа́нт, сын Андремо́на, успешный талант.
Рать из мужчин, обитавших в Пиле́не, в Плевро́не зелёном, а также в Олене,
640 В лежащей у моря Халки́де прекрасной, и в Каледонских горах не опасных.
Сынов удалого Ине́я на свете, давно уже не было, к этим годам,
Умер и сам он давно, Мелеа́гр, отправился тоже, к своим праотцам.
С полною властию ныне Фоант, всем этолийцам и вождь и гарант.
С ним против Трои, его мужичьё, сорок судов чернобоких пошло.
645 Славным был воином Идомене́й, начальник критян, ему друг Одиссей .
Тех, что владели Горти́ной… стеной обнесённой и Кно́сом, картинным,
Белоблестящим Лика́стом, Миле́том… и Ликто́м, где стражники пели дуэтом,
Кто многолюдные Фе́стос и Ри́тий… лишь покидали для кровопролитий,
И остальных, обитавших повсюду, на Крите стоградном, где множество люду,
650 Начальствовал ими, метатель копья, Идомене́й, знаменитый тогда.
С ним и убийца мужчин Элина́лий, и сам Мерио́н, их творцы… вакханалий.
Отправилось с ними судов чернобоких восемь десятков из бухт неглубоких.
Вместе с собой Тлеполе́м Гераклид – большой и могучий и статью Атрид.
Родосцев привёл с девятью кораблями, он неустрашимых доселе бойцами.
655 В Родо́се они проживали тогда, и на три колена делились всегда.
Блистающий мелом Ками́р населяли и Линд и Ие́лис, вкруг рвов накопали.
Им Тлеполе́м предводителем был, метателем копий тогда уже слыл.
Был он Геракловой силе рождён, молодой Антиохой с заботой взращён.
Взятой Гераклом в Эфире у вод, Селлеента когда, там его жил народ.
660 Много он отнял тогда городов, у любимцев Зеве́са, он нравом таков.
После того как возрос Тлеполе́м, в благозданном чертоге, окреп, а затем,
Большого в те годы свалял дурака, убил он любимого дядю отца.
Лики́мния деда – пороть бы балбеса, Лики́мний же этот, был отпрыск Ареса.
Быстро суда снарядил он, и ходу, и много с собою увёл он народу.
665 Скрылся из отчей земли убегая, морями бежал он, всех встреч избегая.
Он сыновей как и внуков боялся, Геракловой силы: могли отомстить.
Множество бед претерпел, наконец он, к Родо́су подался, там корни пустить.
Там поселились пришельцы лихие, тремя племенами на скалы крутые.
И Зевс что царит над людьми и богами, их возлюбив, из любви одарил,
670 Их одарил чрезвычайным богатством, осыпал их Зевс всех, насколько любил.
Три корабля предоставил из Симы, Нире́й беззаботный, лишь три корабля,
Этот Нире́й был Аглаей рождён от владыки Хиро́па, уже старика.
Этот Нирей, средь ахейцев пришедших, с войной к Илиону, мечей не имел,
Был человеком, что после Пелида, меж всеми красивейшим, но не у дел.
675 Был слабосилен и слаб был здоровьем, и с войском пришёл невеликим на зов.
Тех кто в Ниси́ре и в городе Ко́се, жили на склонах зелёных холмов.
Те что Крапа́фом владели, и Ка́сом на Калидни́йских больших островах,
Этих вели за собой властелины, Анти́ф и Фейди́пп, при мечах и щитах.
Двое сынов властелина Фесса́ла, Гераклова сына: могучая стать,
680 Тридцать судов крутобоких за ними, приплыло бить Трою, царя поддержать.
А вот мирмидонцы, ахейцы, эллины, в Арго́се тогда Пеласгическом жили,
Ало́пу, Ало́э, Трехи́н населяли, и Фти́ю от первой избы возводили.
Эллады владели, лозой виноградной, отчизной прекраснейших женщин они,
Одни мирмидонцы, другие элины, а третьи ахейцами были в те дни.
685 Их пятьдесят кораблей с Ахиллесом пришло с быстроногим на штурм Трою брать,
Не помышляли они же, о схватках, бушующей битве, и в бой им вступать…
Не было мужа, кто грозный бы строй их, повёл за собою, в неистовый бой,
Праздно лежал Ахиллес быстроногий, и ждал в нетерпеньи, он звёздный час свой.
В гневе жестоком за пышноволосую, Брисову дочь коей он дорожил,
690 Им уведённую после сражений, как Ми́нета и Эпистро́фа побил.
После того, как разрушил он Ли́рнесс, и фивские стены до камня разнёс,
Он на руках её в злейшей той схватке, мечом отбиваясь из города нёс.
Он двух сыновей властелина Еве́на, Селе́повых внуков, в той схватке убил.
В горе по ней он лежал убивался, но встанет он скоро, ведь он полон сил.
695 Живших в Фила́ке, Деме́тры участок, всех там проживавших, отважных мужей,
А также и Пи́рас, тогда населявших, и матерь овец Итоне́ю, Птеле́й,
В постели травистой, под солнцем лучистым, и морем омытый Антрон.
Протесила́й, пока жив был водил всех, в кровавые бойни, да вот, был сражён.
Воинственен был, но уж чёрной землею, теперь он покрыт, смешан прах его с ней,
700 С лицом исцарапанным бросил супругу, в Фела́ке отцовском – сраженья милей.
Дом недостроенный, детям оставил, сражённый дарданцем погиб в первый день,
Первым из всех аргивян, соскочивший, на брег с корабля, и погиб голос-звень.
Звонкоголос был, но рать не осталась, и часу она не была без вождя,
Потосковала, и отпрыск Ареса, Пода́рк бразды́ принял,- минули года.
705 Он внук Филаки́да, сын младший Ифи́кла, владетеля стад густорунных овец,
Брат младший, бесстрашного Протесила́я, он брат однокровный, и тож молодец.
Он более юный тогда был годами, хоть Протесилай безбоязненным был,
И старше, сильнее, но так получилось, он голову первым свою там сложил.
Рать не нуждалась в вожде, но вздыхала, о доблестном часто, о страшном том дне,
710 Сорок судов чернобоких чрез море пришли против Трои с ним, все на весле.
С теми которые в Фе́рах, и Бе́бу, Глафи́ры… прекрасный Яо́лк населяли,
Близ Бебского озера жили, и рыбой, и птицей его, круглый год промышляли.
Их кораблей, шло одиннадцать к Трое, вёл на войну их, Евме́ла атлант,
Он сын Адме́та, Адме́та атлета известно всем было Адме́т тот гигант.
715 Мать же ему Алкеста́ – дочь Пелея, богиня средь женщин, Паладе равна.
Тех же что жили тогда в Мелибе́е, в Мефо́не, в Фавма́кии, многи века,
Всех тех кто владел Олизо́ном рыбацким, нависшим на скалах над морем,
Вёл Филокте́т бесподобный, стрелок превосходный, тугой его лук был в узоре.
Семь кораблей, пятьдесят находилось, на каждом, сильнейших гребцов,
720 Стрелами лихо умели сражаться, найдут цель, под сенью щитов.
Сам он лежал в жесточайших страданьях, на Ле́мносе острове, дальнем своём,
На многосвященном, ахейцами брошен, когда-то пиры задавал он на нём.
Мучимый язвою злой, причиннёной, змеёй водяною, был весь в гнойниках,
Там он в страданьях лежал и старуха, меняла тампоны на гнойных местах.
725 Но скоро пришлось аргивянам, у чёрных, судов своих быстрых, всё ж вспомнить его,
Рать без вождя не осталась, что правда, но не было всё же запала того.
Ме́дон над ней верховодил то время, внебрачный он сын Оилея-борца,
Рена его родила Оиле́ю, и Ме́дон конечно же был весь в отца.
Тех же, кто Триккой владел и Ифо́мой, на горных уступах большой крутизны,
730 Кто населял Эхали́ю, Еври́та, эхальского града, где меч на двери,
Тех за собою в поход Подали́рий, и брат Махао́н его, к Трое вели,
Аскле́пия мудрые лекари-дети, славные были, в отца ведь врачи.
За ними рядами приплыло не мало, и выпуклых было их тридцать судов,
Тех, же что возле ключа Гипере́и, в Орме́нии жили, на склонах холмов.
735 Тех кто на белых вершинах Титана, в Асте́рии жили, парит там орёл,
Тех, Еврипи́л за собою на Трою, блистательный сын Евемо́на привёл.
С ним против Трои пошло чернобоких ни много ни мало, но сорок судов,
Тех, что Арги́ссой владели, с Гирто́ной, в плантациях пышных зелёных садов,
Град белокаменный О́рфу, Ело́ну и Олоо́ссон – их вёл Пелопе́т,
740 Воин бесстрашный он, сын Пирифо́я, бессмертным Зеве́сом рождён тот на свет.
Осенью позднею от Пирифо́я женой Гиппода́мией славной зачат,
И в конце лета грядущего года, рождён был приплод когда зрел виноград.
В самый тот день, как герой волосатых, ужасных чудовищ, в лесу покарал,
Их до Эфи́ков преследовал гневно, и прочь с Пелио́на навеки прогнал.
745 Был не один он вождём, он главенство, делил с Леонте́ем, умельцем мечом,
Сыном бесстрашного духом Коро́на, Кане́евым внуком, крутым мужиком.
С ними на Трою пошло чернобоких считай ровным счётом все сорок судов,
Вёл двадцать два корабля за собою Гуне́й из Кифо́са, с ним тыща стрелков.
Был он вождём эниенцев везучих, и храбрых душою пере́бов, и тех –
750 Тех, кто дома себе строил из камня, и вкруг непогодной Додо́ны, для всех.
Тех, что в близи Титаре́сия жили, вблизи, у прекрасных его берегов,
В реку Пене́й, Титаре́сий впадает, но мелок Пене́й для морских всё ж судов.
Хоть Титаре́сий в Пене́й и впадает, но только кристальные воды его,
Поверху катят над тою водою, не масло ж – с того не понять отчего.
755 Служат началом, ужаснейшей клятвы, ему воды Стикса – его родника.
Сын Тенфредо́на, Профо́й большелобый, начальствовал ратью магнетов тогда.
О́крест Пене́я, вокруг Пелио́на, шумящего лесом и жили они,
Им предводитель Профо́й был известный, из быстрых стремительных, первый в те дни.
Сорок судов чернобоких, отправилось, с ним против Трои… удачи искать.
760 Вот всех данайцев вожди-предводители, вот их цари – есть кому подражать!
Кто же особо средь них выделялся, скажи мне о Муза, тебе ли не знать?
Сам ли, конями ль – из всех, за Атридами следом пошедших добычи искать?
Между коней выдавались всех более, кони лихие, горячих кровей,
Феретиа́да, Евме́ла, они ведь, по скорости были и птиц ведь быстрей.
765 Масти одной, одинаковых лет ведь, и в холке одной они все высоты;
Их на перейских лугах, сребролукий, взрастил Апполон для, троянской войны –
Двух кобылиц, разносящих в сражениях, ужас Ареса, топча всех врагов,
Между мужей же Аякс выделялся, пока Ахилле́с отдыхал у бортов.
Ахилл был намного могучей Аякса, исполненный гнева в войну не встревал,
770 И кони носившие в битвы Пелида сильнее всех прочих, то враг даже, знал,
Праздно лежал меж своих мореходных, загнутых с обеих сторон кораблей,
И на царя он, на Агамемнона, владыку, которому трон дал Атрей,
Гнев продолжал всё питать, а солдаты, в праздных забавах, ни день и ни ночь,
У моря резвились; то диски метали; то копья; то стрелы; насколько им в мочь.
775 Лошади их у своих колесниц там, стояли без дела, без знака: «готовь».
Клевер жевали, болотом рождённый, сырой сельдерей, охлаждавший им кровь.
Вся колесничная сбруя лежала, укрытая плотно, как в ставках владык,
Томясь по вождю, мирмидонцы скучали, а он удалой головою поник.
Вяло бродили данайцы по стану, слонялись без дела в войне в первый раз
780 Войско ахейское в битву шагало, земля под ногами, дрожала в тот час.
Стоном стонала земля, как под гневом, метателя молний Кронида, когда,
Он вкруг Тифе́я бичует в Ари́мах… землю… в которой его де нора.
Так под ногами земля исходилася, стонами тяжкими мерно дрожа,
Так не бывает ни в землетрясения, так не трясётся вулканом она.
785 Быстро ахейцы проходят равнину, вся масса людей как лавина идёт,
Вестницей в Трою пришла от Кронида, эгидодержавного Зевса вперёд.
По скорости сходная с ветром Ирида, с грозною вестью, не в первый уж раз,
А перед дверями Приама-владыки, кипело речами собранье в тот час.
Старые вместе с младыми стояли, толпою теснились решения ждав,
790 К ним обратилась богиня Ирида, приблизившись, образ Поли́та приняв.
Сына Приама, что в тайном дозоре, сидел полагаясь на ноги свои,
Там ожидал, наблюдая за берегом, что будут делать ахейцы-враги?
На старшины Эсие́та могильном, холме высочайшем, сидел, наблюдал,
Ждал когда двинут ахейцы на Трою, пойдут от судов. Ждал и глаз не смыкал.
795 Образ Полита Ирида принявши, к Приаму же там обратилась при всех:
«Милы́ видно речи ненужно-пустые, старик: сколько можно? Не вече а смех!
В мирное время бы было – так ладно бы, но ведь война и какая война!
В битвах ужасных бывать приходилось мне, часто бывать, но такие войска!
Нет, не видал я такого большого, столь многолюдного войска нигде,
800 Нету им счёта, как иглам на соснах, песчинкам прибрежным и тем что в воде.
Движутся к нам по равнине широко, на город напасть собираясь идут,
Гектор могучий, тебе первым делом я, действовать вот как советую тут:
Много союзников к нам прибывает, к великой столице, Приама-отца,
Разный язык у различных племён, многочисленных этих, но то не беда.
805 Пусть же начальствует каждый над теми, над кем он властитель, он им только, свой,
Пусть соплеменников строит в шеренгу, и пусть за собою выводит на бой.
Кончила речь свою и замолчала, Гектор же голос богини узнал,
Тут же собранье закрыл, и троянцев, голосом властным к оружью позвал.
Бросились дружно к оружью троянцы, настежь раскрылись ворота, из них,
810 Шум поднялся несказанный повсюду, пешие конные… и вожди их,
Вышли из града. Пред Троей курган был, большой, на равнине, стоял на пути,
Некий высокий легко отовсюду, курган этот было легко обойти
Смертными же, Батие́ей зовётся, высокий курган этот, очень давно
Могилой проворной Мири́ны – богами, странное имя кургану дано.
815 Там у холма разделились две рати, троян и союзников, фланга плечо,
Гектор великий, вождём у троянцев был… в блещущем шлеме и меч наголо.
Он сын Приама, и внук он Дарда́на, он воин из лучших, и войско числом,
Более прочих, и жадно до боя, владеет мечом и проворно копьём.
Вёл за собою дарданцев Анхи́за, сын удалой, воин мощный Эней.
820 Был он рождён Афродитой богиней; на идских вершинах, по воле своей.
Ложе она разделила с Анхизом – богиня со смертным – любила она.
Эней был вождём не один, Архе́лох с ним, и Акама́нт рядом с ними всегда.
Оба сыны Антено́ра-провидца, искусные в битвах с различным врагом,
Тех же, что жили под самой подошвою, Иды, в Зелее, и до и потом,
825 Были богаты и пили Эссе́па, чистую воду его родников –
Племя троянское вёл их блистательный сын Ликао́на, Панда́р, на врагов.
Лично ему, был самим Аполлоном, лук дальнобойный подарен к войне,
А́мфий в броне полотняной с Адра́стом, в бой повели тех кто жил на горе.
Всех их, кто жил на горе той терейской, владел Питие́ей, покинул свой дом,
830 С теми кто жил в Адрасте́е в Апе́сске, пошёл бить ахейцев – ломить напролом.
Оба сыны перкосийца Меро́па, который предвидеть мог судьбы людей,
Как предсказатель, сынам позволения, он не давал брать им в руки мечей.
Он на войну им, на кровопролития, благословения сам не давал,
Старца-отца, они нет, не послушали, Керы, погибели чёрной глас звал.
835 Тех же, что в Пра́ктии жили, в Перко́те, те, что в Сее́те и что в Арисбе́,
Тех, что владели Ари́сбой богатой, божественной, что на широкой реке.
Их предводитель был сам сын Гирта́ка, властительный Асий – могуча рука!
Его из Ари́сбы, огромные кони, огненной масти примчали туда.
Примчали от быстрой реки Селее́нта, в большой колеснице на медной оси,
840 Копьеметателей, племя пеласгов, на бой Гиппофо́й вёл, прошедший бои.
Тех, что в Ларисе живут, с плодородной, землёй комковатой – легка для сохи,
Их за собою вели Гиппофо́й и Пиле́й парень бравый – войны знатоки!
Внуки Тевтама они, морехода, сыны пеласгийского Лефа-царя,
А вот фракийцев повёл с Акама́нтом, сам Пейрос-герой – ему праздник война.
845 Тех, чью страну Геллеспо́нт омывает стремительно-быстрый в своих берегах,
Евфе́м был начальник, бесстрашных киконов, у них по пять копий всегда на руках.
Евфе́м сын Трезе́на, и внук он Кеа́да, Зеве́са питомца из жёлтой степи,
Ефема дружинники были сплочённей чем прочих команд, удалые бойцы.
Пэо́нов привёл за собой криволуких неспешный Пире́хм, Приаму помочь,
850 Они из страны Амидонской далёкой, там в жатву всегда очень светлая ночь.
Там Акси́й струится, в долине широкий, прекрасную воду несёт всей земле,
Долину питает; вдоль берега люди, живущие, видят богатство в воде.
Рать пафлагонцев вело Пилеме́на, суровое сердце отважного льва,
И живших в Ене́тах где дикие мулы, и что за Кито́ром – свела всех война.
855 Что жили в Сеса́ме, и у Парфенийских, крутых берегов, в тех отличных домах,
И в Эгиа́ле что жили, и в Кро́мне, и на ерифинских их низких горах.
Бойцов-галидзонов вели из Алибы, сам О́дий с Эпи́строфом – сильная рать.
Там серебро добывают галидзы, лишь для того чтоб сырым и продать.
Ми́сов начальники: Хромий могучий, гадатель по птицам Энно́м рядом с ним,
860 Но не спасли его птицы от смерти, он хоть и гадатель, а тоже раним.
Пал от могучей руки Эакида он, шустрого вёрткого, в бурной реке,
В ней перебил он немало троянцев, там воина славу снискал тем себе.
Богоподобный Асканий и Фо́ркис горевшие жаждой желанья войны,
Сражаться фригийцев Аскании дальней, Гектору в помощь они привели.
865 Под Тмолом рождённых, вели мэони́йцев, сыны Телеме́на, Анти́ф и Месфо́л,
Гигейского озера добрые дети. Из них каждый в Трое супругу нашёл.
Всем говорившим по-варварски каров, там был предводителем Наст-Золотой,
Лесистую гору Фтиро́с населяли, и город Миле́т, что лежит под горой.
Высокие главы Мика́лы, Меа́ндра, брега по теченью и устье реки,
870 Из добрососедских своих отношений лишь, кары троянцам на помощь пришли.
Их повели в бой сыны Номио́на славные племени каров сыны,
Амфи́мах-Охотник и Наст-Золочённый, Наст злато носил, когда в бой они шли.
Но и оно не спасло от погибели. Ряженый в блеск, был сражён наповал,
В бурной реке, Эаки́д воин ловкий, душу его к праотцам отослал.
875 Золотом всем овладел и добычу он, оруженосцу велел в стан отнесть,
Сам же он в рубке кровавой продолжил, кровавый свой труд, хоть изранен был весь.
Вёл с безбоязненным Главком ликийцев, товарищ, сподвижник его, Сарпидо́н
Полк отдалённой Ликии, отважный, от водоворотного Ксанфа, шёл он.