Фетида отдаёт Ахиллесу новые доспехи изготовленные богом Гефестом.
Фетида берётся обеспечить сохранность тела Патрокла, а Ахиллу велит
Объявить о прекращении гнева против Агамемнона. Примирение Ахилла
и Агамемнона. Ахилл перекладывает вину за убийство ахейцев по его же
просьбе на Зевса. Зевс посылает Афину с поручением поддержать Ахилла.
…

В платье шафранном заря поднималась, из струй Океана, так, чтобы свой свет,
Смертным принесть и бессмертным всем также, без света у них всех движения нет.
Неся дар военный от бога, Фетида, достигла стан фтийских, больших кораблей,
Сына нашла там над телом Патрокла, простёршись рыдал горько он, средь друзей.
5 Стала меж ними богиня с подарком, что сыну несла своему.
Громко рыдал он. Вокруг и товарищи, стоя у тела, роняли слезу.
За руку нежно взяла Ахиллеса, сказала ему чтобы в чувство привесть:
«Этого, сын мой, оставим лежать мы, он помощи войску, не сможет принесть.
И как бы ни было нашему сердцу, по воле богов всемогущих он пал,
10 Ты ж поднимись и прими достославный, гефестов доспех, что тебе он ковал.
Дивный такой, на плечах человека, или подобный, не виден никем».
Латы к сыновним ногам положила… выполнив просьбу его делом тем.
И зазвенел он, сработанный дивно, вздрогнули все мирмидонцы в лице,
Прямо взглянуть на доспех тот не в силах, не мог ни один – не могли разом все.
15 Трепетной лани объял сразу страх всех, до глубины естества их пробрал,
Гнев же сильнее при виде доспеха, Ахилла могучего, целью объял.
Заревом ярким глаза из под век его, вспыхнули страшно, вся ярость в глазах,
Он за доспех ухватился в восторге, подарок сияющий, бога, в руках.
После того же как всласть на изделье, Пелид нагляделся – вот к цели средства.
20 Быстро тотчас окрылённо промолвил, сказал своей маме от сердца слова:
«Это оружие мама – от бога! Бессмертных лишь делом оно, может быть,
Не делом руки человека от кузни, в доспехах таких можно всех победить.
Я облекаюсь в него, и сейчас же, но беспокоит ужасно меня,
Как бы тем временем мухи проникнув, в глубокие раны от пик и меча,
25 В теле Менетьева мощного сына, не народили бы сотни червей,
Они изуродуют всё его тело, и станет оно разлагаться скорей.
Вырвана жизнь из него, как ты видишь, и как ты видишь его плоть мертва,
Сереброногая тотчас Фетида, ему отвечала на эти слова:
«Можешь об этом, мой сын не заботиться, думаю, этот вопрос я решу,
30 Я от него отогнать постараюсь, свирепые стаи, за стан, за версту,
Всех насекомых, мужей поедающих, павших в сражениях, а вот друг твой,
Хоть бы и год здесь лежал бы, а будет… от них защищён, и лежать как живой.
Нет, не изменится тело, и даже, станет прекрасней, пора уж – иди!
И благородных ахейцев в собранье, уж время настало, скорей созови.
35 Всем объяви, что на сына Атрея, ты гнев прекращаешь, важнее, дела,
Вооружайся скорее на битву, и силой наполнись – настала пора»!
Так говорила и дух многодерзостный, сыну вдохнула, для боя с врагом,
В ноздри ж Патрокла амвросий с нектаром, капнула красным, весь страх для мух в нём.
Чтоб невредимым осталося тело, не разложилось до дня похорон,
40 А Ахиллес богоравный по берегу, шёл поднимать в битву за Илион.
Криком он, страх наводящий, героев, по́днял ахейских, вниманье привлёк,
И тех, что всегда при судах оставались, и прочего, что от сраженья далёк.
Кормчие что на судах мореходных, рулём управляли, снабженцы пошли,
Дрова всем готовил, запасами ведал, туда ж повара, как и все кузнецы.
45 Все на собранье спешили, узнавши, что мол-де Пелид, снова в битву готов,
Снова явился, так долго чуждавшийся, горестной битвы – теперь же без слов!
Двое, хромая, брели на собранье – служители бога Ареса – они,
Сын боестойкий Тидея Ойни́да, другой, Одиссей Лаэртид, оба шли,
Крепко держась-опираясь на копья, раны ещё не зажили у них.
50 Оба, придя на собранье, в переднем, ряду поместились, и место там их.
Самым последним пришёл повелитель, ахейцев великий царь, Агамемнон,
Тяжкою раной страдал, он средь схватки, пикой могучею, был поражён.
Был поражён Антеноровым сыном, так уж Коон изловчился, сумел,
Хоть не во многом, был воин умелым, но был отчаян и дерзостно смел.
55 После того как сошлись все ахейцы, как на собрание все собрались,
С места поднялся Ахилл быстроногий, шопот и шорох, гул, враз улеглись:
«Стало ли так уж нам лучше обоим, царь всех ахейцев, великий Атрид,
Мне и тебе, оттого что за девушку, нынче в итоге, несчастье царит?
В гневе своём, мы с тобой предали́ся, дух разрушающей распре, вражде,
60 Вот я стою, и с печалью призна́ю, бе́ды принёс гнев, тебе, как и мне.
Пусть бы ту деву, убила стрелою, своей Артемида, тогда, на судах,
В день, как Лирне́сс, разоривши, меж пленниц, она на моих появилась глазах.
Сколько б ахейских мужей бы сегодня, земли б не глодало, в сражениях пав,
В битвах легли под руками троянцев, пока я упорствовал дружбу поправ.
В гневе напрасном, и дружбу и воинский, долг свой священный в грязи извалял,
Гектору лишь, и троянцам на пользу, то было все дни эти – я осознал!
Долго, я думаю, будут ахейцы, губительный помнить, раздор наш с тобой,
То что случилось, оставим однако, и пусть разбирается каждый с собой.
Пред неизбежностью, дух укротим свой, в груди поневоле, свой гнев на тебя,
70 Я прекращаю, не время и глупость, нам тешить гордыню свою, в час меча.
Не следует злобы, упорно питать мне, и ею мне сердце своё наполнять,
Надо, как можно скорее ахейцев… всех длинноволосых на бой поднимать.
Ты своей властью, на бой жесточайший, легко это сможешь, сам меры прими,
Чтобы с врагами сойдясь, я изведать, мог, и узнать, и теперь ли они,
75 Возле судов, ночевать всё желают, – надеюсь, что нет! Будет верно скорей,
Радостен каждый из них очень будет, коль сможет избечь он, кончины своей.
Тот будет радостен, кто нашей пики, в битве кровавой сумел избежать,
Вот чем заняться немедля нам надобно, не отношенья бы, нам выяснять!»
Радость объяла большая ахейцев, что наконец прекращает свой гнев,
80 Ахилл крепкодушный, в сраженьях искусный, отвергнув обиду свою и презрев.
Не выходя на средину, а только, поднявшись на месте, всё ж ранен был он,
Начал тогда говорить повелитель, мужей всех ахейских, царь Агамемнон:
«О дорогие герои данайцы, о слуги Ареса! Усвоить бы вам,
Вставшего следует слушать в молчаньи, не прерывать, волю дав языкам.
85 Что говорить, даже самый искусный, средь этого шума людского б, не смог,
Громкий оратор ведь, так заглушается, шум да и гам лишь, конечный итог.
Что-то услышать здесь, вряд ли возможно, но с сыном Пелея, я сам объяснюсь,
Прочие ж слушайте, да и усвойте, слово моё, коим я, изъяснюсь.
Часто ахейцы сердясь говорили, и обвиняли нередко меня,
90 Только не я тут виновен, виновны, Зевс и Эри́ния, как и Судьба.
В мраке бродящая вечном, Эри́ния, всех подстрекает на лютую месть,
Это они, на собранье жестоко, мой ум ослепили, и с тем всё как есть.
В день тот, когда, самовластно добычу, я взял у Пелида: была ль в ней нужда?
Что ж бы я сделал? Свои, божество ведь, преследует цели, и так ведь всегда.
95 А́та же, чтимая Зевсова дочерь, которая в силах нас всех ослепить,
И… у проклятой, нежнейшие ноги… но не по земле правда… любит ходить.
Не по земле она ими шагает – ходит она по людским головам!
Ум затемняя людей, уж один-то, из нас ей попался: понятно то вам?
Сам даже Зевс, поддался ослеплению, хоть и сильнейший он, как нам твердят,
100  Средь всех бессмертных и смертных под солнцем, но лишь на тверди, как нам говорят.