Рядом с прекрасным Тифоном в постели проснулася Эос, Эрида встав на
корабль Одиссея каждому ахейцу в грудь, заложила; удаль и мужество,
храбрость и гнев, силу, упорство, Афина и Гера подают сигнал к
выступлению, никто не помышляет о спасительном бегстве из битвы
враги рубят друг друга как жнецы снопы кладут, пешие разят пеших
конные свергают конных, Атрид берёт в плен сыновей Антимаха, Зевс
сходит с неба на вершину горы, схватка Агамемнона и Ифидаманта.
И тут неожиданный вдруг, оборот – пеший, Афина войне придаёт.
…

Рядом с прекрасным, Тифоном в постели, проснулася Эос, её час настал,
И поднялась, чтобы свет принести, всем бессмертным и смертным, и ярко сиял.
Зевс к кораблям быстролётным ахейцев, отправил Эриду, грозу всех миров,
Знаменье в руке её, войн находилось, увидев её, в бойню каждый готов.
5 Стала Эрида на чёрный огромный, Лаэртова сына корабль, ведь он,
Стоял в середине, чтоб слышен был голос, её всем кто рядом, и кто отдалён.
Аякса царя, Теламонова сына, взгрызся стан с левого края,
С другого конца, укреплён стан Пелида, фронт войска, собой завершая.
Стали судами, на силу и храбрость, свою полагаясь, держать фланг и тыл,
10 Став на корабль, богиня кричала, силён же и страшен её голос был.
Каждому в грудь, заложила ахейцу, удаль и мужество, храбрость и гнев,
Силу, упорство, не зная усталости, биться с врагами, все страхи презрев.
В это мгновение всем показалась, милей возвращения с пустом, война,
Позор – возвращаться в родную отчизну, не нагрузив до бортов все суда.
15 Агамемнон же, всех в бой призывая, всем опоясаться, прежде велел,
Всем в войске ахейцев, и сам он поножи, на каждую голень, немедля надел,
Сам он в блестящую медь облачился, всё это пряжками он закрепил,
Прекрасные латы, как новые блещут, уж оруженосец за ними следил.
Он защитил затем крепкой бронёю, грудь всю, а также себя со спины,
20 Бронь та, подарок ему поднесённый, Кини́ра трофей, из кровавой войны.
Ибо до Кипра, достигло известие, что де ахейцы, на Трою идут,
На кораблях собралися походом, они всех кто может с собою зовут.
Тут и Кини́р, подарил угождая, владыке Атриду, из меди броню,
В ней воронёное было железо, десять полос, как один к одному.
25 Олова двадцать полос в ней же было, золота было двенадцать полос,
Иссиня чёрные змеи до шеи, брони простирались, намёк-то всерьёз.
По три с обеих сторон их там было, подобные радугам в туче, на вид,
На небе в знаменье, воздвигнутом смертным, такой барельеф Олимпиец творит.
Он меч свой набросил себе на плечо, в нём клёпка златая сверкала,
30 Частые гвозди сверкали в мече том, и ножны сребро обрамляло.
Ножны же те, на ремне золочённом, спускались с плеча, на бедро,
Всё покрывающий поднял он щит, прекрасный и буйный его.
Десять кругов, на щите том светилося, медных сияющих блях,
Двадцать сияющих блях оловянных, в симметриях на двух полях
35 Бляха была в середине из чёрной, во́рони крепкой, что медь не берёт!
Щит головою Горгоны венчался… свирепо глядящей вперёд.
С ликом ужасным, вокруг головы её – Ужас и Бегство, всей паники жуть.
К щиту прикреплён был ремень серебрённый, дракон на ремне извивался: в нём суть.
Иссиня-чёрный дракон был когтистый, а вот из шеи единой его,
40 В разные стороны, очень клыкастые, три головы было там у него.
Четырёхбля́шечный шлем свой надел он, имевший два гребня из гривы коня,
Страшно над шлемом они колыхались, как только чуток двинет лишь, голова.
В руку два крепких копья захватил он, жала блестят на них медью своей,
Ох остры́ жала, свет от которых, и облако сделает сразу светлей.
45 Афина и Гера ударили громом, как-будто сигнал, к выступленью: вперёд!
Так Агамемнону они честь воздали, приветствовали тем они, и весь народ.
Каждый тогда конеборец возничему, дал приказанье, ко рву выступать,
Около рва колесницу в порядке, и в полном, в шеренге единой держать.
Сами же все, облачившись в доспехи, пешком торопливо туда же пошли,
50 Двинулись раньше чем крик неугасный, а поднят он был, много раньше зари.
Определили пред рвом всех возничих, сами же там разместились спеша,
Несколько позже явились возницы. Смятение злое – скопление зла.
Поднял его между ними владыка, Кронид Олимпиец, с его высоты,
И из эфира росу он кровавую, сам ниспослал, чтоб посеять вражды.
55 Много могучих голов собирался, отправить в жилище Аида Зевес,
На возвышеньи равнины троянцев, строилось войско, вождей всех окрест.
Строились о́крест, великого Гектора, Пулидама́нта – велел Эгиох,
Строились люди в ряды и шеренги, о́крест Энея, который как бог,
Почитался народом, и был им любим, и на текущий день непобедим.
60 Строились люди окре́ст сыновей, Антено́ровых, смелых, что ветра быстрей,
Старшим из них Агено́р был, Поли́ба ж, средний, спокойный, а вот Акама́нт,
Младший, бало́ван, подобен был богу, но чрез избалованно́сти, больше, франт.
Гектор ходил со щитом перед войском, с равным по кругу, огромным щитом,
Он как звезда приносящая гибель, что ярко сияет и ночью и днём.
65 То между туч появляясь сияет, то в тучах тенистых исчезнет опять,
Так же и Гектор – то был перед строем, то вдруг вглубь шеренги, он мог исчезать.
То отдавал приказанья средь задних, и пламенной медью светился в лучах,
Как молния Зевса отца-Эгиоха, а то перед строем сверкал как в огнях.
Те же, совсем как жнецы, что на ниве, у латифундиста, загонки всё жнут,
70 С обоих концов и навстречу друг другу, снопы очень густо, на землю кладут.
Так же сходились троянцы, ахейцы и яро друг с другом, рубились враги,
Никто о погибельном бегстве не думал, хотел каждый видеть откат головы.
Равные головы схватка имела, ярились как волки, их цель – пролить кровь!
Чтоб радовать глаз многостонной Эриды, шли неприятели в бой, вновь и вновь.
75 Только она из богов принимала, участие в битве, велел ей Зевес,
Прочие все, не мешались в сраженье, спокойно сидели, Кронида окрест.
Каждый был в доме своём на Олимпе, прекрасные видом жилища, во всём,
Они на ущелистых склонах стояли, и каждое неповторимо в своём.
Всеми равно, был Кронид осуждаем, он, чернооблачный, всех их достал,
80 Тем что, в сражении, славу троянцам, и только им, даровать пожелал.
Но не печалился тем всемогущий, он в одиночестве полном своём,
Радуясь славе своей, в отдаленьи, сидел от богов всех, на троне златом.
На корабли аргивян он взирая, и на желанный для них Илион,
На пики из меди, что в битве сверкали, на тех что губили и гибли, на стон.
85 С самого утра, как день разрастался, священный, всё время, бой не прерывался,
Тучами копья и стрелы летали, и падали люди, и в муках стонали.
В час же как муж-лесоруб начинает, обед свой готовить, обычно бывает,
В горной усевшись лощине, когда, он руки свои натрудил, как всегда.
Лес вырубая, высокий, и стройный, не то что в стропила, быть мачтой достойный,
90 Когда в его дух низошло пресыщенье, утроба запросит её насыщенья.
И сердце охватит желание пищи, богатый он чем-то, а хоть и всем нищий.
Силою доблести в час тот прорвали, данайцы фаланги троянцев, вдруг смяли.
Громко в рядах призывая друг друга… Агамемнон крикнул не от испуга,
Ринулся первым, низверг Биено́ра, владыку народа, но в том нет позора.
95 Сперва сверг его, а потом и возницу, смел Оиле́й был, схватил было спицу.
Спрыгнул с коней, и встал перед Атридом, без боязни встал, как с понтовым прикидом.
И на него устремился, бычком, Агамемнон ему врезал копьём.
Пикою в лоб, не сдержал её шлем, хоть был он из меди… ещё кое с чем.
Шлем тот пронзила и в череп вошла, кровь с мозгом смешала – уж пика мощна.
100 Смиривши его в нападеньи за друга, Атриду понравилась его кольчуга.