Песнь двадцать третья
Военно политические зигзаги Октавиана меж своих врагов, кровавые платы за
вступление во второй триумвират, истребительная война против убийц Цезаря,
странная гибель консулов в стане Октавия, запрет беспричинной казни, расправа
с Антонием из-за завещания, Антоний с Клеопатрой, морской бой, война с
роскошью, Октавий делает заказ Вергилию, Октавий ссылает Овидия к дакам,
Октавий о разврате в своей семье, вопрос наследника, имя Августа – титул.
.

В решающей битве у града Мутины, Антоний разбит и бежал
Его, пораженца преследовать Фу́рин, замыслив своё, всё ж не стал.
Шагал среди битых, поверженных, раненых громко к кому-то взывал:
– Кто видел, кто знает, где консулы Рима? я их уберечь обещал!
5 И так, где проходит там слёзно взывает пропавших вельмож всё зовёт:
– Да где же вас носит, Антония бьёте? Да вас ведь весь Рим дома ждёт!
Потом средь поверженных вдруг восклицает: – ах вот… отыскались вы где!
Эй стража, немедля берите, несите, в шатёр мой, отсюда ко мне!
И стража немедля к нему припустилась с десяток убитых взяла
10 И быстро, по трупам, свой путь сокращая, к шатру те тела отнесла.
И тут уже прихвостни голос подали: да как же, да что же теперь!
Видали что может Антоний кровавый, лютует, лютует… ох зверь!
Сначала тела положили у входа, и воинству так разъяснили, –
Все эти герои достойны награды, – мечи за вельмож ведь скрестили!
15 За консулов жизнь не щадя, не скуля и́ не жалея отдали!
А консулы, ясно ж, в шатре, где и были они его не покидали,
Живыми, их утром убили, их смерти, – решенье какой-то задачи.
Иначе зачем бы Октавий просил, их у Сената, тем паче,
Что он возвратившись сам консулом стал о том Цицерон постарался,
20 Но сам Цицерон зря надеялся, он… сам, не вторым оказался.
Вторым уж Октавий правами своими, теля в эту должность провёл,
Безвольного типа, какого-то, что… в родне своей где-то нашёл.
Консулов вместе с бойцами сжигали, бойцам тем высокая честь!
За консулов павших геройски в сраженьи какая откуда бы месть?
25 За Рим они жизни свои положили с Сената опасным врагом
Да вот незадача: как в битве Октавий так что-то в ней явно с душком!
После победы Октавий вернулся, триумфа потребовал сразу,
Сенаторы тут же ему заявили: таким молодым мы ни разу…
Почести этой ещё не являли, тебе б мол ещё подрасти…
30 И Октавиан начинает с Антонием с Марком Лепидом плести,
Плести паутину союз предлагая, Сената права часть изъять
Всех кто воспротивится, просто и дружно сразу ж на копья поднять.
А сам у Сената потребовал власти, власти чтоб консулам дал
Сенат отказал ему в просьбе, а Фу́рин решенье то… предугадал.
35 Он сделал как Цезарь, пошёл сам к солдатам, и с речью к ним выступил он
И двинул на Рим легионы с мечами так он, перешёл Рубикон.
А в Риме посольство под мощной рукою Корнелия, центуриона,
К сенаторам с просьбой от имени войска идущего от Рубикона.
Сенат колебался: Фури́н юн как консул! Тут центурион сдвинул плащ,
40 Меча рукоять показал и сказал: – Иль вы, иль вот этот палач!
Сенаторы молча под ноги смотрели, теперь осознав сколь ничтожны;
Законы, республика, званья, чины – Корнелий не прячет меч в ножны.
После избрания консулом Фурин судебный процесс возбудил,
Против кубла, против тех кто на Цезаря, лезвием нож обратил.
…
45 Суд исходя как из факта по делу так и из норм поведения и…
Нравов высоких, в Сенате плебеи ль, народу примером поди быть должны.
А кто тогда должен коли́ не вельможи, и не сенаторы, кто ж тогда, кто?
Нету порядка в республике с этим, и каждый творит безобразье своё!
И… к смертной казни убийц всех заочно, скопом единым суд приговорил
50 С Антонием, Марком Лепидом, Октавий, триумвират уже свой учредил.
Решали три дня как быть с общим врагом, который был многоголов,
Фу́рин был другом готов поступиться, Лепид так и братом готов,
Октавиан уступил Цицерона, Антоний так дядюшку смерти отдал
А́ Марк Лепид уступил им жизнь брата и триумвират этим силу набрал.
55 Согласно жестокому их приговору и триста сенаторов жизнь отдадут
Две тысячи всадников – вражью опору, решением тройки той тоже убьют.
Триумвират так торгуясь о власти, единым решением лишь показал –
Нет в мире зверя страшней человека, свирепей его, мир богов не создал.
Триумвират этим взял в свои руки всю власть по Риму на целых пять лет;
60 Якобы, чтобы и лишь потому что, поскольку порядка в стране вроде нет.
На самом же деле врагов уничтожить, но не державы, а личных врагов,
Сразу ж проскрипции взялись составить из тех кто за них в палачи был готов.
Проскриции-списки тех кто объявлялся; отечества, Рима, народа врагом
Казнить их без следствия просто убивши, суд им всем тот кто пришёл с топором.
65 Начались в Риме аресты и казни сам Цицерон среди первых убит
Когда-то Сенат убеждавший в поддержке «божественный юноша, Рим защитит»
Казнённых имущество всё продавалось, и шли эти деньги не в Рима казну,
А на подготовку с убийцами Цезаря, на истребительную к ним войну.
Но денег всё мало тогда триумвиры, ввели на небедных налог
70 Довольно серьёзный весьма ощутимый и исполнением строг.
Равный в деньгах половине имущества этим в казну наскребли,
Врагов своих в Риме к тому устрашили, на Брута и Ло́гина двинув полки.
И Логин и Брут тоже к битве рядились собрав легионы под щит
В восточных провинциях много желавших побить или быть кем побит.
75 И грянула битва у града Филиппы, во Фракии он у границы
У Македонии храброму воинству место и час потрудиться.
Октавиан же конечно был болен учавствовать в битве не мог
Каким ещё может быть у дирижёра во всём объективный предлог.
Войска его не устояли пред Брута, восьми легонов удар,
80 Настоль был силён и весьма ощутим Октавий чуть было не в дар,
Бруту попал т.е. в плен вместе с лагерем…, Антоний мечом тут помог
Он Лонгина смял и к Октавию шёл, успел и помочь ему смог.
Он в месиво Брута все смёл легионы, и к ставке его подошёл,
И Бруту осталось своею рукою найти то что Лонгин нашёл.
85 Оба покончили сами собою, прозрели они или нет,
Не знают ни Рим, ни Юпитер с Юноной и Рок сам, не знает ответ.
Ведь чтобы кого-то прославить навеки народам нужны представленья;
Войны, убийства и ложь, и продажность, и в массе большой истребленья.
Голову Брута Октавий отправил, в Рим чтобы бросить к ногам,
90 Статуи Цезаря, как в назидание явным и тайным врагам.
Не отличался Фурин милосердьем приёмного кстати, отца,
И́ он мог мстить из своих представлений как Риму казалось мог мстить без конца.
И́ он приказывал, бить беспощадно, своих в гроб загнал всех врагов,
Но и всех тех кто ему навредить, в чём-то и как-то бы мог.
95 Всех кто хоть как-то и в чём-то малейшим мог бы хоть как навредить
Конечно позднее он, в мирное время, – на Цезаря чтоб походить
Казни без почвы, без следствий, суда, он всем приказал прекратить.
Философ Сенека назвал его просто, «жестокостью, что во плоти,
Пресытилось» кровию тысячи граждан из тысячи десять враги.
100 Но время грядёт и для триумвирата и вот уж пора делить власть,
Делёжка же власти приблизит и пропасть в неё должен кто-то упасть.
И триумвиры ту власть разделили, Антонию отдан восток,
Африка Марку Лепиду досталась остаток Фури́н приберёг.
Италию, Галлию весь Гибралтар молча Фури́ну отдали
105 Антоний с Лепидом не осознавали в какую ловушку попали.
Хоть многого Октавиан и достиг в тяжёлом был всё ж положеньи
В живых оставался один из убийц опасность в самом промедленьи.
И этот оставшийся из всех убийц Секст юниор сын Помпея
Он на Сицилии расположился большой добрый флот свой имея.
110 Он и блокировал хлеба подвоз, Риму, тому грозил голод,
А Октавиан ведь коварен не в меру и козырь имеет – он молод.
Чтобы Антонию глаз притупить, Октавий вступил с ним в родство,
Но пройден этап приближения с ним и вот второй брак налицо.
Октавиан, чтобы выиграть время с Секстом вступил в диалог
115 Надеясь использовать Секста Помпея, против Антония, – смог.
С Клодией, Марка Антония дочерью, падчерицей, он развёлся,
А со Скрибонией Секста Помпея, родственницей, он сошёлся.
Женитьбой конечно же акт тот назвали, чтоб было всё как у людей
На деле как кобель лишь с сучки на сучку, а там и на третью скорей.
120 Рима Сенат хоть боялся Октавия, но презирал, ненавидел,
Октавиан же не делал бы шага, если б итог не предвидел.
Супруга Антония, Фульвия, вместе, с Луцием быстро подняли
Войну против Фурина, но опрометчиво, глупый сей шаг предприня́ли.
Октавиан полководческим даром никак, никогда не блистал,
125 А вот командующих, да с талантом, он находил, подбирал.
Друг его детства, Агриппа, разбил, Фульвии с Луцием войско,
Но это событие вновь осложнило и привело в беспокойство,
Все отношения Октавиана с Антонием, Цезаря другом,
Натянуты были и медлить нельзя и их не уладишь испугом.
130 Антония в плен угодившего брата, Луция, миловал Фурин
Конечно же он убеждал победителя, что мол запутался дурень.
Фульвия после фиаско бежала, в Грецию, там умерла,
В Брунди́зие встретился Фурин с Антонием, и власть снова разделена.
К тем дням говорилось, что храбрый Антоний, уже с Клеопатрой сошёлся
135 Но, чтобы этот союз развалить, повод серьёзный нашёлся.
Нужен был Октавиану союзник Сикста Помпея громить
И Октавиан к своим планам решил…, Антония и приобщить.
Скрепили союз этот новой женитьбой Антония с юной Октавией
Сестрою Фури́на, вот тут Меценат вёл дело до тоста: во здравие.
140 А чуть погодя уже Октавиан, шлёт Мецената за словом,
С одним порученьем, Антония звать, к войне, но в союзе не новом.
Так укреплял год за годом Октавий в Риме своё положенье
Под руководством Агриппы построен, флот, дал ему снаряженье.
Антоний ему передал кораблей в дюжинах будет все десять
145 И Секста Помпея Агриппа разбил и длилась война та, лишь месяц.
Агриппа Сицилию завоевал. Вернувшийся было Лепид,
Из Африки, понял, что во́ всех делах, ненужным в сторонке стоит.
Попробовал выступить против Фурина, но двадцать его легионов,
Поднялись и,́ к Октавиану ушли, не нарушая законов.
150 А самого тот, не думая долго, должностей прочих лишил,
В ссылку отправил «и всё с тем навеки» сенату, войскам объявил.
А в это время Антоний развёлся с любимой сестрицей Фурина,
И Клеопатру женой объявил, тому же любовь лишь причина.
А Октавиан, чтобы римлян настроить против Антония дал,
155 Краткий приказ, завещание вскрыть, и с тайны завесу тем снял.
А в том завещании тот объявил наследником Цезариона
То сын Клеопатры и Юлия Цезаря, уж тем претендент на два трона.
Сильно́ впечатление, Рим содрогнулся, сторонники тут же бежали,
Антония всех полномочий лишил тут, сенат, тем войну развязали.
160 Сенат Клеопатре войну объявил и бой завязался на море,
Но что принести может воинству бездарь? Погибель и вечное горе.
Ввязавшись в сраженье у мыса, два флота тараня друг друга в корму
В борта пробивая лесины и плахи давая дорогу мечу
Крюками цепляли галеры друг друга круша весла дружно тягали
165 Друг к другу на палубу резвым прыжком свой меч обнаживши сигали
Ещё и картины-то боя не видно, неясно ещё чья возьмёт,
А уж Клеопатра своим корабеллам к отходу приказ отдаёт.
Суда её вышли из боя, ушли, бросив Антония в схватке,
Теперь в меньшинстве его флот, а и с тем, шанс на успех очень шаткий.
170 Антоний движимый любовью, которая, может творить чудеса,
Но чаще из умного, мудрого с лёгкостью просто представит глупца,
Бросает свой флот и вослед Клеопатре, бежит, аль в Египте спасенье,
Тут Октавиан собирает весь флот легко прекративши сраженье
Флот, что приводил и весь бывший враждебный, что брошен Антонием был
175 Собрал, развернул и в походном порядке на вёслах за ним припустил.
Повёл своё войско в Египет Октавий и в Александри́ю привёл,
А там и Антония мощный оплот к нему всем составом ушёл.
Все легионы какие там были к Октавиану ушли
Антоний же самоубийством покончил и так оплатил блажь жены.
180 Его же предавшая фараонесса с Октавианом пыталась,
Договориться, но эта попытка успехом всё ж не увенчалась.
Он, сделал вид, что он ей обещает и царство и жизнь сохранить
Коль боги для Юлия Цезаря дали, ей только, сына родить.
На самом же деле живою её в Рим он доставить хотел,
185 За колесницей во время триумфа её б провести повелел.
Но догадалась о том Клеопатра и преданный раб ей принёс,
Змею ядовитую в крытом кувшине, под носом у стражи пронёс.
И умерла от укуса царица, Октавиана досада,
Была велика, ведь к триумфу царица, пленная, что ещё надо!?
190 Умевшим спасать от змеинного яда, целителей, что он собрал,
Высосать яд из губительной ранки, немедленно он приказал.
Но было поздно, Египта царица, позора-таки избежала,
А это по кодексу чести вельможам как и монархам немало.
В единой гробнице их и хоронили, Октавиан разрешил,
195 Согласно их просьбе, а по этой части, Фури́н никогда не грешил.
Последнюю волю всегда исполнял, если под силу была,
А захоронения в воле Плутона…, с богами ж Фурин никогда,
Трений каких бы то нибыло даже, случайных каких не имел,
Он знал, что сам волей богов на престол свой, и с помощью их лишь, воссел.
200 Старшего сына Антония с Фульвией, что скрыться не на́меревался
У статуи Цезаря помощь искал у ней и нашли, – не скрывался
Октавиан приказал оттащить и смерти предать без суда,
Сын Клеопатры и Цезаря… старший, Цезарион… под топор палача.
Претендовать он один мог на власть это же чтоб упредить,
205 Цезариона Октавий решил однажды навек укротить.
Младшие дети на власть Клеопатры претендовать не могли
А потому они Октавианом и были все пощажены.
О них повелел уже Октавиан заботиться как о родных
Близких причём и их определили чтоб жили в пенатах своих.
210 Устроил триумф себе Октавиан, по возвращеньи, трёхдневный
И отказался от единовластья, сенату, стране жест душевный,
От всех полномочий отрёкся сказав: – республику восстановлю!
Оставил себе правда все легионы и титул, что равен царю
Создал для себя и когорты особые, гвардию преториан…
215 Когорты охраны, но только его, особый тем статус им дан.
В списке сенаторов первым он числился принцепсом был он объявлен
Первым, почётным главою сената сенат вроде есть, но отставлен.
Как принцепс везде он имел первым слово – почётный сената глава,
А это уже было ново в державе – такого не знала страна.
220 За долгие годы с тех пор не нашлось в сенате хотя б одного
Кто бы рискнул несогласие выдать словом одним бы своё.
Он принцепс, правитель, пусть кто-то не рад
Система ж правленья в стране – принципат!
Покорным сенат уже, Октавиану, Августа титул присвоил
225 Который он именем сделал своим, но власть через титул удвоил.
Шестой в году месяц, секстилий, затем, в август сенат окрестил,
Он жрец, он понтифик, отечества папа, он к августу всё приобщил.
…
Республика формально всем по Риму сохраняется
Но принципы республики ни чем не охраняются.
230 Октавиану власть во всём и вся принадлежала
Хотя талантов полководца ввек недоставало.
Он при походах часто был, но ими не руководил
Себя в том докой предъявлял, но не встревал и не мешал.
И потому под его властью любой солдат шёл в бой со страстью
235 В когортах каждый офицер стремился показать пример
В бою сражением дышал: Фурин хвалить не забывал.
Фурин в походе при войсках, был весь в хозяйственных делах.
И вообще считал что Риму б, заняться обустройством
А не захватами ввергать соседей в беспокойство…
240 И тем не менее ему пришлось вдруг выдать то,
Чего никто не говорил, как после, так и до.
Заботило благоустройство, тем не менее при нём
Рим Германию включает в свой состав своим мечом.
Актом было в дни его присое́динение, но и знаменитое Рима поражение.
245 Во главе с Арминием германцы враз сплотились,
И с Вара легионами в глухом лесу сразились
Разбили римлян наголо, тела трёх легионов,
Легли на землю остывать вдали от пантеонов
Арминий уничтожил их внезапным нападением
250 Не сталкивался ещё Рим с таким сопротивлением.
В привычность Рим не ожидал, что кто-то осмелеет
И на его могущество свой меч поднять посмеет.
Октавиан на публику о том переживал,
За это поражение, неделю он рыдал.
255 О стенку бился головой скуля и подвывая
В голос выл и причитал горько повторяя
– Верни мне легионы Вар! Как мог ты допустить!
Чтоб те, у кого нет страны, могли их разгромить!
Но несмотря на то, что в дни правления Фурина,
260 Царило лицемерие, что в суете рутина.
Народ доволен был своим актёром-императором
А благородства дух исчез … инспиратором
Но мирную всем жизнь Фурин наладить всё ж сумел
Хотя какой-то контингент того и не хотел.
265 Повысилось и граждан Рима благосостояние,
Для этого провинциям предписано старание.
Потоком денег продналогом во всяком продовольствии
Что и дало столице жить в отменном удовольствии.
И тратила столица деньги возводила храмы
270 В провинциях безденежье лишь оставляло шрамы.
А если там, в провинции кто чуть обеспокоится
Ему немедля заявляли: – Уймись, столица строится!
И с гордостью Октавиан всё чаще заявляет:
Кирпичным Рим достался мол, он в мрамор воплощает!
275 Он городу ввёл округа их поделил в кварталы
Пожарную охрану ввёл ночной дозор в аналы.
Он приказал, и русло Тибра взялись очищать,
Укрепить по набережной и сразу ж расширять.
Это акт благоустройства не без затруднений
280 Но и город сохранит от частых наводнений.
Строил Август, возводил, помпезность замечается
И знаменитыми из них конечно же считаются;
На Поле Марсовом Алтарь, и храм Ульто́ра Мстителя
И эти же строения поют славу строителя.
285 Они стоят там в честь отмщенья за подлость и измену
Чтоб злодеяниям допреж злодеи знали цену.
Стоят там в назиданье всем, коварству и убийству
Фу́рином за Цезаря, оставив слов витийство
В лета правления Фури́на и к дням его правления
290 Условны были, но веками летоисчисления,
Златой серебрянный и медный, железный на беду
Выходил на ужас людям всегда в гражданскую войну.
Что век железный тот истёк, сам Август объявил
И что златой ему на смену ныне заступил.
295 И в честь его начала в Риме, игры провели,
Столетние, неделю длились, и были веселы.
И празднествами император сам руководил,
По плану и сценарию, что сам благословил.
Важнейшей госполитики, что Август в жизнь провёл,
300 Было покровительство искусству, он нашёл,
Что это укрепляет мир, ведёт страну к расцвету,
Не позволял искусство взять в разменную монету.
Портреты императора во всех концах империи
Готовились по образцам из Рима в «бижутерии».
305 И император представал всем в этих образцах:
Богами вдохновлённый жрец у алтаря в венках.
И в образе он полководца с войском говорит
На Македонского похож, – броня также сидит.
И в образе Юпитера богов власть представляет
310 И в рубище вдруг, граждан Рима, с портрета он являет.
Повсюду вдохновлён богами в любом из образцов
Таким он должен быть в глазах и граждан и рабов.
Но идеалом римского искусства той эпохи
Греческая классика пяти веков, на крохи
315 Возвышенная, строгая, помпезность, красота
Спокойствие, достоинство вновь обрела страна.
Величественность эту не искусство создавало
Образ государства в коем всем всего хватало.
В котором мир царит, достаток, стабильно во делах
320 Стабильно как внутри страны так и на рубежах.
В крупнейших по империи богатых городах
Храмы были строены, Фурина, во богах
Богини Рима – Ромы, и Октавиана к ней
Сказать коль Августа и Ромы будет всё ж верней.
325 Как знак лояльности и верности империи и Риму
Но прежде императору как в первую причину.
Одним из самых близких был, не из простых людей
Не из сенаторов, чинуш и прочих госмужей
Знаменитый покровитель… свои́х лет всех поэтов
330 Искусств ценитель, тонкий мастер разных пируэтов
Он должностей не занимал по факту ж был вторым
Гай Цильний Меценат по Риму ж, был незаменим.
В отстутствие Октавиана в обычность Римом правил
Истории трактат писал стихами Рим прославил.
335 Философ, покровитель всех, поэтов своих дней
Горация Вергилия, Фурину вдруг Эней
Пришёл на память – я ж его потомок хоть и дальний
Я ж с тем потомок Афродиты, а это факт сакральный.
И заказал Октавиан Вергилию – писать,
340 О том как довелось Энею из Трои путь держать.
Вергилий перед смертию просил сжечь писанину
– «Несовершенен опус, чушь, – так объяснял причину, –
Зачем я брался бред писать, аль не было идеи
Которой бы заняться мог насущней и живее
345 Мне Меценат и так платил из собственной казны
А для него не написал единственной строки.
Таких людей не будет боле, раз в тыщу лет родят,
Он нас, поэтов содержал и не щадил затрат.
И ведь заказ Октавиана тоже оплатил,
350 Хотя Фурин его об этом даже не просил.
Сожгите все двенадцать книг ведь это сущий бред!
Всё это чушь и чуши этой подтверждений нет.
Ну мало ли о чём в народе где-то говорили!
Ведь в подтверждение тех слов ничто не сохранили».
355 Хоть принято последней воле в такт головой кивать,
Но «Энеиду» не нашлось кому огню предать.
И ведь уже Октавиан велел издать сей труд
В нём ведь упоминался он, так пусть в миру прочтут.
В нём упомянут век златой, а это ведь расцвет
360 Державы, всей империи, и тут вам весь сонет.
Итак, Октавиан навёл порядок по стране
Внешний так сказать, что виден был чужим извне.
Нравственною жизнью римлян, Фу́рин занялся́
Всех к старым он обычаям призывать взялся́
365 К простоте и скромности пошёл войной на роскошь
Попутно тут же приструнил всех извергавших пошлость.
Особое внимание он уделил законам
Которые могли разврату стать большим препоном.
И тут Овидий под руку с «Искусством всей любви»
370 Как под раздачу угодил вдруг за свои стихи.
-«Ты что, – Октавий вопросил, – не слышал мой указ
Ты свои вирши распустил как пошлый ловелас
Я Риму запретил разврат – тебя не обходил.
Ты ж зная этот мой указ себя кем возомнил?»
375 – «Но цезарь, я ведь в день указа труд свой завершал
Не знал, что он в день оглашенья в силу и вступал.
Глашатай скромно промолчал, а мог сказать: Отныне!»
– «А сам не мог его спросить, строчил свой вирш доныне!»
– «Но я…». – «Доволно! Будет с вас, ты будешь сослан к дакам,
380 Те буков всё не ведают и склонны только к дракам.
И танцев ведь не ведают лишь топают ногами
Для них там сложен механизм лук Спарты со стрела́ми.
К ним и пойдёшь, их просвещай, а сможешь просветить
Я разрешаю, вслед за этим можешь их растлить».
385 – «Нельзя растлить учёный мир, ведь он весь над плебеем».
– «Какие речи дивные, но что мы лицезреем?
Учёный люд! Учёный мир! Как много в этом скрыто!
Кто первый извращенец Рима ужели не элита?
Мне чтоб разврат весь обуздать в своей семье и начинать!
390 Сестра моя вон, на сносях, а мужа поменяла,
Да дважды, разве при дедах такое здесь бывало?
И те ж блохасты кобели как сучка вздрючит хвост
Галопом все, вперегонки, под хвост просунуть нос.
И что в итоге? Мне сослать пришлось и дочь и внучку
395 И Скрибоня́ пошла вослед чтоб поддержать там сучку.
Сенаторы с сочуствием притворным попросили
Вернуть из ссылки в Рим дурёх, напомнить не забыли.
Я им желал таких иметь и дочерей и жён,
Чтоб каждый был распутством их как счастьем наделён.
400 А тут ещё подруга Юли, Феба златовласка,
Покончила с собой, вот так! Ну… какова закваска!»
– «Но ты же сам, сам жён менял и семьи разводил,
Ты Ливию Друзилле сам от мужа уводил».
– «Нет. Тут ошибаешься, Овидий и всецело
405 Не я концерт тот задавал, она того хотела.
Теперь ступай, возьми свой труд им даков просвети
Как им без азбуки и книг постичь большой любви».
Жестокость, лицемерие во многом отразила
Семья Октавиана, жизнь, других она затмила.
410 Он для сближения женился, чтоб войти в доверие
В первый раз из чувства мести, войдя к войне в преддверие
Он падчерицу в жёны взял, Антония, тот тестем
Стал ему, и послужил. Мечом на этом месте.
Понадобился Секст Помпей, взял из его родни,
415 Женой себе Скрибонию, на время, до войны,
А в день рожденья дочери он с ней уже расстался,
К жене Нерона, Ливии, к тем дням уж подвизался,
Тому велел с ней развестись, хотя у них был сын
И Ливия беременна была уже вторым.
420 На Фурина влияние, её, было огромно,
А он же с нею вёл себя довольно-таки скромно.
Поговорить с ней собираясь, о обычном, просто так,
Конспект беседы составлял он, чтобы не попасть впросак.
Лишнего сказать боялся очень осторожен был
425 После Цезаря убийства недоверчивостью слыл.
Под тогой панцырь он носил, сенаторы что дикторы,
При приближении к нему обыскивали ликторы.
В наследники Октавиану Ливия хотела,
Старшего из сыновей, Тиберия, всецело,
430 К этому всё и вела, Фури́н же сам желал,
Чтоб его наследником родной племянник стал,
Которого он для того на дочери женил,
Да вот не суждено и, странной, смертью тот почил.
Потом дочь овдовевшую он выдал за Агриппу
435 (а в следующем её браке было много «скрипу»).
Их сыновей Октавиан прочи́л себе в наследники
В пятнадцать лет их, консулами, нагрудный знак им медники
Бронзовые отливали, но и их костлявая
Свела в Плутона царствие, пристанище трухлявое.
440 В смерти всех троих наследных Ливию винит молва
К этому же как ни странно повод подала сама.
Лицемерие царило там где Август пребывал
Там где он, или в чём словом или делом что решал.
Случай был, за чтением, Октавиан внезапно,
445 Юного племянника, застал, читал азартно,
Тот свиток спрятать не успел, а знал, что его дядя,
Решителен на действия для выгоды не глядя,
Он Цицерона труд читал, великого оратора,
На Фу́рине убийства грех и грех организатора.
450 И юное создание об этом уже знало,
И перед дядей в том вина, что свиток тот читало,
Октавиан взял свиток, глянул, по строчкам пробежал –
«Красноречив был человек, дитя, и дело своё знал,
Любил отечество, конечно, насколько сердцем мог
455 Он был примером мне большим во многом мне помог».
Агриппа умер, овдовела, дочь Фури́на Юлия,
И с его смертью овладела Юлией абулия.
Он выдал её в третий раз за пасынка Тиберия
Его заставив развестись, с Випсанией, феерия
460 Супружества…, напрасно затевалась
Не дольше первой Фу́рина идиллия держалась,
Випсания та, дочь Агриппы Фу́рин в своих планах
Своей волей всё вершил во всех по Риму кланах.
Тиберий подчинился было Августа приказу
465 Но Юлию возненавидел, да к тому же сразу.
А потом и оскорбился принцессы поведением,
Бросил её, сам оставил – изгнание спасением.
В добровольное изгнанье на Родо́с уехал,
Чтоб не быть в глазах народа предметом на потеху.
470 А связанные с Юлией скандалы разгорались,
И слухи о её делишках, до трона добирались
Давили и заставили к ней применить закон
Что был против разврата, троном, Фури́ном утверждён.
Фури́н решил её сослать на остров Пандате́рия
475 Сослал, да вот не снизошла высокая материя
На общество, на стольный град, элиту и плебеев,
Но выдала пародии среди всех лицедеев.
Скрибония с ней подалась, чтоб ту там поддержать,
А вскорости Октавиану вновь пришлось сослать,
480 Сослать пришлось дочь Юлии, Юлию младую,
На остров Тример за разврат и жизнь её лихую.
Сенаторы с сочуствием притворным попросили,
Простить и дочь и внучку и… домой бы воротили,
Он их за это всех презрел, а похвалил плебея
485 Того, что прямо заявил нисколь не сожалея:
– «Тебе, я знаю, тяжело, но ты крепись, богами,
Отмерено нам нашего, всё, что бывает с нами,
Тебе шлют испытания, насколько силы дали,
Каб отвернулись от тебя, так ум бы твой забрали».
490 Не отличался сам Фурин той верностью супружеской,
И мог легко побрезговать привязанностью дружеской,
У приближённых отнимал и жён и дочерей
И с кем, кому, как и когда – указывал своей.
В любовницы ему сочли супругу Мецената,
495 В том Ливия, коль это так, одна лишь виновата.
Есть утверждения, – она, любовниц подбирала,
Октавиану, а её… его власть привлекала.
После смерти его близких из наследников его,
Только внук остался. По́стум, более ни одного.
500 Постум этот сын Агриппы в браке с Юлией рождён
И по праву был Фурином в ранг наследных проведён.
Убедившись, что наследник буйным нравом обладал,
Да жестокостью безмерной, вскорости его сослал.
Постум может был помешан, иль душевно был больным
505 Заменить его Октавий из родни не мог иным.
Так остался без наследных подчиняясь Ливии
Завещая власть… и всю… её теперь всей линии.
Разборки и влияние богинь безумства Мании
Ему осталось возвратить того что был в изгнании
510 Он вызвал в Рим Тиберия, что на Родо́с изгнался,
Пасынка, что Юлии в мужья не соглашался,
После первой встречи Август, чуть подумав заявил: –
«Да уж, в челюсти железны, бедный Рим мой угодил».
Но в душе он был доволен, тем, что трон после него,
515 Обретёт тиран жестокий… сравненья в пользу, лишь его,
Вспомнят его добрым словом, не ошибся в этом он,
Был помянут похвалами и по смерти вознесён.
Невысок был Август ростом, был всех ниже из родни,
Сам он, с толстою подошвой шил себе же башмаки,
520 Чтобы быть, казаться выше, чем на самом деле был,
Чуть хромал на леву ноги но за стройностью следил.
Был красив, лицом приятен, нос с горбинкой, а глаза,
Светлые, в них отблеск света, рыжеваты волоса.
Нравилось ему в беседах и он это не скрывал.
525 Чтобы собеседник взгляд свой пред ним долу опускал.
И живот и грудь покрыты родинками ведицы,
Витраж собой напоминают, витраж Большой Медведицы.
Любил пословицы Фурин и даже их держался
И «торопиться медленно» по гречески старался.
530 Он эту поговорку греков очень многим объяснял
Даже объяснял отчасти как её осуществлял.
Всю жизнь Октавиан страдал, болезнен был отроду,
От приступа он чуть не умер… сколь плакало народу,
Но был врачом своим спасён, Антоний Муза знал,
535 Особенности приступов, коренья собирал,
Во здравие он не молился никаким богам,
Настойкам больше доверял и верил порошкам.
Сенаторы же соревнуясь в лицемерии своём
И с самим Октавианом били пред врачом челом
540 Памятник ему великий – статую поставили,
Рядом с бога Эскулапа – бога тем прославили.
Скромно жил Октавиан, не в меру положения
Дом у Форума, обычный… без преувеличения.
На Пала́тинском холме жил позже, перебрался,
545 Но и тот дом роскошью, никак не отличался.
Носил одежду тканую домашними своими
А в доме ткали все, и он… ткал также вместе с ними.
Он в пище неприхо́тлив был, ел грубый хлеб и рыбу,
Ел финики зелёные, а творога так «глыбу».
550 И заговоры, несколько, устраивались, было
Случайные, спонтанность их, успех не приносила.
Фурин был всюду в панцыре, под тогу надевал,
И всех кто подходил к нему досмотру предавал,
Убийство Цезаря – урок, убивший в нём доверие,
555 И отложивший всем на лоб печати недоверия.
Август умер своей смертью, говорят своей,
Но есть мол Ливии в том грех, мол в том вина на ней.
Мол баловалась ядами её в миру порода
И помощь находила в ней коварна часть народа.
560 И торопилась Ливия власть передать Тиберию,
Ну как же! Старший сын её, на трон стоит в преддверии.
Он умирал в сознании, вся свита у постели,
Глазам своим не верили иль верить не хотели.
А он спросил их: – «Хорошо ль играл на сцене жизни,
565 Естетственно ли передал комедию до тризны?»
Ответа не дождался всё ж и фразу повторил,
Ту с которой конферанс сам занавес закрыл:
– «Коль мы хорошо сыграли хлопайте нам вслед,
На сегодня акт наш сыгран, а другого нет.
570 Проводите нас со сцены в благодарности своей
Вас уж новые ждут сцены в представленьях ваших дней».
Есть другие представленья про его последний вздох
Но и в том комедианства вло́жил он насколько смог.
Умер вроде при супруге, на руках де у неё
575 Лишь сказал: – «Подруга помни, ты лишь счастие моё!»
Умер Август Фурин Цезарь до сентябрьских календ
В день четырнадцатый утром утверждением легенд
В час девятый ведь при солнце тень от стержня зрима
В век восьмой по исчисленью, от основанья Рима.
580 Августа заботило, что будут о нём думать,
После смерти говорить и то спешил продумать,
Незадолго до кончины, в медных досках приказал,
Скульптору, чтоб тот деянья его в меди изваял.
Доски те установили как у входа в Мавзолей
585 Так и в разных городищах по империи, по всей.
В том отчёте перечислил все благодеяния
Из пристойных и достойных большой ценой старания.
В своё время в устремленьи он за трон и власть борясь
Демонстрировал как знанья так и ум смять всех стремясь.
590 Ум свой, ум незаурядный как и знание людей
Лучшее в них, недостатки и плебеев и вождей
Все использовал для цели всех заставил послужить
От кого предвидел пользу, прочих, с норовом, убить.
Но наивно глупо верил он у царства мёртвых врат
595 Что потомки с медных досок за дела его почтят.
Мнение о нём оставят, да хорошее во всём,
Лишь за доброе оценят, зло оставив «за бортом».
Имя Августа по смерти стало титулом времён
Всякого кто так иль эдак как-то всё ж пробрался в трон.
600 Титул августы вручён был даже Ливии – вдова!
Со времён Домициана… – императора жена,
Титул этот получала угодил сенат ему
Потому что всем внушал он, что он любит лишь жену.
Августалии Тиберий утвердил как шествия
605 С играми в честь Августа и в центре и в предместиях.
Коллегию Тиберий мудрых знати храмов учредил
Да не абы каким рангом, в августалы окрестил.
Поручил им культ фамилий императорских блюсти
Вся коллегия из знатных более чем двадцати.
610 Есть в миру людей людишки, что о прошлом лихо врут
И горды, что их за ложь их в ряд историков внесут.
Бог лишь знает кто им платит, но они напишут то,
Что оплачено, купая, лишь указанного в зло.
И историки, Фурина, те что поминают
615 Самым отвратительным тираном называют.
Всё с того что тиранию мол свою пытался скрыть
Лицемерно так иль эдак добродетелью прикрыть.
В то же время есть такие из незначимых пород
Говорят: – достоин трона, своего, любой народ,
620 Так и Рим прогнив элитой Августа достоин был
Рим, сенат его, к рожденью, Фу́рина, насквозь прогнил.
Не хотел авантюриста благородного на власть
Цезаря, царей потомка отдал его Орку в пасть
Стал послушным глупым стадом, Рим, в руках менялы
625 Большего не заслужил, под песни зазывалы.
Октавиан сумел создать империю щитов
И про́существовавшую в пределах трёх веков.
Никчёмный полководец он, хромой и хилый воин
Коварный хитрый лицемер, но Рим его достоин.
630 Так говорят историки, ну кто бы говорил,
Когда он с малым шёл числом и ужас наводил.
Он пред сраженьем под Мутиной вербовал солдат
Пять сотен драхм обещал, на каждого, был рад,
Им после битвы раздавать уже не с кислой миной
635 Не в драхмах, а в сестерциях две тыщи с половиной.
Антоний вёл свой флот на бой в пять сотен кораблей
Ему навстречу шёл Фурин, пожалуй был смелей
У мыса Акции, всего, две сотни с половиной
Судов имел, но трусость ведь, больших побед причиной.
640 Бежала первой, Клеопатра… с ней… её суда
Антоний следом, из трёхсот… его… ни корабля.
За ним по волнам не пустились, сняли паруса,
Все сколько было перешли на сторону врага.
Без ультиматума ушли на сторону Фурина
645 Но не́ Александрии в том спасения причина
Никто не знает почему солдатам запретил
Он этот город грабить и… солдатам сам платил.
Секрет же прост, не осквернял он память о великих,
Ведь осквернители всегда уходят в ряд безликих.
650 Глупец лишь, надругается над градом Македонского
Его презреют все в веках как дурня солдафонского
Он трижды выдал римлянам четыреста сестерциев
Раз в месяц гражданам был хлеб за его счёт от сердца лишь.
Потребовала как-то раз бессовестно толпа
655 Поднять чтоб настроение хотя б чарку вина
Октавиан ответ нашёл не ожидал народ
Сказал Фурин: – Хороший в Риме есть водопровод!
Достаточно хорош он всем чтоб жажду утолить,
А чтоб удостовериться достаточно отпить.
660 Фурин за время своего империей правления
Устроил гладиаторов большие представления
По десять тысяч воинов их было восемь раз
И на арене лучшие не все там в один час.
Устроил бой морской, но раз, в три тысячи участников
665 И среди них жрецы богов, но не в ролях подрясников.
Устраивал травли зверей, атлетов состязания,
А тех уже полсотни раз, досуг, не для признания.
Законом против роскоши потратить не запрет
Четыреста сестерциев, а более, всем – нет,
670 В обычный день, а в праздники не боле восьмиста
На свадьбу правда в тысячу, а боле ни гроша.
Свою гробницу строил Август, считай сорок два года
Засыпал валом земляным до самого прохода.
Весь вал обсажен рощею из кипарисов-свеч
675 Им Августом поручено его покой беречь.
…
Цезаря насильственная смерть тому нет объяснений
Сопроводилась рядом странных, магических явлений
По убийству Цезаря комета семь ночей
Всё чертило чёрно небо, без звёзд без их огней.
680 Солнце бледным оставалось от того дня целый год
Без сверкающих лучей закат был и восход.
Не грело землю солнце… всей земли плоды
Не созревши опадали, травы не цвели
Цезаря убийцы оба, кончили собой,
685 Прежде правда всё ж вступив с Октавианом в бой,
Не Октавиан в сраженьи полководцем был,
Там Антоний постарался он их и разбил,
Кассий с Брутом порешили биться по отдельности,
Уж друг друга не терпели глупые подельники.
690 На пути к Филиппы Брута, мучили ночлеги
Походные условия в них очень мало неги
Походов пыльный неуют в них трата многих сил
Такою ночью призрак Брута лагерь посетил
Видение той ночью было, Брут видел из шатра,
695 Полог открыт был, силуэт, заметил у шатра
Страшный образ привиденьем у лагеря стоял
Молча, молча страх жутчайший Брута враз объял.
– Кто ты! – Брут спросил дрожащим голосом невнятным,
– Злой твой дух я, – был ответ вдруг голосом понятным,
700 – У Филиппы мы с тобой увидимся в сражении.
– Я готов… промямлил Брут, предчуя поражение.
Брут и Кассий у Филиппы отхватив разгром
Там покончили собою, но о том потом.
Октавиан в то утро сам сказался вдруг больным
705 От битвы отстранился вдруг как был бы в том чужим.
Помнил Брут о визитёре, не желал с ним встречи
Хоть успешно шло сраженье радовал ход сечи.
Пересилил, оттеснил, солдат Октавиана,
Считал уже, пленил его, да радовался рано,
710 Антоний Кассия разбил, как тот бы ни боролся,
И чтобы плена избежать, он просто закололся,
Своим кинжалом, тем же самым, коим он гордился,
Которым Цезаря убил, вот, снова пригодился.
Кому он только не хвалился, – тот кинжал показывал
715 А кой-кому и много раз и всё его поглаживал,
Мол двадцать пять раз Цезаря ударил тем кинжалом,
Себя же вот, одним убил, так обошёлся малым.
Антоний чувствовал беду, пока ж не всё потеряно,
И войско Фурина не всё в окрестностях развеяно,
720 Пришёл на помощь вовремя ударил Брута с фланга,
Что было неожиданно и дрогнула фаланга.
Налетели две богини Фурия с Минервой
Обе разом там при деле каждая же первой
Фурия пришла посеять неблагоразумие
725 Полную неразбериху страх как и безумие
Несла в ряды их панику пошла неразбериха
Цепной реакцией на войско… так напало лихо.
Минерва же наоборот Фури́на подбодрила
Он духом сразу же воспрял и вовремя ведь было.
730 Не мог уже собраться Брут… всю волю как в кулак
Злой дух ведь ночью посетил… ужели просто так?
Когда ж его солдаты все, что в битве уцелели,
Устало бросили мечи и мира захотели,
Антоний к Бруту подходил, чтоб сдаться предложить,
735 Брут сам себя своим мечом успел-таки пронзить.
И тут больной Октавиан вдруг вышел из рядов
Взглянул на Брута-мертвеца: – ну что подлец, готов!