Песнь седьмая
О победе Энея над Турном, о основании Энеем города Трои-Лавинии, вознесение Энея
на небеса, основание его сыном Юлом города Альба-Лонга, кончина тринадцатого
потомка Энея, его ошибка при делении наследства, последовавший после этого захват
власти его младшим сыном, вмешательство богов в судьбу потомков Энея, рождение
близнецов. Ромул и Рэм возвращают своему деду его царский трон, решение богов
предоставить одному из братьев нацеленную реинкарнацию, убийство Рема.

Чувства мятутся в душе у него, на друзей и на город глядит,
Но занесённой он пики пугаясь, медлит, и очень дрожит.
Ни к отступленью пути, ни для боя, сил не находит в себе,
Сестрицы-возницы не видно, что странно, и нет колесницы нигде.
5 Враг роковое копьё перед медлящим, Турном, заносит своё,
Целится чтобы вернее направить, – и мечет с усильем его.
Тело вперёд устремив, отправляет. Осадным оружием камень,
Пущеный, так не грохочет, не сыплется, молнии яркая пламень.
Чёрному вихрю подобна летит, пика, и гибель несёт,
10 Щит семислойный внизу пробивает, у края кольчугу вдруг рвёт.
Мышцы бедра пробивает насквозь, подсечен ударом, согнул,
Турн тут колени, на землю поник, огромный, отважный руту́л.
Вскрикнули ру́тулы все – и на голос, ответили рощи и горы,
Гулом вокруг этим отзвук вернули, протяжный, как поняли горе.
15 Взор свой смиренный подняв, простирая, руку с мольбою, к фригийцу,
Молвил тут Турн: «Не прошу ни о чём, я воина, но не убийцу!
Пользуйся счастьем своим, может быть, родителя горе всё ж тронет,
Был старцем таким же, отец твой Анхиз, как он так и Давн там стонет.
Верни старцу сына иль тело его, ты на глазах победил,
20 Все авзонийцы то видели, руки, простёр я к тебе и просил:
Лавинию в жёны бери – только дальше, ненависть не простирай».
Эней посмотрел на врага озирая, уж чувствовал он мести край.
Уже опустил занесённую руку, медлит герой, уж склоняют,
Его к милосердью всё больше слова, Турна, уж располагают.
25 Но вдруг перевязь на плече засверкала, широком, он вспомнил её,
Узнал украшенья её золотые – Палланта узнал он добро.
Вот он, рутул, что прекрасный убор, с Палланта плеча гордо снял,
Видит добычу врага о потере, месть он себе обещал.
Гневный Эней тут кричит загораясь, яростью грозной: «Уж ты ли,
30 В доспехе убитого друга уйдёшь, мы голос его не забыли.
Паллант тебе этой рукою удар, наносит, и этим взимает,
Кровавую пеню с тебя!» Сказав так, он в Турна свой меч погружает.
С яростью в сердце врага меч воткнул, доспехи ответили звоном,
Тело покинула жизнь, и к теням, она отлетела со стоном.
35 Так и закончилась эта война, троянцы добились отчизны
Воинов Турна всех разоружили для предстоящей им тризны
Часть Эней принял под руку свою, а стариков, нездоровых
Всех после тризны отправил домой, после событий пирровых.
Итогом войны убедился Латин, только Эней должен стать
40 Мужем Лавинии, – с её рукой… и трон свой ему передать,
Перебирались, покинули стан свой троянцы на новых правах
Переселились все, город Лаврент стал им отчизной в веках.
Здесь они переженились, положив, начало их новым родам
Как и династиям их что продолжить уже довелось сыновьям.
45 Лишь сердце Энея не знало покоя с женой своей к тестю явился
С просьбою благословить на начало, строительства, что он решился.
Задумал он город просторный построить и имя жены ему дать
Чтоб высился тот на морском берегу чтоб мог корабли принимать
Чтоб знали о нём в иноземных державах, и чтоб сообщался он с ними
50 Благословил Латин зятя на труд с поддержкой средствами своими.
И закипела работа… строительство, Трои-Лавинии всё ж началось
С сооружения храма богине, Весте… как в этих краях повелось.
Веста – богиня семьи и семейства, домашнего быта и с ним очага,
В храм отнесли все пенаты, что Троя, в грозный свой час защитить не смогла.
55 Рядом уже вознеслись храмы Зевсу или Юпитеру на новый лад
Марсу, – Аресу по греческим меркам в них службам жрецов уже новый уклад,
На италийский манер и обычай, Эней в его храме повесил копьё
Город рос быстро, казалось мир вечен сподвижники ж Турна задумали зло.
И ведь набег совершили на Трою, да получили достойный отпор
60 Мало кто спасся из них, в бой за Трою даже и плотник шёл взяв свой топор.
Битва была быстротечна, жестока, головы с плеч и тела шли ниц без
В месиве тел оросившихся кровью Эней незаметно бесследно исчез.
Его не нашли средь живых и средь мёртвых ничто из оружья его не нашли
И много участников битвы твердили его дескать демоны ввысь унесли.
65 Видели собственными де глазами как демоны с неба на крылья сошли
Побили врагов вкруг Энея нещадно Энея под руки взяв в небо ушли.
Это сказали те что были рядом, те же что дальше рубились в бою
Видели облако… что сошло в битву, подобно туману под цвет молоку,
И видели как над вождём всё сгущалось, а большего кто-то не мог рассказать
70 По всем тем рассказам всё так получалось что боги Энея решили забрать.
Сделали вывод, мол боги решили славного сына Венеры забрать
К себе на Олимп, а Юла оставить, ему уже дальше страну развивать.
Но Юл посчитал, что на мачехи город он прав даже малых каких не имел
Оставил он Трою-Лавинию сразу, он в нём без отца жить и дня не хотел.
75 Ушёл, заложил уже новые стены и новую крепость он стал поднимать
Уж стены поднял и ворота закрылись, а имени всё он не мог подобрать.
Но как-то ему обещали торговцы по Греции нужных людей вербовать
И тут уже на их вопрос: А куда их, в какую их сторону нам посылать?
Юл тут же ответил: – Сюда в Альба-Лонгу,
80 В Латинию, здесь мы, в Альбанских горах.
Вот так и осталось внезапно рождённое
Города имя у всех на устах….
И жил этот город два с четвертью века
В мире, покое…, без всякий страстей
85 Но вот Прока Сильвий деля власть и деньги
Посеял вражду между своих сыновей.
…
Непроглядна летня ночь над градом опустилась
Альба –Лонга в духоту той ночи погрузилась
Но во дворце царя о сне, никто не помышляет
90 Про́ка Сильвий, старый царь, час свой доживает.
Из всех царей тринадцатый, ему ещё решить
Кого из сыновей своих тем троном наделить.
Обременён болезнями он очень много лет
На троне же держался крепко… будто смены ему нет.
95 Он не спешил власть передать его что-то держало
Иль разница в его сынах его сильно пугала
Иль озадачила его и он не мог решиться
Кому из них власть передать – как тот распорядится?
Сумеет ли тот осторожно с властью обращаться
100 Ведь и пятнадцатому трон, ещё должен достатся
В хорошем состоянии с народным благодушием
Хотя того всё ж не достичь одним великодушием
А методы правления всегда ли популярны?
Мето́ды же внушения не лишь жестикулярны.
105 В опочивальне царской, люд, толпится, ожидает
Своим присутствием царя из жизни провожает.
Здесь все из тех кто никогда ни в чём хоть раз перечил
Наверное чтоб царь их, там, за выслугу бы встретил.
Здесь слуги, лекари царя, ближайшие советники
110 Большая вся его родня, а у ворот и сплетники.
У изголовья сыновья застыли в напряжении
Хрипит дыханием монарх и немощны движения.
Все ждали, ждали от него последнего указа
Чтоб знать кому писать за ним, текст первого приказа.
115 Всем было ясно – до утра монарх не доживёт
А трон не может быть пустым, но кто его займёт?
И кто царём… четырнадцатым… Альба-Лонги, будет?
Нуми́тор ли, Аму́лий ли, все ждут как он рассудит.
Нумитор старший, на престол имеет больше прав,
120 Монарх же может назначать любой закон поправ,
Царя же умирающего, воля, всесвященна
Наследникам и подданным она первостепенна.
Прока́с мог на престол назначить младшего, Амулия,
Хоть младший но причастен к роду, царственного Юлия.
125 Всё сильнее становились боли жесточайшие
Чувствовалось, подступают, мгновения горчайшие.
И Прока́с сам понимал, – подходит жизнь к концу
И вот вопрос, ему решать, последний он к нему.
В тягостном молчании все волю его ждут
130 Последнюю, престольную с того собрались тут.
Наконец собрав все силы царь заговорил:
«Дети мои, власть с богатством, что я накопил –
Оставляю вам, вас двое, одинаково вы мне
Дороги, решайте сами, вы с тем справитесь вполне.
135 Одному быть может много, чтоб в прострацию не впасть
Пусть один возьмёт богатство, а другому будет власть.
Ты Нуми́тор старший сын мой, тебе первым выбирать
Что тебе по сердцу будет можешь сразу забирать».
И Нумитор выдал тут же: «Власть мне больше по душе
140 Да и проводил я время большей частью при тебе».
Пусть едва, но всё ж мелькнула тень досады на лице
Младшего, он был в надежде как-то власть прибрать себе.
Но сказал тогда Амулий: «Значит я теперь богат
Хоть не жаждал быть богатым, просто, так хотел мой брат».
145 И на том вопрос решился. «Мир вам» прошептал Прока́с
С тем закрылись ясны очи про́бил его смерти час
Разве могут в этом мире врозь хоть день существовать
Власть с богатством, это можно, только лишь предполагать!
Где богатство там и власть вся соберётся как вожжа
150 Этим власть придаст богатству ещё больше в закрома.
Не испытывал Амулий огорчения на том
И коварен и хитёр был тот Амулий, да во всём.
Знал уж он, что обладая всем сокровищем отца
Он и власть легко получит подкупив люд для себя.
155 Так оно всё и случилось горожан он подкупил
Брата вышвырнул из трона и всю власть тем захватил.
Сын Нумитора единствен – приказал его убить
Дочь его же Рею Сильву в храм весталкой удалить.
А Нумитора под строгий взял контроль как и надзор
160 В отдалённое поместье поместил на скотный двор.
И на том он был спокоен, показалось так ему
Что на трон претендовать-то из наследных, некому.
Сын Нумитора, племянник, на тот свет препровождён,
Рея Сильвия в весталках, сам Нумитор заточён.
165 Посвящение в весталки происходит чрез обет
Чрез священный, на безбрачье, налагающий запрет
На рождение потомства, – ей наследных не родить
Что могли б на трон чрез время, своё право предъявить.
Боги правда рассудили его планы на свой лад
170 Как-то раз пошла весталка взяв кувшин свой через сад
Время жертвоприношений, Рея по воду пошла
Са́да и не замечала, да и был ли он когда.
Там пред нею появился, волк, – огромный страшный зверь
Рея с ужасом бежала ей казалось через дверь,
175 Бросилась бежать от зверя ужасом объятая
Ветер обгоняя в страхе бедным сердцем сжатая.
Но дано ли убежать… кому-то от судьбы?
В пещере Рея Сильвия очнулась от беды.
Рядом с ней сидел красавец в шлеме золотом,
180 Шлем гриваст, сам весь в доспехах, да ещё с копьём.
Сам красоты божественной, златой короткий меч
Подумала: наверно он, помог от волка сбечь?
– «Знаешь ли кто пред тобой весталка храма Весты
Прекраснейшая как мечта любой смертной невесты? –
185 Спросил улыбаясь красавец могучий весь утопая в лучах
Рея была перепугана волком, что не́ находилась в словах.
Бояться меня всё ж не следует дева, я – Марс, бог войны, подари,
Свою мне любовь или ж если посмеешь, законом каким, – откажи!
Но разве посмеешь Юпитера сыну в своей ты, любви отказать?
190 В такой ситуации, как ты считаешь, могли меня боги послать?
Мошне чтоб быть пухлой дай гроши на время до гроба и только того;
Вас трона лишили, вас в лету низвергли, вас предал народ, – каково!
Уж коли все боги не видят хоть в ком-то того кто за вас бы поднялся
Значит в народе, во всём, как ни странно, такой ещё не нарождался.
195 Его предстоит народить, но кому, за вашу семью встать стеной
Ужели какая из всей Альбы-Лонги решит: пусть то сын будет мой.
Никто, никакая, не будет с желанием взавтра героя рожать,
Чтобы низвергнутым, да в давнем прошлом, власть над собой возвращать.
Брат твой убит, тех кого ты родишь боги на власть сберегут;
200 За́ честь семьи, за поруганный трон, они за вас всех воздадут».
Сильвия знала, что за нарушенье обета безбрачья весталку живьём
В землю закапывают, но что делать, оставить как есть, поросло чтоб быльём?
Богу войны отказать? А ведь послан и аргументы, сильней не сыскать
Ради семьи, ради чести отцовской Рея решила всё ж не отказать.
205 В положенный срок народились у Сильвии малые крошки, её близнецы,
Они дети Марса, и волей бессмертных на бла́гое дело они рождены.
Амулию скоро о том доложили в неописуемый гнев тот пришёл
И приказал, как диктует обычай и древний, что не́ дикарей произвол:
Заживо… похоронить ту весталку, в Тибре младенцев её утопить,
210 Тем навсегда за собой право трона думал Амулий на том закрепить.
И отнесли в тот же день Рею Сильвию, ликторы, волю царя исполнять,
В закрытых носилках… на Поле преступников, чтобы её там живьём закопать.
Было то поле при городе, рядом, там предавали казнённых земле,
За святотатство, разбой и бунтарство против царя, что решалось в суде.
215 Правда, судьёй, был всё тот же Амулий, тот же Амулий законом всем был,
Как он надумает тако и будет сие означало – так суд наш решил!
И он приказал приготовить могилу, и Сильвию скоро могила ждала
Обширная, очень глубокая яма кровать в ней и стол даже стул у стола
С хлебом корзина с водою кувшин, светильник на этом столе
220 Такую, с коварной заботой безмерной, он, не готовил себе.
Все боги с небес наблюдали за действом своё в этом всём замышляя
Что люди решеньем царя посчитали трудом своим осуществляя.
И вот всем богам жрец читает усердно, гимн, на краю той могилы
Рею укрытую саваном длинным сторожко на дно опустили.
225 Затем перекрыли могилу гранитной, огромной, тяжёлой плитой
И сверху засыпали, из этой ямы, взятой, песчаной землёй.
Слуга же Амулия в это же время в корзину близняшек уло́жил
Понёс их к реке чтобы бросить их в воду но там его дух растревожил
Свинцовыми водами Тибр в тот день, очень роптал уж волной
230 С порывами ветра катились на берег и те велики высотой.
Слуга испугался потока воды у кромки корзину поставил
Царю доложить исполненье приказа стопы свои тут же направил.
Пришёл доложил: «Как поручено мне, так в точности волю исполнил
Корзину на длинном шесте в реку внёс и там же водою наполнил».
235 Всё выше вода между тем поднималась на этом участке реки
И вскоре корзину волной подхватило снесло и на гребне волны
Несло её к морю и гибель детей конечно была неизбежной
Но только богам те живыми нужны и невредимы как прежде.
Проплыв, но немного, теченье её направило к ближним кустам
240 А там та корзина высокою ручкой уже прицепилась к корням,
Смоковницы, что там подмыло водою, сильным на тот день потоком
Всё как случайность и произошло, конечно же, так… ненароком.
И волны унялись, и ветер утих корзина осев наклонилась,
Перевернулась мальцов изрыгнув в сторонку на чуть откатилась.
245 Мальцы отползли от кустов на песчаный пологий реки этой брег
Здесь и нашла их волчица, – главнейший… на то́т момент их обере́г.
У этой волчицы как будто случайно волчата к тем дням народились,
Она унесла малышей к себе в логово, где те волчата резвились.
И там близнецы вместе с волчьим потомством прильнули к волчицы сосцам
250 Так и питались её молоком подобно волчицы щенкам
Крепли, росли выбираться из логова с «братством молочным» уж стали
На солнце резвиться, порой в догонялки, игры они затевали.
Тут-то нашёл малышей Фаусту́л, местный пастух царских стад
Он их отнёс в свою хижину, очень, находке своей он был рад.
255 Решив, воспитает несчастных подкидышей будто своих сыновей
Жена Фаустула, А́кка Ларе́нция с душой приняла малышей.
Намедни они своего хоронили, болезнь их сынка унесла
И тут вдруг им горем убитым на радость, двоих вот, судьба привела.
Ромулом и Ремом Ларенция малых, в первый же день нарекает
260 С душою и сердцем в великой заботе она тех мальцов окружает.
Скоро они среди сверстников стали осанкой своей выделяться
Силой конечно и в юношей статных стали они превращаться.
Оба они рассудительны были, отважны и со стороны
Не только лишь сверстников, но ведь и зрелых, весьма уважаемы были они.
265 Жизнь же вели они как подобает лишь людям свободным, считая, –
Свобода – не праздность как и не безделье, ответственность же налагая;
Охота – добыча, но для пропитанья, разбойникам – бой без конца!
Слабым – защита и обществу были надёжной опорой тогда.
Однажды Ромул, что умом был покрепче и с виду как создан для власти
270 Не для подчинения иль выполненья приказов каких, хоть отчасти,
Просил Фаустула о древности ветхой родной стороны рассказать
Тот же отнекивался всё ссылаясь, мол, что я пастух могу знать!
Ромул был настойчив, пришлось Фаустулу, тому всё же дать-таки слово,
Пообещал о былых временах ему рассказать, что всё ж ново.
275 Обычно не спрашивает молодёжь о предках своих давно живших,
Им неинтересен их род в виде древа и жизнь ей же давших, почивших.
Но как-то случилось, сдержал пастух слово закончивши труд свой дневной
Рем и Ромул разложивши костёр обычной вечерней порой, –
Услышали всё же, приёмный отец поведал о давних делах
280 Рассказ удивительный, о том что было, в минувших, прошедших веках:
«Когда-то Сатурн, древний бог, от Юпитера, преследований, уходя,
Спасаясь, покинул небес все чертоги, убежища в мире ища,
И, он нашёл, в устье нашего Тибра убежище и отыскалось
Угрюмой, бесплодной была та земля, вернее тогда так считалось.
285 В дождливую пору, тогда ж в каждый год Тибр брега покидал
Долины при устье, там, между холмами, надолго водой заливал
В боло́та зловонные он превращал их, тогда уже люди здесь жили
Но жизнь их была жалким существованьем иной же ещё не добыли.
Они земледелия в те дни не знали и скот при себе не держали
290 Мелкие звери им были за пищу, коренья в земле ковыряли
На гибель они были обречены от лихорадки болотной
Но и от нищенской жизни суровой от веку до веку голодной.
Жили когда-то они за восточным, морем, великим народом,
Да чужеземцев воинственных много, их не удержать за порогом,
295 И те заходили к ним с милой улыбкой поддержки и помощь прося
Окрепли в стране их, да так что хозяев и выжили, дав им пинка.
Долго народ как изгнанник по свету повсюду гонимый скитался
Пока к нам сюда к устью Тибра пришёл, случайно прива́лить собрался
А вскоре Сатурн как изгнанник, дорогу, к этим же людям нашёл.
300 Он поселился средь них, дал законы, установил, тем в порядок привёл.
Он их болота учил осушать, хлеб сеять он их учил
Век Золотой так, с приходом Сатурна, в земле этой и наступил
То был век покоя, достатка и мира, что прежде ещё не бывало
В то время, пришедшим, при боге Сатурне, для жизни всего доставало.
305 И в память о том, что земля устья Тибра негостеприимна пусть, с виду,
Дала всё ж приют как изгнанику богу, народу, не дав их в обиду…
Стала людьми называться с тех дней, – а имя дал видимо знающий…
Не как-то там, как бы лишь место назвать, а Лаций, что значит скрывающий.
В прошлое канул златой век Сатурна народы сменили друг друга
310 Бывало сплеталось по нескольку их, в один жгут причём очень туго.
За шестьдесят долгих лет до великой, Троянской, ужасной войны
В Лаций пришел сын Гермеса, Эвандр, повержен ударом судьбы
Он был сын Гермеса и нимфы аркадской ту нимфу Карментой зовут
В Италии правда, Эвандр был изгнан, из родины, здесь его чтут.
315 За что он был изгнан никто вам не скажет – никто того просто не знает
Лаций – изгнанников край он не спросит, он всё на свой лад понимает.
Тяжко Эвандру, весьма тяжело ему… выпало то расставание
И ведь тому он не знал объяснения… как и себе оправдания.
Кармента конечно же с изгнанным сыном расстаться никак не хотела
320 И участь изгнанника с ним разделила как выпало в долю – всецело.
Насколько Эвандру смогли в том, «помочь», знакомые как и друзья,
Соседи и прочие родины бывшей, уже не узнать никогда.
Кармента, его, как могла утешала: «Нет смысла печалиться, сын,
Надо удары сносить терпеливо, увы, ты такой не один.
325 Главное, что за тобой нет вины, по сути, вины за тобой,
Как ни искали твои обвинители, ан, не нашли никакой.
Не за проступки какие-то в коих, сокрыто причин наказание
Но за отсутствие их таковых к тебе применили изгнание.
И до́ нас ведь было немало эллинов Судьбой обречённых скитаться,
330 Кадма хотя бы судьбу тяжку вспомни, уж с ним-то за что могло статься
Он город отстроил и жизнь в нём наладил народу закон преподал
И после всего, что он доброго сделал изгнанником видишь ли стал.
Гроза нас минует и солнце вновь будет, светить будет снова тебе
Ты лишь оставайся каким ты был прежде и тем будешь верен себе».
335 Долог и труден был путь их в чужбинах пока они в Лаций пришли,
Когда здесь Кармента увидела диво, земли нашей, эти холмы.
Она вдруг почувствовав дар прорицания, в ней пробудился тогда,
Сказала душевно: «Край изгнанных, милый… здравствуй родной, навсегда!
Здравствуйте нимфы лесов здешних, вод, рек и озёр, родников,
340 Благословите приход наш в край этот, я вижу чрез много веков
Я вижу огромнейший город, который, возникнет на этих холмах
Град вечной славы, превосходящей, славу всех прочих в по миру краях!»
Эвандр почувствовал в этих словах… больших перспектив для себя, –
Закончились странствия полные горя, лишений, невзгод с того дня.
345 Он, на одном из прибрежных холмов с матерью выстроил дом
С помощью раньше пришедших сюда они помогали им в том.
И вскоре уже уваженье снискал, Эвандр, доверие местных
Ему за короткий тот срок удалось в общеньях открытых и тесных.
Он смог их суровые нравы смягчить, они ж были очень суровы
350 Он письменности их сумел научить и музыке и во всём новый
Ввёл культ богов алтари им возвёл жрецов обучил пониманью
Божиих знаков, примет и знамений их правильному толкованью.
Он объяснил им какой из богов в какой ипостаси силён
Жертву он их научил приносить и заложил пантеон.
355 Чрез три поколения после Эвандра уже после смерти его
Лация при́няла новых изгнанников тоже хлебнувших своё.
Были они из поверженной Трои троянский герой их, Эней
Прибыл сюда после долгих скитаний с большою дружиной своей.
Сын его Юл основал Альба-Лонгу для этого выбрал наш край
360 Третье столетие правят потомки их, страсти в них хоть отбавляй.
Из рода Энея и нынешний царь, Амулий, но всё ж не по праву
Царствует он ибо силой взял трон, и вместе же с ним всю державу.
Трон отобрал у Нумитора, брата, элиту он всю подкупил,
Нумитору власть от отца приходилась, но братцем низвергнут он был.
365 Братоубийства всё ж недопустил, советчиков в том ему было…
Но́ всё ж греха он того не свершил, настолько всё ж сердца хватило.
Нумитору жизнь сохранил и позволил, здесь, у холмов поселиться
В поместье своём, но и дальше ему, не позволял удалиться.
Так царь законный изгнаником стал, уже много лет на земле,
370 Изгнанных, и проживает один, единственный в своей семье.
Но был кстати сын у Нумитора был, Нумитор ещё был царём
Когда тот убит был причём на охоте, да дядюшкиным ведь копьём.
И дочь ведь была у Нумитора помню, Амулий отправил её
В весталки и тем же обрёк на бездетность конечно взят клятву с неё.
375 Но боги того не хотели, их волей, Нумитора дочь родила
Да вот к сожаленью сегодня не знаем где её те два мальца».
Закончил рассказ Фаустул свой и долго молча смотрел на костёр
Огонь догорал и уж сумерки скрыли округи зелёный простор.
«Каких ещё примет изгнанников Лаций? И будет ли град возведён
380 Тот о котором пророчила нимфа?» – задумчиво.. словно себя спросил он.
…
Распря как везде бывает вспыхнула меж пастухов
То ль Нумитора виновны, то ль Амулия, – суров
Нрав и быт животноводов такова уж их юдоль
Им стоять на страже стада, да хоть лев придёт – изволь!
385 Будь готов ответить зверю коль придёт на выпаса
Или вор какой, – ты воин, без копья как и меча.
И пока там ссоры, склоки Рем с Ромулом втихаря
Под шумок разборок громких умыкнули часть скота.
Не особо разбирались чей на самом деле скот
390 Лихо стадо завернули и… в предел своих ворот.
Хоть их в том изобличали отказались признавать
Скот похищенный намедни, отказались возвращать.
Скот Нумитора, так что же, они ж более того
Стали собирать беднейших под мятежное крыло
395 Множество их, неимущих, стали собирать к себе
Дерзки мысли им внушая и мечты о мятеже.
Миновало там каких-то может быть с десяток дней
Уж Нумитора народец, те из всех, что по-смелей
Захватили как-то Рема к господину привели
400 Тот на юношу дивился; рост, при силе, стать: «Скажи,
Кто ты и откуда родом, очень хочется мне знать
Ты на дочь мою столь схожий, что готов тебя признать?»
Рем ответил: «Что ж не скрою на вопрос ответ я дам
Я всю жизнь живу здесь рядом, али не известно вам?
405 При родителях конечно у меня есть брат близнец
Мать при доме, а отец мой и пастух и сбруи швец.
Шорник он в свободно время, упряжь как и седла шьёт
И рыбачит, лук и стрелы, на рыбалку он берёт.
Но мне кажется ты больше соответствуешь тому
410 Чтобы восседать на троне чем Амулий, не спешу,
Льстить тебе, скажу по делу прежде ведь, чем наказать,
Ты вопросы задаешь мне и пытаешься понять
А Амулий на расправу без суда и права скор
Но таким грехом отмечен властный злыдень или вор.
415 Мы с Ромулом, моим братом, с моим братом близнецом
Фаустула всё считали нашим от роду отцом,
Но о нас здесь столько слухов и насколь они верны.
Я не знаю, брат не знает, коль ты знаешь, расскажи?
Говорят, что по рожденьи, говорят бывает, нам.
420 Что нас с братом на съеденье сразу ж бросили зверям.
Но волчица, что в то время обитала у холма
У высокого, зовётся, Капитолием, тогда,
Выкормила, говорят нам, своим волчьим молоком
Там-то Фаустул нашёл нас, так и стал нашим отцом.
425 Вырастил он нас, с супругой, как родных своих детей,
Правда ль, вымысел ль не знаю, но мне верится скорей.
Точно знают только боги как и Фаустул с женой,
А пока что, как ты видишь, – предстою перед тобой».
Рема выслушав Нумитор вдруг надеждой воспылил
430 Не родной ли внук пред ним тут о себе вот, говорил?
Скоро же догадка эта превратилась неспроста
Да в уверенность, – родная, перед ним стоит душа.
Фаустул же в это время о пленении узнал,
Что Рем схвачен: то Нумитор может даже приказал!
435 Всё что знал о их рожденьи он Ромулу сообщил,
Всё, о чём он намекая уже он раньше говорил.
Поспешил Ромул на помощь и помошников нашлось,
Много собралось народу, – вызволять не довелось,
Пока шёл Ромул с народом по пути на помощь звал
440 Тот Нуми́тор того Рема своим внуком уж признал.
И пока народ был в сборе братья же его в отряд
Быстро преобразовали и пошли шеренгой в ряд.
Горожане Альба-Лонги уж отведали к тем дням,
Власть тирана над собою, власть, что служит кошелькам.
445 Перешли под власть Ромула даб тирана извести
Тут Амулий заметался думая как жизнь спасти.
Он в растерянности падшей сам в покоях заперся́,
В панике нечто руками даже колена́ тряся.
В дальние бежал в покои, но был схвачен и убит,
450 Вот таким вдруг оказался его к трону злой кульбит.
Узурпатор был повержен; власть, порядок и закон
Восстановлены Нуми́тор вновь воссел на царский трон.
Но Ромул и Рем от веку не живали во дворцах
В граде жить не захотели земляной пол в шалашах
455 Им привычней и удобней чем мозаик гладкий пол
Впечатлений же зал тронный, на́ них, всё ж не произвёл.
Нестерпимой братьям стала, жизнь размеренная, им,
Всё мечталось о великом. Из их мечтаний будет Рим.
Передали всю власть деду, всё ж смогли решиться
460 Там, где вскормлены волчицей, решили поселиться.
С ними шли друзья и просто всей округи люди
Что готовы оказать близнецам услуги.
Их судьба звала в работу, призывала приступить
Новый город, основанье, призывала заложить.
465 – «Скажи супруг, не много ли в спасении династии
Забот наших в усердии и при твоём участии? –
Спросила Эгиоха Гера, – уж больно мы хлопочем
Не ведая что Афродита, на самом деле хочет.
Пустили мы в жизнь близнецов поскольку степень риска
470 Была предельно высока теперь же к цели близко
Род Афродиты подошёл, быть может одному,
Дадим реинкарнации возможность ко всему?
– Что ты задумала, зачем, к добру ль твоя идея
Запустим лишь её, придёт в слезах вновь Кмферея.
475 Когда она мне жалуется; речи её длинные,
Обоснованные ведь, всегда небеспричинные.
– На жалобу её ответ: в одну эпоху два
Из смертных выдающихся всё ж много, а века,
Последующие, в роду, мы кем-то подкрепить,
480 Должны иметь, чтоб было кем, её род наделить!
И если уж задумано её род свергнуть с трона,
Пусть на три века, возвращая ж, не нанести б урона.
Прежде же его заката, как царей расставим,
Потому что вслед за ним и мы сей мир оставим.
485 Это будет наш финал и что-то в нём менять,
Мы потом уже не сможем даже повлиять.
– Скажу тебе, – сказал Зевес, – идея не плохая
Но надо бы без осложнений, её в жизнь воплощая.
– Сама считаю эту мысль безумной и шальной.
490 Но коль её осуществить расклад будет другой, –
Сказала Гера, отвлеклась, как в думы погрузилась, –
А знаешь ли мой дорогой, я б на то решилась!
Проведаю сейчас Ромула, знамением одним,
Он в нём нуждается как раз и занят только им».
495 Как и прежде уж бывало, братья ссорились порой
И на этот раз возникли разногласья, не впервой,
Это было, но теперь, – и повод-то наивен,
Да вот каждый из двоих без меры был активен.
Разногласия возникли, вроде бы из ничего
500 Имя городу как повод, стоило ль из-за того!
Где тот город заложить, кому в нём быть царём,
Ссоры не было бы каб, одним бы жили днём.
Пока город тот построишь можно пять раз умереть
Крепостных стен нет основы, – враг придёт чтоб их стереть.
505 Палатинский холм Ромулу, нравился, один из всех
Рему больше Аветинский, почему-то, как на грех.
Близнецы уговорились спор свой просто разрешить
Ждать знамений каких знали иль таких, что могут быть.
Первое из всех знамений, вещих птиц полёт и крик
510 Или может быть зверинный, льва, желательно бы рык.
Сели братья разделились на холмах, что по душе
Сел на тот что облюбован, каждый, уже сам себе.
Стали ждать знамения всё небо созерцая
Вскоре птицы появились, закружилась стая
515 Коршуны, над Ремом, шесть, и… он заявил,
Что он однозначно в этом споре победил
Волею богов ему здесь, город основать
И конечно своё имя тому граду дать.
Гром и молнии вдруг в тучах чёрных разразились
520 Над Ромула головою птицы закружились
Он двенадцать вещих птиц в небе насчитал
И богов избранником себя с тем посчитал,
Он почувствовал себя им, принялся́ за дело
Впряг быка с коровой в плуг уйдя в свой труд всецело.
525 Тут незримой и явилась пред Ромулом Гера
Незримою для Рэма лишь и прочих… для примера.
Чтоб Ромулу её видеть чётко проявилась
В поле зрения его сразу появилась
Чуть опешивший Ромул, воскликнул: – «Гера, ты!
530 Ты пришла благословить мои в поту труды?
– «Да, Ромул, пришла сама, но есть и поручение
От Зевеса, самого, он шлёт тебе прозрение:
Как лишь отстроишь город твой, твой брат тебя убьёт
На трон воссядет за тебя и власть себе возьмёт
535 Уж ты не оплошай Ромул свой труд ему дарить
Возможность будет постарайся Рэма укротить.
Но так чтоб окончательно, да раз и навсегда
Тем обретёшь во всём покой на многие года».
Испарилась словно дымка, как пустой мираж
540 Но с этих слов её, Ромул, готов на абордаж.
Тут же Гера проявилась перед Ремом: – «Ты!
Ты пришла ко мне на помощь?» – «Да!» – «Так помоги!
Братец как ударился и твердолобым стал,
Неудобный холм под город близоруко так, избрал».
545 – «Заведи с ним разговор, я ж буду с тобой рядом,
Я нужным словом поддержу и подскажу как надо».
И с тем исчезла с глаз его, в сторонку удалилась
Трагедия немедленно пред нею разразилась.
Ромул лишь врезал в землю плуг, вскрыл часть борозды
550 Рем с досады заявил: – Такие ль стены нам нужны!
Их перешагнёт младенец что ему не сложно»
Борозду́ перешагнул весьма неосторожно,
Да не раз перешагнул туда-сюда сигая
Трагедии в той мрачной шутке не предполагая.
555 В ярость вдруг пришёл Ромул и тут же со словами:
– «Да погибнет каждый кто, сам, или с врагами
Посягнёт на город мой, на его границы!»
И ударил брата со всей… силою десницы
Тот и рухнул замертво, удар был такой силы
560 Какой быки трёхлетние в лоб не выносили.
– Отец, что делать!? Посмотри: брат брата порешил!
Как можно было, ни за что же жизни и лишил!? –
Взывает Афродита к Зевсу, – как это возможно?
Такое близкое родство порушить непреложно.
565 Ужели ты того хотел, в чём замысел, скажи?
Ведь близнецы задумкою и кровь и плоть мои!
– Ну что ты так колотишься ведь скоротечен мир,
Длиной в сто лет, а вот война её кровавый пир
Пускай в пять лет, покажется ж извечностью вселенской
570 И в ней один понадобиться, но, богоявленский!
– Так ты его вновь в Рим вернёшь? – Конечно же верну.
– Когда? – Когда создам условия, по рангу, по нему.
Условия которые ему лишь превозмочь
И в помощь ему только тот, кто может в том помочь.
575 – И сколько длиться, так сказать тому богоявлению?
– С последующим и конец большому представлению.
– Ты сам решил иль так судьба своё предначертала?
– Рок прописал венец делам, а мне писать начала.
– И сколь отпущено ещё несчастным Энеидам
580 И что задумано для них моим отцом Кронидом?
– За всякой вязью бытия и жизни бижутерии
Не много меньше, чем скажу, могучей их империи.
Никто не видел чтоб Ромул об этом сожалел
Он тризну сам по Рему справил как того хотел.
585 Обряд исполнил, очищенья, костёр сам разложил
Из сухого сена, так, обычай древний говорил.
Перепрыгнул чрез костёр тот… три раза, по поверью
И с тем братоубийства грех, остался там, за дверью.
Приступил к строительству и начал не с дворца
590 С площади, с центральной начал, с её там алтаря.
Город в свою честь назвал, Рома, необычно
Чужеродцам его слышать очень непривычно.
Город строится та стройка тянется века
Сносится ветшалое с тем не видать конца.
595 Обустроить государство общество определить,
Сих в работы, тех в солдаты, здравому что ж не служить?
Поделил их на отряды, как отряд так легион
В нём три тыщи пехотинцев, триста всадников и он
Лучших граждан выбирая в ранг советников их ввёл
600 Остальных «простым народом» без сословности провёл.
В этом этруски-соседи всем примером были
Их правители народ свой в ранги возводили.
Окружил себя Ромул сам знаками достоинства
Царского, как полагает, главнейший пост от воинства.
605 В пурпурную тогу стал с утра он облачаться
При телохранителях народу стал являться
При свиты окружении официальный ход
Понятно в общем: представлял, свой древний царский род.
Строить город на безлюдьи, да к тому ж великий
610 Невозможно, ведь порой соседей слышны рыки.
Увеличить населенье, Рим охотно принимал
Всех беглецов, изгнанников, и даже приглашал
Прочий люд, как и скитальцев, предлагал наделы
Настолько сколько, простирались, все его пределы.
615 Худо ль бедно ль город как-то граждан привлекал
Больше всё ж военный лагерь он напоминал.
Женщин не было, совсем, им неоткуда взяться
Женщину ли что подвигнет, по́ свету скитаться?
Коль она при очаге, где обосновалась
620 Там она на весь свой век при трудностях осталась.
Покидать обжитое место не желает
И мужчину своего она не покидает.
Потому Ромул послов, к соседним всем народам
Посылал, намереваясь дать ростки зародам
625 Он просил их разрешить их семей, всем девицам
Замуж выходить за римлян, с Римом так родниться.
Но… те отсылали всех, послов обратно в Рим
Мол с изгнанниками мы… родниться не хотим,
Беглецов иметь в роду… мы тоже не желаем,
630 И остаться у своих, «корыт», предпочитаем.
И тогда Ромул прибегнул к хитрости одной
Для того лишь чтоб из римлян каждый был с женой.
По окрестным землям слух, пополз, ничем не странный,
Якобы Ромул нашёл, алтарь, всеми желанный,
635 Что алтарь тот был в земле, за годы в неё врос,
Посвящённый богу Консу, ведь на советы спрос
А Конс и есть благих советов и́здревле податель,
И́ всех неудач до срока он ниспровергатель.
Потому Ромул намерен щедры жертвы принести
640 Зрелища устроить миру: кто желает приходи.
В день назначенный стекалось множество народу,
В Рим на празднество, Юпитер, хорошую погоду,
Обеспечивал Ромулу, для его затеи
Чтоб с женою был патриций и с жёнами плебеи.