«Прибавьте же шагу, спешите на площадь, советники славных феаков, вожди,
Уже б вам там быть, и уже б вам послушать, гостя из вам неизвестной страны.
Пение слепого певца растрогало Одиссея и он украдкой вытирает навернувшиеся
слёзы. Евриал в лицо насмехается над Одиссеем и получает от него отповедь. Диск
запущенный Одиссеем оказался за краем спортивного поля. Гефест сковал невидимые
сети. Пусть бы хоть все, на меня бы глядели, богини и боги, мне было б плевать –
Только бы мне, с золотой Афродитою, рядом в постели, разок полежать!»
…

На утренней ранней заре, горизонт лишь, как только был первым лучом освещён,
С постели поднялся феаков царь мудрый, в его план был с вечера гость посвящён.
Встал и потомок богов, разрушитель, немалых числом, городов, Одиссей,
Пошёл с Алкиноем на площадь, туда где, мог выступить каждый с проблемой своей.
5 От площади той, корабли их, феаков, уже в непосредственной были близи,
Они находились у пристани самой, канаты наброшены их, на кнехты.
К месту пришедши, уселись на гладко, отёсанных, каменных, длинных скамьях,
Рядом друг с другом, как принято было, когда у кого-то был кто-то в гостях.
Царского вестника образ принявши, что при Алкиное разумном служил.
10 Паллада Афина пошла через город, так же как он, когда с вестью ходил.
В задумке её, было лишь Одиссею, помочь возвращенью его, в край родной,
Со всеми из встречных она говорила, напомнив: где ждёт их уже Алкиной:
«Прибавьте же шагу, спешите на площадь, советники славных феаков, вожди,
Уже бы вам там быть, уже бы послушать вам, гостя из вам неизвестной страны.
15 Он в дом Алкиноя-то прибыл недавно, крушение в море едва пережив,
И сам Алкиной ещё мало что знает, хотя и расспрашивал всем угостив.
И гость ведь бессмертным подобен по виду, заметите сразу, увидев его».
Так возбудила она любопытство и рвение в каждом узнать о нём всё.
Смертные быстро сошлись заполняя, сиденья на площади, и из простых,
20 Немало пришло туда граждан, желавших, увидеть кого-то, из просто чужих.
Их много пришло в изумленье большое, как-будто пред ними предстал херувим,
Афина над ним как могла постаралась, лицом как и статью стал неотразим.
Невыразимую прелесть на плечи, и голову гостя она излила,
Сделала выше его и полнее, степенностью, важность ему придала.
25 Чтобы предстал феакийцам солидней, чтобы внушил им почтенье и страх,
Чтоб одержал во всех играх победу, хоть на метании, хоть на бегах.
В этом они испытать Одиссея, хотели немедля как только сошлись,
Как только толпа собралась феакийцев, так сразу запрос: в деле нам покажись?
К собравшимся с речью своей обратился, их мудрый правитель, их царь Алкиной,
30 Сказал что и должен был, в случае этом, и хоть он правитель, хоть житель простой:
«К вам моё слово вожди и советники, славных делами земных и морских,
Промыслов, дел и искусств всех, феаки, я созывал вас сюда, дорогих.
Чтобы сказать вам, что дух мой желает, всем вам сказать, и вас всех известить,
Что меня странник – а кто он, не знаю – в скитаньях своих вот, решил навестить.
35 Прибыл в мой дом из восточной иль западной, или ещё из какой стороны,
Просит отправки домой, умоляет, и срок непременно ему укажи.
Мы как всегда, переезд ему этот, охотно устроим, не будет того,
Чтобы пришедший в мой дом, чужестранец сидел ожидая подолгу своё.
Спустим наш новый корабль, отправим мы, в первое плаванье новый наш борт,
40 Полсотни гребцов придадим и отправим, в пришельца, в родные ему, пирс и порт.
В команду на борт наиболе надёжных, из всех что ни есть, мы ему наберём,
Они пусть к уключинам вёсла привяжут, ко мне на обед соберутся потом.
К обеду я всё приготовлю, чтоб быстро, они отобедать могли у меня,
В дорогу припасов на судно доставят, для них их готовит, служанка моя.
45 А прочие все кто ни есть, во дворец мой… ко мне во дворец приходите, мы там,
Радушно, прибывшего к нам иностранца, с душой угостим, как привычно уж нам.
В столе никому пусть отказа не будет, таков наш обычай, таков наш закон,
На пир приведите с собой Демодока, он певческим даром у нас наделён.
Бог дал ему, сердце нам радовать песней, о чём бы он песню свою ни завёл».
50 Так всех известил о своём царь решеньи, и через толпу во дворец свой пошёл.
А следом за ним сразу шли скиптроносцы, они должны быть у царя под рукой,
И вестник пошёл за певцом Демодоком, чтоб не забрал его кто-то другой.
Двое из выбранных юношей, к судну, по воле царя, повели пятьдесят,
Чтобы их ждавший корабль им сплавить, и сразу же пусть за одно оснастят.
55 Они подошли к судну, быстро на воду, глубокую, дружно спустили его,
Мачту и снасти в него уложили, и гладкое каждый приладил весло.
К кожаным кольцам уключин приладили крепкие вёсла, одно к одному,
Как полагается парус подняли, потом распустили, как должно ему.
В месте глубоком крепили корабль, чтобы волной его не унесло,
60 Работы закончив, к дворцу Алкиноя, направились, сразу по воле его.
А там уж собравшихся было немало, наполнен был двор, колоннады и зал,
В комнаты дома набилось пришедших, царя посетил, тот что стар, и что мал.
К пиру велел Алкиной щедродушно, забить для пришедших двенадцать овец,
И восемь свиней белоклыких на мясо, и пару быков ещё, дал под конец.
65 Кожу с забитых животных содрали, туши их все рассекли на куски,
Пир приготовить чтоб пышный на славу, для варки и жарки горели огни.
И всем дорогого привёл в это время, глашатай певца, за которым ходил,
Муза его боле прочих любила, но рок его злом и добром одарил.
Она его зренья лишила, но сладкие, песни возможность, дала ему петь,
70 Кресло ему Понтоной в зал поставил, да мягкое… чтоб… мог удобно сидеть,
Поставил среди пировавших, придвинув, к высокой колонне, а над головой,
Повесил формингу, и к звонкой слепцу дал, легонько коснуться одною рукой.
Возле, поставил корзину прекрасную, стол пододвинул поближе к нему,
Рядом же – кубок, чтоб пил как захочется… и сколь захочется если ему.
75 Блюдо с горою из мяса принёс он, и сам к Демодоку за стол рядом сел,
Руки немедленно к пище тянулись, ну а… аппетит уже каждый имел.
После того как желанье, едою, питьём утолил он, со всеми своё,
Муза внушила певцу петь им песню, из ряда сказаний, на выбор его.
Песню из тех, что небес и Олимпа… молва достигала, стараньем певцов,
80 И пел он о ссоре царя Одиссея, с Ахиллом, на пире бессмертных богов.
Как меж собой разругались неистово, как тому рад был, царь Агамемнон,
И рад был безмерно, возникшей той ссоре, меж лучших ахейцев, таков уж был он.
Знамением добрым была эта ссора: в Пифене священном, так Феб предсказал,
Когда чрез порог он, широкий, к оракулу сам через каменный тот прошагал.
85 Прошёл к нему с целью, спросить о начале, тех бедствий, что Зевс погодя накатил,
Во гневе своём на троян и ахейцев, но в день тот к тому ещё не приступил.
Про это пел песню певец знаменитый, и тем Одиссея расстрогал до слёз,
Он пурпурный плащ свой, гостям незаметно, к глазам повлажневшим немедля поднёс.
Руками сдвигал капюшон через голову, им прикрывал, от феаков лицо,
90 Прятал под ним, не желая быть узнанным, переживая несчастье своё.
В нахлынувших чувствах былое воскресло, плащом прикрывать пришлось слёзы свои,
Так стыдно ему было перед феаками, только за ссору в те страстные дни.
Как только певец прекращал свою песню, так сразу же плащ Одиссей опускал,
И капюшон тут же над головою он, чуть выше лба своего поднимал.
95 Вытерев слёзы брал чашу двуручную, чтоб возлиянье бессмертным творить,
Но лишь Демодок начинал снова песню, спешил Одиссей вновь лицо своё скрыть.
Скрытыми слёзы его оставались, для всех кто там был, лишь один Алкиной,
Те слёзы заметил и видел, и понял, что от этих песен был гость сам не свой.
Сидел рядом с ним, и тяжёлые вздохи его он конечно же ясно слыхал,
100 И к мореходам феакам он тотчас, с речью, своей обратившись сказал: