В песни VI Вергилий повествует о прибытии Энея в Италию. В храме Аполлона в Кумах он
получает от пророчицы-сивиллы совет сойти в подземный мир: умерший Анхиз должен там
дать своему сыну важное пророчество. Эней спускается в подземный мир, видит обитающих
там ужасных чудовищ, отвратительного перевозчика Харона, усыпляет трехглавого пса
Цербера и встречается со множеством теней умерших героев. Миновав дворец Плутона,
Эней и сопровождающая его Сивилла попадают в Элизий – место, где блаженствуют после
смерти праведники. Там Эней видит Анхиза, который показывает всех его будущих славных
потомков и даёт советы о том, как действовать в грядущих войнах с итальянскими племенами.
Выслушав мёртвого отца, Эней покидает подземный мир.

Так он промолвил в слезах, и замедлил, флота движенье, печалясь,
И наконец он близ Кум подошёл к побережья Эвбейским… причалясь,
Носом в простор корабли повернули, вонзились во дно якорями,
К берегу встали кормой, якоря ж, в землю ушли остриями.
5 Встали суда, длинным рядом, и борт, к бо́рту пристал паралельно,
Огня семена уж спешит молодёжь, высекать… и желанье предельно,
В кремня, сокрыты всё жилах, те искры, на Гесперийский песок,
Ушли с кораблей, собирают сушняк, чтоб разложить костерок.
В древесные кущи, да в дебри густые, где прячется дичь, – все уходят.
10 Все ищут что надо, одно и другое, и к этому реки находят.
Благочестивый Эней шёл к твердыне, где правит великий бог Феб,
И сразу ж к пещере – приюту Сивиллы: из внутренних к делу потреб.
Там ото всех вдалеке, вдохновеньем, по́лнит ей душу и разум.
Дело́сский пророк, открывает грядущее… прошлое к этому сразу.
15 К роще Гека́ты они, к златоверхому, храму, подходят ватагой.
Деда́л говорят, из Мино́сова царства, бежавший, явивший отвагу,
Крыльям доверивший жизнь и дерзнувший, в небо за тучи подняться,
Путь небывалый держа, и к студёным, звёздам Медведиц пытаться.
Здесь свой полёт он прервал, над твердыней, халкидских пришельцев;
20 В этих местах, где вновь землю обрёл, средь местных недобрых сидельцев.
Крылья Дедал посвятил Аполлону, построил здесь храм величавый,
Вот на дверях Андрогей и убийцы, его – кекропи́ды, курчавы,
Что семь сыновей ежегодно на смерть, должны посылать в наказанье,
Вот жребий уже вынимают из урны, – послышатся скоро стенанья.
25 Кносские земли из волн на другой, поднимаются створке двери:
Вот Пасифа́и, влекомой к быку, страстью жестокой, все дни,
Хитрость постыдная; вот о любви, чудовищной память – вот плод,
Двувидный её. Минотавр порожденье, царицы: кто то разберёт?
Вот знаменитый дворец, где безвыходна, мука блужданий, меж стен;
30 Только создатель дворца, над влюблённой, сжалясь царевной, чей плен,
Сам разрешил, в западню той загадки, нитью направивши мужа,
На путь, на единственный, верный, короткий, лишь тот что для этого нужен.
Он и тебе бы Икар уделил, и труд свой, и время, и место,
И сделал бы это Дедал, если б скорбь, не сделала жизнь ему тесной,
35 Если б она ему жизнь не сковала, дважды он, дважды пытался,
Гибель на золоте высечь твою, да с духом никак не собрался,
Представь, каждый раз опускалися руки. Разглядывать двери б могли,
Долго бы тевкры там, если б навстречу, к ним наконец не пришли.
Посланый раньше Ахат и с ним жрица, Гекаты и Феба: сама,
40 Главкова дочь Деифоба, и так, царю не сказала она:
«Этой картиной Эней, любоваться, не время, тем более ныне:
В жертву теперь принеси из ярма, не знавшего стада доныне –
Ни много ни мало, но семь молодых, быков, и отборных столь ярок».
Сказала она – и исполнить приказ, священный, должно́ как подарок.
45 Тевкры спешат и по зову царицы, немедленно в храм все вступают.
В склоне Эвбейской горы, в ней пещера, зияет, как и подобает.
В неё сто проходов ведут, и из ста, отверстий, звуча вылетают,
На сто голосов, всё ответы Сивиллы, ве́щей, коль что вопрошают.
Только к порогу они подошли, никто догадаться б не смог:
50 Как вскрикнула дева: «Судьбу вопрошать здесь! И время! Вот бог наш! Вот бог!»
Так перед дверью она восклицала, при этом в лице изменялась,
И волосы будто бы вихрь разметал, и грудь чаще вдруг задышала.
Вошло исступление в сердце её, и выше казалось бы стала,
И голос не так зазвенел как у смертных, отличный от вечных, но мало.
55 Дохнул приближаясь, лишь бог на неё, сказала ему: «Поспеши.
Что ж медлишь, что ж медлишь Эней? Свои мольбы, скорей божеству вознеси!
Дверь отворят вдохновенного храма, лишь мольбы, лишь мольбы к бессмертным!»
Сказала и смолкла, а тевкров же страх, до костей пронизал, к тому ж смертный,
С холодною дрожью. Эней изливал, в горячей молитве себя:
60 «Феб, ты всегда сострадал Илиона, бедствиям тяжким, – всегда!
Ты, Эакида дарданской стрелой, умело направив сразил,
Рукою Париса, и ты по морям, нас многие годы водил.
До́ самых пашен, за Сиртами скрытых, туда, где от всех вдалеке,
Живут племена масили́йцев, и это, конечно известно тебе.
65 Вот я настиг наконец убегающий, брег Италийской страны,
Отныне судьба злая Трои за нами, пусть больше не гонится, и́,
Сжалится также и вам над народом, пора илионским, к тому,
Боги, богини, кому ненавистен, Пергам, нам не знать – почему –
Стал ненавистен и слава его, пророчица-дева и ты,
70 Вещая, на, этих землях Латинских, осесть дай троянцам – реши –
То, о котором прошу, мне судьбой, что предназначено царство!
Дай поселить бесприютных богов, души нашей Трои лекарство.
Тривии с Фебом, тогда я воздвигну, прочный из мрамора храм,
И именем Феба я дни нареку, празднеств и форму придам,
75 В царстве моём, и тебя ожидает, приют величавый, пойми,
В нём, под опёкой мужей посвящённых, хранить буду тайны судьбы,
Которые ты, о благая, откроешь, нашему роду, но впредь,
Всё же листам не вверяй предсказаний, они разносимые ведь,
Чтоб не смешались они разлетаясь, игрушками ветра в пургу,
80 Молви сама, я молю, о богиня!» Окончил он тем речь свою.
Вещая жрица меж тем всё противится, натиску Феба, старается,
Точно вакханка, она по пещере, мечется, будто пытается,
Бога из сердца изгнать, будто может, он же сильнее терзает,
Уста ей, мятежную душу её, волей своей укрощает.
85 Вот уже сами собой отворились, святилища входы, на волю,
Во все сто отверстий летят прорицанья, де́вицы вещей про долю:
«Ты, кто избавлен теперь, от опасностей, моря, волны и пучины…
Больше опасностей, ждёт всё ж на суше, и этому будут причины.
В край Лавинийский, дарданцы придут, об этом тревог быть не может,
90 Но пожалеют о том, что пришли, и в этом ни что не поможет.
Лишь битвы я вижу, лишь грозные битвы, и Тибр, весь пролитой кровью,
Пенится… ждут тебя Ксанф Симоент и дорийский… лагерь уже местной «новью».
Ждёт вас и новый Ахилл в том Латинском, заветном, желанном краю,
Враг твой богиней рождён, и Юнона, вас ненавит скажу,
95 И гнать не устанет, и ты удручённый, нуждою проситель, – пойдёшь –
Сколько племён италийских, родов, и городов обойдёшь!
Вновь с иноземкою брак ты заключишь, и будет под боком жена,
Она приютившая тевкров, и будет, причиной в привычку война.
Ты же, беде вопреки, не сдавайся, и шествуй смелее по жизни,
100 Доколе тебе позволяет Фортуна, позволит она же до тризны.