В книге III говориться о сборе уцелевших троян, о предательстве царя всех
фракийцев, в поисках новой отчизны, посещения Ания, нападение гарпий.
Эней продолжает рассказ о своих злоключениях. Отплыв от Трои, он вначале
пристал к фракийскому берегу и хотел построить новый город там. Но когда
Эней и его спутники стали рубить молодые деревца для украшения божественных
алтарей, с их корней закапала кровь. Оказалось, что на этом месте была могила
убитого фракийцами Полидора, сына троянского царя Приама. Об этом возвестил
голос Полидора, раздавшийся из земли. Эней счёл это дурным предзнаменованием,
и его эскадра, покинув Фракию, поплыла дальше к югу.

«После того, как безвинно был род, Приамов, по воле богов,
Весь истреблён, и в поверженном царстве, Азийском, – не стало бойцов;
В прахе простёрлась дымясь, едким дымом, Нептунова Троя, былая,
Нас же в изгнанье, свободных земель, в знаменьях, искать побуждая,
5 Боги не раз – наводили на мысль, суда мы с того заложи́ли,
Возле Анта́ндра, в лесах у подножия, – где в это время мы жили,
У Иды Фригийской, и там собирать, стали сколь можно людей,
Хоть и не знали, куда понесёт, судьба нас, по воле своей.
Куда понесёт нас рок волей судьбы, и где он осесть нам позволит?
10 Весна наступила, нам вверить судьбе, Анхиз паруса… благоволит.
Велел мой родитель, сказал своё слово – осталось его исполнять.
Осталось и гавань и берег родной, поля и леса покидать,
И место где Троя былая стояла, а ныне руины лежат,
В слезах покидаю, в открытое море, гребцы нажать весла спешат.
15 Изгнанник несчастный, везу ныне сына, друзей и богов из пенатов,
Туда где царил беспощадный Ликург, и видно уже без возврата.
Там, тучны Маво́рса широкие нивы, их пашет фракийцев народ,
Свободной земли там хватает, к тому же – знаком нам был скрип их ворот.
Пенаты страны той, к пенатам троянским, всегда дружелюбными были,
20 Встарь, когда Троя цвела, и дорогу, мы к ним туда, не забыли.
При́быв туда, у залива я стены, не мешкая, сам заложи́л,
И дал я им имя своё, хотя рок, враждебен там к нам всё же был.
Назвал Энеадой я, первый мой город, и правя у моря обряд,
Я мать Дионею молил, с ней бессмертных, какие ни есть – всех подряд.
25 Чтоб даровали они нам удачу, в новых трудах, я быка,
В жертву Юпитеру там приносил, на первых порах, от себя.
Пригорок был рядом, на нём, на вершине, рос мирт… и кизила рос куст,
Так первый, весьма ощетинивший сучья… неимоверно был густ.
Поднялся на холм я, попробовал вырвать, куст, чтоб покрыть алтари,
30 Зелёной листвой и ветвями, какие, вокруг того взгорка росли.
Вспомнить мне страшно, и страшно сказать – явилось очам моим чудо,
Стоило первый росток оторвать – кровь чёрна сочилась оттуда,
Землю пятная вокруг – из корней, разорванных, стала сочиться.
Ужас холодный меня охватил – надо ж такому случиться!
35 Застыл леденея, но снова попробовал, гибкую вырвать лозину.
Чтоб доискаться сокрытого чуда, глубинную чуда причину.
И снова кровь чёрная из-под коры… пятна опять выступают,
Тяжкой тревогой объят… сельских нимф, о помощи я умоляю.
И с ними Градива-отца их, владыку, всех пажитей гетских, – что были.
40 Чтобы знамение это на благо, нам же они обратили.
Но, лишь налёг я на третий сучок, сил больше к тому прилагаю,
Упёршись коленом, в песчаную землю (смолчать иль сказать)… вот, не знаю!
До нашего уха, вдруг жалобный стон, тяжёлый какой-то такой,
Прямо из недр холма долетел, и голос раздался глухой:
45 «Что ты терзаешь меня здесь Эней? Уйди, погребённых не трожь,
Праведных рук не скверни, этим делом, тебе не чужим я был всё ж:
Знай, что троянская кровь из стволов, надломленных, этих вот, льётся!
Горе! Беги от жестокой земли, здесь гибели лишь… наш дождётся.
Я – Полидор: поднялись над пронзённым, железные всходы-щедроты
50 Копий, и густо сплелись, здесь разросшись, вот в эти вот, острые дроты».
Замер я: ужас двойной, потрясает, смущённую душу мою,
Волосы дыбом встают, пресекается голос в гортани – мычу.
Некогда был Полидор тот с обильной, казной золотою, отослан,
Тайно отправлен к царю всех фракийцев, несчастным Приамом был послан:
55 Веру утратил когда тот, в оружье, дарданское, без Приамида,
Гектора… город кольцом плотно схвачен, всю безысходность предвидя.
Но, когда счастье от нас отвернулось, и силы сломились, тот царь,
Нас побеждённых, немедленно предал, Атридам, нас снёс на алтарь.
Высшее право презрев, Полидора, убил – предавал не однажды!
60 На что только ты не толкаешь душонки, проклятая золота жажда?!
Всё золото он захватил, что понятно, за ради ведь и убивал.
Только лишь страх меня малость оставил, – о чуде пошёл рассказал.
Отцу и народа вождям, и спросил, мудрого их всех совета,
Мненье на это у них всех одно, – другого не ждать бы ответа.
65 Нам от преступной земли удалиться, гостеприимства закон,
Ею, не то чтобы как-то нарушен, преступно он здесь осквернён.
Отсюда скорей бы нам с ветром умчаться, но всё ж погребальный обряд,
Над телом творим, Полидоровым, пусть он, в загробном миру́ будет рад.
Мы холм насыпаем и жертвенник манам, воздвигли на мощных камнях,
70 Мрачный, от чёрных ветвей кипариса, и тёмных повязок, в углах.
Троянки вокруг, распустив свои косы, их чаши с парным молоком,
Мужи тут же с жертвенной кровью, взывают, последний раз, в память о нём.
Взывают к нему схоронив его душу, чтоб ввериться снова волна́м,
Уйти снова в море, да б ветры попутны, и Австр чтоб добр был к нам.
75 На воду снова спустив корабли, не разводя разговоры,
Гавань покинув, плывём; отступают, селенья и берег, в просторы,
Остров средь моря лежит почитаемый, всюду священным он чтим,
Мать Нереид и Эгейский Нептун, его возлюбили… и ими храним.
Долго блуждал он средь всех берегов, пока Стреловержец, серьёзно,
80 И прочно его не связал сам с Гиа́ром, с Мико́ном… предельно надёжно.
Не дал презреть ему ветры и средь, волн, его к дну закрепил,
Мчимся туда; там спокойная гавань, весь флот к ней на вёслах подплыл.
Мы городу Феба пошли поклониться, и там же его храм помпезный,
Смертных там царь, он же жрец Аполлона… Аний, нас встретил любезно.
85 Лавром священным чело́ увенчав, повязками бога обвязан,
Руки пожал нам, Анхиза узнал – по старой был дружбе привязан.
Гостеприимства союз заключил, повёл нас в чертоги свои,
Фебов я храм, сам же там и почтил, не каменной нет в нём стены.
«Дай нам Тибрей, на всех собственный дом, стены усталым нам, дай,
90 Трое, дай новый Пергам, дай потомков, и сирых нас не покидай,
Нам, что от греков спаслись, и от ярости, грозной Ахилла, ушли,
Град долговечный, и молви; куда; где поселиться; за кем нам идти?
Знамение дай нам отец, снизойди, вселись в наши души приятно».
Только лишь вымолвил я слова эти, как всё содрогнулось внезапно.
95 Фебово дерево – лавр, и пороги, окрестные горы с лесами,
Дверь распахнулась сама, загремели, треножники в храме, – не сами.
Все мы простёрлися ниц там, и голос, до нашего слуха донёсся,
«Та же земля, где весь род ваш старинный, возник, и до славы разросся,
В щедрое лоно земли той, вернитесь, тем… древнюю матерь сыщите,
100 Примет вернувшихся вас, Дарданиды, там место себе обретите.