Смолкли все вниманием обратились к рассказчику. Начал рассказ
свой Эней, как его попросили не мог отказать:
Он с ложа высокого стал говорить, отказывать всё ж не годится:
«Боль несказанную вновь испытать, велишь мне однако, царица!
Видел воочию я, как Троянской, державы, низвергнута мощь –
Царства достойного слёз, – сокрушить, данайцам-таки удалось.
Искусством Палады строится громада-конь. О призыве Лаокоона не верить
в дары данайцев, о уличных боях Трои, о буйстве мощного Пирра,
исячезновение Креусы волей судьбы.

.

Все замолчали, с вниманьем к нему, взоры свои обратили,
Начал Эней, приподнявшесь на ложе, по взглядам, – так все попросили.
Он с ложа высокого стал говорить, отказывать всё ж не годится:
«Боль несказанную вновь испытать, велишь мне однако, царица!
5 Видел воочию я, как Троянской, державы, низвергнута мощь –
Царства достойного слёз, – сокрушить, данайцам-таки удалось.
Бедственных битв я участником был, кто повествуя о них,
Будь то долоп, мирмидонец иль воин, Улисса – врагов, из самих,
Смог бы сдержать свои слёзы, в рассказе, о том повествуя, что было.
10 Росистая ночь уже с неба уходит, и звёзды к закату склонило,
Зовут нас ко сну, если жажда сильна всё ж, о наших невзгодах что знать,
И краткий услышать рассказ о страданьях… троянской державы, могу рассказать.
Хоть и страшится душа и бежит, той памяти горькой к забвенью,
Начну свой рассказ, как разбиты в войне, отвергнуты были везеньем,
15 Данайцев вожди, все отвергнуты роком… когда столько лет пролетело,
Строить коня на подобье горы, Паллады в том помощь всецело.
Её лишь искусством движимы ведь были, её дивной помощью – делом!
Коня обшивали распиленной елью, достаточно всё же умело.
Лживая тут же молва разошлася – обет де, за ради возврата!
20 Хотя предрекали нам горе от дара, да вот большинство всё ж за хвата.
Данайцы же в полую полость, по жребию, избранных прячут, но лучших бойцов,
Наглухо стену забив, той громаде, на взгляд наш наивный – подарок готов.
Тайно замкнувши в утробе громады, отряд из отборных их, лучших царей,
Во всём большом войске, из лучших избрали, из бывших в боях и сильней и смелей.
25 Остров лежит, Тенедос, возле Трои, богат, изобилен и славен он был.
Доколе стояло Приамово царство, погибели царства тот остров служил.
Ныне там бухта одна, – кораблей, приют и весьма ненадёжный,
Туда враг отплывши, в прибрежье пустынном, там замер, злой тать осторожный.
Ну, а мы верим: ушли корабли, убрались в свои мол Микены,
30 Скорбь позабыла тут тевкров держава, поверила в те перемены.
Настежь ворота раскрыла, как сладко, из стен на просторы пройти,
В брошенный стан, и на берег пустынный, пройти без препятствий могли.
Здесь был долопов отряд, там – Ахилл, герой кровожадный, стояли,
Здесь же был вражеский флот, а вон там, часто два войска сражались.
35 Многих дивит тот погибельный дар, мощной громадой своей,
Безбрачной Минерве, Тимет предлагает, – выходит с идеей своей.
С умыслом злым или Трои судьба, может быть так порешила,
В город за стены ввести бы коня, да в крепость поставить, – так было.
Ка́пис и те, кто судил осмотрительней и прозорливей – как знают!
40 В море низвергнуть, как можно скорей, вражеский дар предлагают,
Или костёр развести и спалить, данайские козни до тла,
Или отверстье пробить, и тайник, разведать в утробе коня.
Шаткую чернь расколовши во мненьях, столкнулися оба стремленья,
И тут же несётся с холма крепостного, жрец наш, горя нетерпеньем.
45 Сам Лаоко́онт и ведёт многолюдну, сограждан большую толпу
Тем издали громко кричит: «О несчастье…! Безумны ль вы все: не пойму?!
Верите вы… что отплыли враги? Не знаете Улисса что ли?
Не будут данайцев дары без обмана, и это лишь в Улисса воле!
Либо ахейцы за досками скрылись, в громаде вот этой – внутри!
50 Либо же для наблюдений за нами, враги её и возвели.
Чтобы грозить нашей крепости стенам, за нами с неё наблюдать,
Да в город проникнуть, обман в нём таится, – вот это бы нам разгадать?!
Не верю дары приносящим данайцам! Чем конь бы сей ни был – страшусь я его!»
Молвил и с силой тяжёлое бросил, попавшее под руку тут же копьё.
55 В одетое деревом чрево, в огромный, бок, угодил он коня,
Пика впилась задрожав, в древесине… застряла надёжно она.
Гулом отдался удар и в утробе, полости глухо гудели,
Если б не воля богов с ослепленьем… мы б внутренность всю осмотрели.
Но ослеплён был наш разум, а жрец, мог убедить нас взломать,
60 Аргосский тайник, с тем бы Троя не пала, твердыня могла бы стоять!
И тут же мы видим: спешат пастухи, дарданские с криком к толпе,
Прямо к царю незнакомца ведут, и связан, и на поводке.
Хоть вышел он к ним и по собственной воле, как те говорят он им сдался.
Но так всё подстроил, чтоб Трою открыть… так он для ахейцев старался.
65 В мужество веря своё был готов, к любому исходу на деле,
Или в обмане успеть, иль пойти, на верную гибель в заделе.
Пленного видеть скорее не терпится, юношам Трои, они,
Все подбегают к нему… и насмешки в него запускают свои.
Ныне о кознях услышишь данайских, – тут все преступленья в одном!
70 Постигнешь, узнав, как быть может на деле, познавши о горе чужом.
Пленник стоял на виду у толпы, смущённый, совсем безоружный,
Медленно взглядом обвёл всех фригийцев – своим он такой там был нужный!
Воскликнул: «О горе! Какая земля, иль море какое мне могут,
Приют где-то дать, а что жалкому мне… останется – или ж помогут?
75 Больше мне нет места средь всех данайцев, да и дарданцы, – я вижу,
В гневе упорны, мне смерти желают, и крови и казни – предвижу!»
Стон его всех нас смягчил, и умерил, враждебную ярость к нему,
Мы его просим сказать; от какой он… крови́ происходит; кому;
Что он принёс; и на что он надеялся, сдавшись сегодня нам в плен?
80 Или не знает, быть может забыл он, что каждый из нас только тлен?!
«Царь! Я всю правду скажу, что бы ни было, здесь вот со мной, – через час!
Что по рождению сам я, аргосец, так я не скрываю от вас!
Прежде всего; пусть Фортуна, в несчастье, Синона таки довела,
Но лживым, бесчестным, коварная сделать, всё же его не смогла!
85 Верно, из чьих-нибудь уст Пеламеда, имя… ты всё же слыхал,
Он же, сын Бела, повсюду молвою, прославлен, я так бы сказал.
Ложно его обвинив по наветам, напрасным, в измене его,
Из-за того, что войну порицал он, всего лишь, – не боле того.
Пеласги ж безвинно, но смерти предали, теперь по умершем скорбят,
90 Родственник был нам, отцу моему, и он кстати не был богат,
С первого года войны сей, в сраженья, меня с ним отправил сюда,
Покуда был в царских советах, у власти, к тому ж ослепляла война,
Твёрдо стоял, этим силу имел, и хоть немного, но были,
Слава, почёт… Но коварного Улисса зависть на грех позабыли.
95 Со́ свету друга сжила (что известно) в том Улисс всех прочих умней,
Жизнь я во мраке с тех пор и влачил, и в горе и в скорби моей!
Гнев я питая в душе за безвинную, друга погибель, – терпел,
Но не смолчал я, грозя отомстить… как случай найдётся – посмел,
Если мне в А́ргос родной суждено, будет вернуться с победой,
100 Речью бездумною, ненависть злобную, вызвал, но ведь и изведал.