Город древний стоял в нём из Тира выходцы жили. Мечтала богиня
Карфаген возвысить только слыхала она что возникнет от крови троянской
род, который во прах ниспровергнет тирийцев твердыню. Страх томил богиню,
и память о битвах прежних, в которых она защищала любезных ей аргивян.
Ненависть её питала обидой на суд Париса. Не слабел её гнев на тевкров
уцелевших от данайцев и грозной ярости Ахиллеса, долго она их не пускала
в Лаций. гонимые ею они блуждали по солёным волнам. Достало ведь сил Паладе,
спалить флот аргивян и всех утопить за вину одного Оилеева сына Аякса.

.

Воспеть я намерен и битвы и мужа, что роком ведомый из Трои,
Искавший прибежища прибыл в Италию, новую жизнь свою строить.
Долго его по морям и далёким… землям… бросала судьба,
Пока к берегам Лавинийским его, она наконец привела.
5 В воле богов то: злопамятный гнев; жестокой; коварной Юноны,
Он во́йны вёл долго и город построил, пре́одолев все препоны,
Он в Лаций богов перенёс, где возникло, племя благих латинян,
В городе Альбе с тем родоначальник, продлил он тем род и троян.
Он стены высокого Рима зало́жил, между холмов на равнине,
10 Муза, поведай, скажи по какой… какой-такой веской причине:
Царица богов оскорбилась и в гневе, что муж благочестием славный,
Столько по воле её претерпел, превратностей горьких, пусть давних,
И столько трудов… неужель небожителей, гнев так упорен: скажи?
За что можно так, беспричинно, годами… желать человеку беды?
15 Стоял древний город, в нём выходцы жили, из Тира, не знавшие плен,
Стоял вдалеке он от устия Тибра и звали его Карфаген.
Против Италии высился, славный… богат был и в битвах бесстрашен,
Больше всех прочих любила Юнона, его… из всех стран – он был краше.
Даже и Са́мое же, позабыв, доспехи её здесь, хранились,
20 И тут же её колесница стояла, там кони ж её находились.
Мечтала богиня, коль будет угодно… богам и позволит судьба,
Возвысить то царство, средь прочих народов, на многие… многи века.
Да только слыхала она, что возникнет, от крови троянской, там род,
Который же позже весьма разовьётся, в великий могучий народ.
25 И он ниспровергнет тирийцев твердыни, своею победной войной,
Ливии гибель неся… огласили, судившие Парки… вердикт этот свой.
Страх пред грядущим томил всё богиню, прошлого в этом изъян,
В котором она защищала любезных и милых всем ей аргивян.
А ненависть злая её всё питалась той давней обидой большою,
30 Скрытой глубо́ко в душе, но и ноющей, раной годами седою.
Сатурнова дочь не забыла суда Париса, к её красоте,
Она в нём увидела как оскорбление, так и презренье к себе.
Ещё без заслуг Ганимеда почёт и царский весь род ненавистный,
Гнев её нет, не слабел и не мог: и быть однова ему – присно!
35 К ним, по морям всем, бросаемых тевкров, что от данайцев спаслись,
От ярости грозной Ахилла бежали, искавших возможность спастись.
Многие годы она не пускала, в Лаций… пускать не хотела,
Хоть роком гонимы по во́лнам солёным, считала своими пределы.
Вот сколь огромны труды положившие, Риму начало, всем сте́нам его!
40 Из виду лишь скрылся Сицилии берег и парус был поднят – взялась за своё.
Вечную рану в душе сокрывая, сказала Юнона себе:
«Уж мне ль отступить побеждённой, пред смертным? Такое не помниться мне!
Я ль не могу отвратить от Италии тевкров владыку, причём навсегда?
Ужель не велит мне такую-то малость, ужель не уступит судьба?
45 Сил ведь достало Палладе весь флот, локров злосчастных, спалить,
А локров всех… за, Оилида Аякса… до одного утопить.
Всех, за вину Оилида в пучину! Сама же из туч громыхнула,
Огнём громовержца, суда разбросав и море волной всколыхнула.
Сам же Аякс из пронзённой груди … огонь выдыхавший снесён,
50 Вихрем могучим к скале островерхой и крепко был к ней пригвождён.
Я же, царица богов, громовержца, сестра и супруга и я,
Битвы веду, но с одним лишь народом, уже столько лет, но одна!
Кто же Юноны теперь почитать, величие станет и кто …
С мольбой преклоняясь, почтит мой алтарь, дарами, за дело моё?»
55 Так помышляя в душе и огнём, обиды глубокой объятой,
Спешит в край богиня, что бурями страшен и ураганом чреватый.
Там на Эолии, сам царь Эол, в пещере обширной своей,
Шумные ветры замкнул, как и вихри, смирив их всех властью цепей.
Он обуздал их тюрьмою своею, они на него ропщут гневно,
60 Хоть горы им рокотом грозным и вторят, но их положенье, – плачевно!
А сам скиптродержец Эол на вершине, привычной ему, восседает,
И гнев их и души мятежные их, обычным трудом укрощает, –
Или же б море с землёй и высокие, своды, бессмертных всех неба,
В бурном порыве сметут и развеют, сил хватит…, а в том ли потреба?
65 Да всемогущий отец заточил их, в мрачных пещерах и горы,
Поверх взгромоздил и боясь, буйной злобы, дал им владыку в призоры.
Владыку который и верен условью, который и сам всех посмеет,
Их и сдержать… и ослабить узду… и как богу надо, умеет.
Стала Эола Юнона молить: «Дал тебе власти родитель,
70 Богов и людей, что им в день и в годах, в веках наперёд повелитель,
Бури морские смирять, или вновь, их над пучиной вздымать,
Ныне враждебный мне род, по волнам, Италии хочет достать.
Ушёл от Сицилии морем Тирренским, несёт Илиона пенаты,
Сражённых заметь, ты корму им обрушь – они предо мной виноваты!
75 Ветру великую мощь разреши, пусть их корабли разбросает,
Тела по пучинам рассеет, ведь так… всегда после шторма бывает.
Семеро нимф у меня есть, блистающих, первая ж Деиопея.
Отдам её в жёны тебе за услугу, поверь мне, ты не пожалеешь.
На все времена вас свяжу нерушимым, союзом милейшей любви,
80 Родителем станешь прекрасных детей, счастливых детей, станешь ты!»
Смиренно Юноне ответил Эол: «Твоя то забота, царица,
Знать что ты хочешь, чего ты не хочешь… другим в то встревать, не годится.
Мне надлежит исполнять повеленья, ты ж мне Юпитера милость,
Снискала, с ним жезл… и власть, да такая… какая другим и не снилась.
85 Сделав меня повелителем бурь и туч дожденосных, потопом,
Тем право даёшь возлежать на пирах, с бессмертными, но филантропом.
Сказал и ударил копьём в бок горы, – и ветры уверенным строем,
Вихрем несутся в открытую дверь, на море напав, с тошным воем,
Его возмущают и Эвр и Нот, в пучину, до самого дна,
90 И Африк всей силой вздувает валы… их на́ берег бешено мча.
Крики троянцев, слили́ся со скрипом, снастей корабельных – не в мочь!
Тучи и небо и свет похищает, средь дня непроглядная ночь.
Она покрывает всё бурное море и вторит громам небосвод,
Эфир полыхает огнями и верная, гибель мужам тем грядёт.
95 Она отовсюду им всем угрожает, такая, что не избежать,
Тут холод внезапный Энея сковал, – не знал, что ему предпринять.
Со стоном он руки к светилам воздел и громко к бессмертным взмолился,
«Трижды, четырежды, всё же блажен, кто жизни под Троей лишился.
Кто повстречался со смертью в бою… перед очами отцов,
100 О Диомед, о Тидид, ты храбрейший… и́з всего стана врагов!