.

Лучезарный свет ты в окнах наших, Ты наш воздух, в наших жилах кровь,
мы сплотились чтоб идти с тобою – План какой-нибудь для нас готовь.
Все единомышленники наши Плотными шеренгами стоят
Но в сознании своём… толпою, выступать на деле норовят
Лучезарный свет ты в окнах наших, Ты наш воздух, в наших жилах кровь,
Мы сплотились чтоб идти с тобою – План какой-нибудь для нас готовь.
Все единомышленники наши Плотными шеренгами стоят
Но в сознании своём… толпою, выступать на деле норовят
Ну… стадо стадом, что ты хочешь, из стада ведь произошли,
Не по словам лишь, по делам лишь, о человечестве суди.
Тебе я нужный ветеран! не тот что обнажит изъян,
Как Капоне́я сын Сфене́л вещать о предках правду смел!
Я только нужное скажу, и то что надо подтвержу.
Не важно, что я не видал, того о чём я заявлял,
Я ж ветеран, что подтвердить… чтоб мне квартирку обновить?
Не вороти нос от меня – брехня любым властям нужна!
.
Вот те раз! А где бумага, и чернильница моя?
Ручка здесь, но почему-то… как ни странно без пера.
Это что же, я лет десять, на бумаге не творил?
Это значит я все годы и чернил не разводил.
Ну так что же, приготовлю, очень хочется писать,
Да к тому же, мне сдаётся, у меня есть что сказать.

Вожаку, вождю нашему…
нынешнему главарю партии нашей!

ОТКРОВЕНИЯ ВЫТИРАНА
Я шлю тебе большой привет хоть стар, но не анахорет.
Можешь верить, а нет так нет, но мне не знаю….сколько лет
Неведая когда рождён я в этом очень убеждён!
Прости родной коль удивил, ковчег-то Ною… я чертил!
А что ты думал! Чушь и в были по чертежам ведь возводили!
Или всё ж наоборот… и быль из чуши всякой прёт?
Крещён же в год что и Ульянов, что подавался без изъянов
С тобой мы знаем кем-кому и также знаем почему
Поручено мне… я скажу… его сопровождать в миру.
Вот и пришлось сопровождать его дела осуществлять.
Хоть правда всякой лжи важней из них же смесь всегда сильней!
Крещён я в год что и Ульянов, что подавался без изъянов:
С тобой мы знаем, кем, кому, и так же знаем: почему?
И говорю я это всем, А объяснить не знаю чем.
Я много старше чем назвался. Я с Приамом ведь встречался!
С сыном, с Гектором его, ой… и было ж то давно,
Я б о́ том времени сказал, как бунт Ахилла поддержал.
Как он богов тогда молил, чтоб враг его народ побил.
Да чтоб в том боги помогли, троянцы б греков посекли.
И чтоб пришёл Агамемнон, О помощи просил чтоб он!
Вот тут своё он и возьмёт… всу́чит… как и до́лжно, счёт.
И всё за девку, Брисеиду, вот так он вымещал обиду.
И тот дурак, забрал девицу, как в восполненье единицу.
Не помню чтоб с Агамемноном на пиршествах вино пивал,
Но вот с его отцом Атреем, в лесах оленя добывал.
И Нестору у Иордана, помог аркадцев разгромить,
Но после боя удалился, к Боспору мне пришлось спешить.
Калигулу я убеждал, да Сапожок мне не внимал,
Что надо мягше быть с людьми, а на вопросов ширины,
Смотреть бы, но и исходить, помягше к ним бы подходить.
Как мне сенатор утверждал, от скуки кесарь убивал.
И много позже Тохтамышу, пришлось однако помогать,
На поле помнится… Кучковом я бунтарей помог смирять.
Он сам тех бунтарей правитель, за помощью от них ушёл,
Да за бузу́ чтобы воздать им, уже как Тохтамыш пришёл.
Он хитрый был и сладил дело, Он знал немало языков,
Во многом преуспел умело, И обращал в друзей врагов.
С реформами не получалось, Он недовольных подстрекал,
Чужими правда всё руками, И чужаком их наказал.
Немало туч под синим небом, Своей дорогой пронеслось,
Мне о былом чего-то вспомнить Всегда бы что-нибудь нашлось.
Хоть в возрасте ж моём бывает… Заскоки всё преобладают,
Но всё ж ещё не маразматик, Тебе, ценнейший информатик.
Я ж Ною помогал в трудах Я строил с ним ковчег
Его крепил швартовые о каменистый брег.
Ковчег не плавал никогда Воды он не видал,
Ну, окромя, той что из туч, Что ветер пригонял.
.
Я вру, но вру как очевидец А эта ложь для всех свята!
Ведь очевидец не провидец И врёт он чаще для суда.
Сейчас я вру тебя же ради Чтоб ты, ПОЛЕЗНЫЙ ИДИОТ
Не лез туда, в политвитийстве, Куда пёс член свой не суёт!
Таких как ты в политзаделах Я видел перевидел, блядь,
Одним бы языки отрезать, Другим язык бы оторвать!
И всех в карьер, в каменоломню Зубилом камни там тесать
На хлеб и воду – вся кормёжка Но за кубы им, кошт давать!
Тьфу ты Госпиде свят божий Бес под крышу и в ребро
Видишь что со мной бывает Вишь как сдуру понесло.
Так вот пораскинешь мысли Ан… куда ни глянь раздрай
И никто призыв не слышит Хоть всех палкой в строй сгоняй.
И когда я всё успею Ты ж воров в ЦК собрал
И при красном партбилете Каждый что-то да украл.
Вот куда ты сука смотришь? Гнать из партии метлой
Всех кто в партию втесался Со своей пустой мошной.
Лезет в партию мошенник, Лезет в партию трепач,
Пустобрёх уже опасен, Но страшнее всё же рвач!
Вот куда ты… твою мать бы… Или сам по ходу вор?
Ты ж на всех один генсек нам И судья и прокурор!
Тут ещё народу страсти – Чипизация грозит
Кодировка поголовно – Кто за взломом уследит?
А вот твой код коль взломают И дадут команду – ПЕТЬ!
Запоёшь ведь – сучий потрох – Любо дорого смотреть!
.
Я старый конь, но верь мне ты Я не испорчу борозды
И всяк кто наш Пусть в деле нашем Хоть не глу́боко но пашет!
Что я пишу тебе строками Чтоб всё осталось между нами
Что есть на деле ты смекай, Да никому то не болтай.
Ты нам нужен, безусловно Чтоб вперёд идти нам ровно
Мы,
Все красные, Марксисты, Ленинисты, сталинисты.
Мы все болеем но бодримся, – Тобой надежда, Мы храбримся.
Мы все к абсурду на пути А ты нас всех туда веди.
Парадокс абсурда в том, что осуществляется
Как мечта больных умом Иногда сбывается.
Ты думай всё, Что думать сможешь К мысле́ той, Дурь на бред помножишь
Итог нам тот, звездой в пути К которой нам с тобой идти…
Нет, не с тобою, За… тобою!
Ты!
Путеводною звездою Нашей братии красной́
И вождь для тех всех, кто «больной»,
А как нам к власти вновь придти Урок у Ленина возьми.
Чтобы власть к рукам прибрать Надо больше обещать.
Ленин много обещал, Даже: землю он раздал,
Но как только власть урвал, Всё, что мог, то отобрал.
Он и инспирировал, И экспроприировал,
Но видно торопился, Так как подавился;
Интеллигенцию прогнал, И гимназистов пострелял,
Войну гражданскую разжёг, И пять милльёнов в ней посёк.
Бежать пришлось же самому, Из Питера в Москву,
Но прежде чем в неё удрать, – Финляндию пришлось списать.
Исследователь Арктики, На это не пошёл,
За что у стылых берегов, Он смерть свою нашёл.
И был Верховным признан он, Награды так же вешал он,
Воякам белой армии – Считая это правильным!
Всё белое движение отвешало наград
Приняв происходящее Не иначе как ад.
Мы больше всё ж навешали; Пообещав земли,
Свободы, братства, равенства – Дурачить мы могли!
Наш гений скрылся за стеной Кремлёвской цитадели –
Вагоны с продовольствием За ним тащить успели.
Россия не Швейцария, Не сытая Германия, –
Обязаности взятые, Там все прилежно чтут.
Боялся сдохнуть с голоду: Кому был нужен он?
Кормить же нас орёликов: Крестьянам не резон.
И Ленину не нравился Такой большой изьян,
И быстро быстро строил он Концлагерь для крестьян.
Огонь Антонов полыхнул Нас в этом деле подстегнул.
Подня́лись же крестьяне разом – Травили мы их гадов газом.
Тухачевский постарался Как с цепи тогда сорвался.
Заложники там нами брались Чтоб участники сдавались.
Посекли их беспощадно, Чтобы было неповадно, –
Красных власть не признавать, Нас марксистов отвергать.
.
Верь мне, мы с вождём, Не раз встречались,
Там где идейно заряжались.
А заряжались мы в маркскоме: В простонародии, в дурдоме.
В нём подзарядка примитивна Но в высшей мере эффективна.
В одну из наших встреч в маркскоме Он в первый час был словно в коме.
Неузнаваемо был тих Пока не внял, что средь своих.
Но после первых процедур Он снова тот же самодур.
Там процедуры тривиальны, Да результаты гениальны.
В маркскоме ходим мы углами А из-за них нас бьют мешками
Мокрыми тяжёлыми А будят там уколами.
Нам, маркскомовым клиентам Там вылавливать моменты;
От угла к углу ходить, Удары эти и ловить.
Чем сильней удар поймаешь Тем выше тебя поднимают,
А выловишь удар опасный Диплом получишь уже красный.
Я даж могу сказать; когда, Из-за какого вождь угла,
Отведал мокрого мешка – Казалось, что умрёт, тогда.
Его ударом отшвырнуло О стену крепко – шибануло, –
Главой о стенку, на пол сполз Чуть полежал потом пополз.
Глаза вдруг резко разбежались И также резко вдруг сбежались
И остались навсегда Злющей злого кабана.
Он на секунду отключился, Торквемадою включился.
Потом визжа скакал галопом И объявился мизантропом.
Режим в маркскоме не менялся И по сей день таким остался.
Кипят, бушуют страсти в нём Ну что ты хочешь, всё ж дурдом,
В нём горячо, вулкана кратер И он же нам всем Альма-матер.
Как желаешь так суди Мы ведь его выпускники.
В нём набирались мы сноровки В нём нам давали установку.
Все наши прошлые затеи В нём рождёные идеи.
.
Ведь реалисты мужики Их одурачить, помудри
Во всём до сути норовят Их очень трудно ставить в ряд
Коль хрип гнул на пашне – Для нас ты кулак!
А лодырь на печке – Бесправный батрак!
Когда ж проголодался Родной наш гегемон
В село на продразвёрстку, Был послан нами он.
Мы продотряды направляли, Разрешение давали:
В каждый дом мол заходи, Хлеб найдёшь в нём –
Забери!
Скажите, что излишки, Сбираете с дворов
Под эту фифти-фишку Сводили и коров.
Мы в том поднаторели В чём что разумели
Че́м всем было хуже Хоть и сидели в луже,
Тем лучше было нам Наперекор ветрам.
Иначе ведь и быть не может: То в планах всех твоих поможет!
Грабь награбленное.
Ленин
Чем мы хуже тех кто грабил Нынче же вот, наш черёд
Разбирайте, забирайте… Нам право то, – наш вождь даёт.
Суть марксизма-то ведь в том – Куда пришёл то есть твой дом
Ты разделяй и властвуй в нём – Так для марксизма всё путём.
Иди туда где хорошо! Всё забирай! Там всё твоё!
Правильней сказать: Всё наше, Потому что нам всё тащишь.
Мужика же окрестили Мы конечно в кулака,
И расчёт был очень верный Да притом на дурака.
Что на самом деле было, Знал тогда ведь мало кто,
Голодуха напирала, Ну а хлеб, – Это зерно.
И я конечно признаю Что мы опять пришли к вранью,
Да кругом ты посмотри Куда нам красным всем без лжи?
В чём ещё мы разумеем? Только врать то и умеем!
Ну вот к примеру: Для чего, Зарывал мужик зерно?
Он зерно в земле хранил По нужде, Он не дурил.
От беды лихой, Пожара. Что не вышло ему даром:
Так судить, Коль дом горит, Всё что может, то бежит!
Полыхали неба выше Те соломеные крыши –
Из сарая из избы Быстро ноги уноси!
Сам ты может убежал, И скоту сгореть не дал,
Когда ж подворье всё в огне, – Поздно думать о зерне!
Его уже ты не спасёшь, Его спасая пропадёшь.
Само оно не убежит Оно в том пламени сгорит.
И считай что ты пропал – Семена… твой капитал!
Будущее всей семьи Вот его в земле храни.
И хранил мужик от бед В земле зерно, И много лет.
И хранил он не для стада – Лишнего ж ему не надо.
Нас же это не тревожит Люмпен милый Ждать не может!
Наша ложь вперёд летит Мол кулак зерно гноит!!!
Хлеб народу не даёт! С голоду народ умрёт!
Горожане ж не поймут, Что хлеб – крестьянский пот, и труд.
(Когда б они, что понимали – вой́ны бы предотвращали.)
Кулак мол в удовольствие Их гноит довольствие!
И пустились продотряды Зарабатывать награды.
Я ж ответить не готов: Куда делся Подтелков
С ним пройдоха Кривошлыка; Может быть они убиты
Шашкой доброй казака,
Может просто они скрылись, Прихватив с собой добра,
Может быть они сбежали От позора и стыда?
Продразвёрстка если честно Всё ж грабиловкой была.
Их следов мы не сыскали Не такая уж беда,
Ведь средь нас таких героев, – Отворяй лишь ворота.
Нам продразвёрстки было мало В храм господень мы пришли,
Мы хоругви отобрали И иконы и кресты.
Драгоценности прибрали, Ох уж затряслись попы,
Мы из школы их прогнали Гнали всюду как могли.
Помню, помню я о том Славный был для них погром;
За него мы воевали, За него кровь проливали,
Чуждых нам происхожденьем, Вольных же своим сужденьем.
Мы гнали буржуев И капиталистов
Мы гнали эсеров как и анархистов
Но кулак всё ж вновь окреп Через старый добрый НЭП
Капитализм Ильич вернул Как голод всех нас припугнул
Но партократ не голодал Он только слухи распускал
От голода мол занемог Падает аж в обморо́к
Мол в Кремле недоедали С Лениным все голодали
Детям пайку отдавали Да раненым всё оставляли.
Но сказки те для пионеров Для которых мы примером.
Мы с издавна делили лбов На своих и на врагов
Так нам Ленин завещал И мой соратник это знал.
Не забирайся в эту глушь, Плюнь глубоко на эту чушь!
.
Помниться пошло с кружков. Кто Маркса знал? Кто он таков?
Сегодня коммуняк спроси: Карл Маркс, не Мордыхай Леви?
Охладит ответ твой пыл – Марксом – Федька Энгельс был!
Верно ль – нет? Не так уж важно, За марксизм чтоб шёл отважно,
И не важно за какой, Марксизм в учениях большой.
Ох, кружки – младые годы! Рождалась партия, но воды,
Раньше часу отошли, И роды выдались сухи.
Ну что за роды без воды? По плоду трещины пошли,
Не успев на свет родиться, Наш общий плод смог развалиться.
Полпартии поставить в ряд – Консервативным был их взгляд.
В консервативный ряд тот встал: Тот кто «труд освобождал»,
«Земли и воли» восхотел, Затеял «Чёрный передел»,
Когда в Европе угнездился, В любви к России «заискрился»,
В бутылке чёрной чёрна мышь, В мешке что ль шило утаишь?,
И проявилось; сей «народник», Всегда на деле был угодник,
Он в ПЕРВОЙ оборонцем стал, В атаки правда не бежал,
К единству звал он нас тогда, А ел с германского стола,
Он не был честен как Бурханов – Потому как был Плеханов.
Мы б большего достигли с вами, Но путался он под ногами.
Родили партию в сарае: Не стыдно нам – так как мы знаем,
Спасители всегда оттуда, Где корова, конь, верблюды,
Ненастну ночь пережидают, Под крышей просто отдыхают,
И мы пошли этим путём, Раз уж спасение несём.
Мы утверждаем дело зная – Спасёт всех партия сарая!
Мы не мути́м болотну воду, Поскольку ближе мы к народу!
Помни всякий и всегда, Я всегда лишь за тебя!
Официозом всех статей – Я за тебя… родной плебей!
Пока на выборах твой голос, Не уступает ни на волос,
И в длину, и в ширину,
Доктору, профессору, Не то что там асессору,
На современный лад внесём В жёсткий диск как навигатор,
Наш бред ему в сознание Как устный программатор.
Подставляйте плечи братцы, До власти мне б по ним добраться,
А там уж если доберусь, За лацка́ны ухвачусь,
Власть имущего в тот час, Вот тут бы поддержать вам нас.
Коль каждый будет одержим, Мы нашу цель осуществим!
Наверное я плохо спал, С того весь этот бред собрал.
.
Ты понял – я придурок старый! Но не с того марксист я ярый.
Не знаю что там Маркс писал, Я грудью за него стоял.
Так же как и в церкви поп, В поле не работать чтоб.
.
У нас помощник есть везде; Где красный есть, и СДП,
Соцьяло-демократия – Родная нам ведь шатия!
Она дала нам большевизм А он есть охлократия.
А охлократ есть охломост Грабитель он. Я буду прост.
Мы же все; Мы все марксисты, Говорливы и речисты.
Из нас коль слово кто возьмёт, Его же хрен кто в чём поймёт.
Мы коль рот свой открываем, Или всех разоблачаем,
Или горы обещаем,
Но на деле всегда дуля, Как поймут что вновь надули.
Ну где… скажи… в какой стране, Найди коль веришь сам себе…
Хотя б… пять лет было не так, Найдёшь, – сниму с себя пиджак!
Везде, повсюду брехуны, И врут точь так же как и мы!
Как было до, Будет вперёд. Мы ж делаем наоборот
Мы скажем ДА, Но будет НЕТ, И всем большой,большой, Привет!!!
Коль скажем НЕТ, То будет ДА, Кому какая в том беда!!!
Все краснофлагники такие В чём и где они другие?
Где суд, что правду б пестовал И истины закон,
Ужели инквизиции? Тогда закон смешон!.
Партийные амбиции Как волюшка народа
Хватило чтоб навечно всем Этого завода,
Как хозяин партии Он свёл её с ума
Он показал дорогу ей, И она пошла,
Управляемой стремниной Рукой конечно… дворянина.
Не самозванным, что «приплыл» Потомственным ведь Ленин был.
Всегда, подписывав прошенье, Указывал происхожденье.
Трепался ж всем, мол цель захвата – Диктаторство, пролёт-тарь-ята.
Мы при Брежневе жалели Неугодных всё терпели
Улыбались как могли Да диссидентов развели,
А всякий наш тот диссидент, Во всём Андропова агент.
Куда мы с тем придём, Не знали, Даже и не представляли.
Но прошлого не возвратить А надо было всех давить
Но сковырнём, Найдётся вага. Им на горе нам во благо.
Вот в чём ещё мы маху дали Волю Лёни не сполняли
Перед тем как он почил Очень он нас всех просил:
«Не глубоко́ мол хороните, Да лицом мол вниз ложите,
Чтоб вам же, Труд ваш облегчить, Чтоб меня вам не крутить.
Захотите ж откопать, И мне зад поцеловать»
Всё же дурни мы не вняли, Да ещё его роняли,
Когда гроб-то опускали, Как обычных закопали.
.
Вот помню как-то миссией, Я был с одной комиссией.
На предприятии хлопковом, В Средней Азии, не новом.
Там парторг милейший был, Парткомы лихо проводил.
С повесткой дня, И всё как надо, Комиссия была так рада.
Он выступал везде где мог. И с рядовыми был он строг.
Он нас возил на Чардару, Привёз и гетер… не одну.
Возил на Кирова-канал, Был говорлив и много знал.
Возил на праздник нас в Коканд, И к мавзолею в Самарканд.
Он завозил нас в Гулистан, Там был обед нам пышный дан.
Он в Дустлик наш эскорт отправил, А там такой концерт представил.
Да с джигитовкой на ослах, И даже с танцем на бровях.
В Чиназ узбекский нас доставил, По чапану обновы справил,
Арабской вязью крытые, Да золотом расшитые.
Хотел нам угодить пострел, По тюбетеечке одел.
Не бисером покрытые, А жемчугом расшитые.
И там известно стало всем, Имел любовниц он, гарем,
Что на служебной разъезжал, Дела лишь личные решал.
Купил дипломы своим детям, Продвинул в должности их этим.
Квартир нахапал и сдавал, Квартплату в свой карман он клал.
Он «Волги» часто покупал, Всё ж в очереди состоял.
Он в очереди был…того, По всей был – через одного!
Он двадцать лет парторгом был, А в партию-то не вступил.
Грехов на нёёёёёёёёём, Но не беда, Дадим билет, и даже два!
Тут важно то что я открыл: Ишак он, – Взносы не платил!
Не допускай такого впредь, За взносы крепко надо еть.
.
Да! А в тех краях тогда, Было́ «два брата-близнеца».
Шнайдер, иже с ним Бадингер, Не путайте с последним «Зингер».
Все бы, как они… «писали» Мы б коммунизм наш, Не просрали!
Они «писали» всё «вкрутую», Де солнце оковать вручную,
И догадались написать, Штукатурщиц огулять,
Всех подряд или же кряду, По седьмому их, разряду.
Я б никогда того не знал, – Но вот наряды проверял.
А невнимательным бы был, Их творчества бы не открыл.
А это ведь всем и работа, И о женщинах забота,
Каждый день, утром со старта, А не лишь, восьмого марта.
Так всем бы комбинировать Нужды нет и премировать.
А каб везде так и подряд, То кто б просил бы тех наград?
Ордена как и медали, На коленях б их видали.
И тут, что надо-то ещё, Объём работы налицо?!
Ведь солнце чтобы оковать, Да обручи те чтоб склепать,
Заклёпок главы потайные, Да клепания ручные.
Знай, В том труда – Всем на века. И Френкелю б в жизнь никогда
Позитивов – негативов Не разработать нормативов.
И, навались дружней ребята – Дуньки здесь – ваша зарплата!
«Собака», тут вскрылось, «зарыта», Да подлых ведь те два бандита,
В нарядах что всем «рисовали» Зарплату за то ж начисляли.
Я пробовал…, но не дано, Мне однозначно понять что,
За – штукатурщиц огулять – Зарплату можно получать!
Я внёс вопрос на рассмотренье, Мол «огулять» есть поощренье,
Для обеих из сторон, В любое время, а не в гон.
«Близнецов же не судить, Просто строго пожурить.
Начальству ж их – большой позор Где их партейный кругозор?!
А это вам не то же что Хоть неизвестно для чего.
.
За неделю до Парада, В сорок пятом, было надо,
В Челябинске я побывал, Большой я чин сопровождал.
Что я видел, не поверишь, Теперь же правда, – не проверишь.
Но было вот что, инвалид, Войны калека – святой вид.
На площади вокзальной: смел! Куплет крамольный громко пел,
Страдательно так завывал, Рука легка, я записал:
«Дымилась роща, под горою, А вместе с ней горел закат,
Нас оставалось, только трое, Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших, Уложил Жуков в темноте,
У незнакомого посёлка, На безымянной высоте.
На кой нужна была, высотка, Её ведь обойти могли,
Но гнал нас Жуков, на высотку, Чтоб взяли мы её в штыки!
И полегло, ребят не мало, На той высотке, ни за что,
Вернуть ребят не смогут к жизни, Из наших всех, вождей никто!
Погнали нас, под пулемётом, В атаку на фашистский дзот,
Мы трупы пред, собой толкали, Ползком так двигались вперёд,
Косили пули, с двух, сторон нас, С фронтов враги, С тылов свои,
Вот потому-то батальоны, Большим числом, и полегли.
Геройству в жизни, всюду место, И каждый день, известно нам,
Нужно ж на фронте, повсеместно… Лишь генералам-дуракам.
И ради цели, власти верхней, Кого-то на́ смерть посылать,
Чтоб верхний хряк, мог свои цели, За чьи-то жизни достигать».
Калеке я сказал: – сбираю, Для кафедры моей, фольклор.
Понятно ж что он в те же сутки… Сам «охранял» тюрьмы забор.
И всех калек этой войны, Из закоулков всей страны,
Как из столиц всех регионов, Абсолютно всех районов,
В приюты всех «задвинули», Чтоб нас не «парафинили».
Так в газетах сообщали, А на деле расстреляли.
.
Не много ж нас туда добралось И иго то не состооялось.
Но принесли мы в русский край, Ответ на всё, но не замай!
Ты понял, что я был моголом Но не раскосым в два вершка,
А исполином за тот сажень, И половина в два плеча.
На Липице я Ярославу, Сказал: – забьют нас тут числом,
Нам не отбиться здесь ни шапкой, Ни даже княжеским седлом.
Пусть даже наш дружинник славен, Свирепостью того ж кнура́,
У Константина под рукою, На каждого три гончара,
Сапожников по-больше будет, И прочий люд сбежался к ним,
А он ответил: – ладно, будя! Вот как сойдёмся – поглядим.
Не захотел меня послушать, А я ему совет бы дал.
Чтобы до битвы образумел, И зад свой в горсточку собрал.
Но не желал Бог образуметь, Не захотел умишка дать,
И бился доблесно пока он, Устал мечом своим махать.
Я вовремя переоделся, Под кучей трупов скорняков,
А вылезши размялся ляпнув: Давайте мол без дураков!
Меня конечно новгородцы, Все приняли за своего,
Я им вскричал: вперёд! В атаку! Со мной не страшно ничего!
И ведь пошли, ох как рванули, Враз скрылись все за косогор,
Мне думается их потомки, В атаке этой до сих пор.
Ну нет им сил остановиться, И оглядеть самим себя,
Ещё тут бой не завершился Уж в плане новая война.
Вот сами бы да посчитали, Чтобы самим себе не врать,
Сколь раз смогли благополучно, Покоя, мира, избежать.
Не смог за ними я угнаться, Они ж за Ярославом,
Он так бежал, аль вспомнил финнов Убитых его правом.
Как я его тогда просил: Не будь же столь жесток!
За ними О́дин ведь придёт, Их настоящий Бог.
Но он же русский! Он же князь! И он христианин!
Забыл осоловелый прыщ, Что в мире не один.
Я знал куда сбёг Ярослав, И прямиком туда,
Мне Сва́рог в этом помогал От имени себя.
Творил делишки Ярослав, И Сварог был в досаде,
Случилось бы чтоб кто убил Мог думать о награде.
Разборки были, как же, помню. И Ярику пришлось сглотнуть,
Ведь Юрий стрелки переведши, Всё на него сумел спихнуть.
Элита-то не разбиралась, Виновника ей подавай!
Чтоб подходящий был: злодейств-то, На всех хватало – Разгребай!
Мстиславу я сказал: – геройствуй! Насколько правым себя мнишь,
Я подтвержу всё, что потребно, Не спотыкайся только лишь.
Споткнёшься ежели, любезный, Я не успею подпереть,
На твоей шее столько груза, Его же весь тебе переть.
Тебе Исус в том не помошник, Сварожича ты преда́л сам,
Исус – чужак, а вот Сварожич, Всегда служил твоим дедам.
Не понял слов моих Мстиславик, У Ярослава дочь забрал,
В итоге всех разборок я лишь, Его во всём всем поддержал.
Но было, я прекрасно помню, Я в денщиках его ходил,
По Анне милой-ненаглядной, Ужастно, горестно… хандрил
Я предложил ему проехать, С купцами – глянуть на юга.
Чтобы развеяться, встряхнуться, Поправить мятые бока.
Подумай сам: с кем он встречался? На этих самых там югах.
Ведь там уже был крепок властью, Причём достаточной, аллах.
Каков имама интерес к нам, Ему я князя представлял,
Исламу надо расширяться, Поможет тем кто б помогал.
Поддержит и поможет к власти, Угодному пройти-придти,
И аз воздать – захочет если, И в том поможет – попроси.
Отсыпь обидчикам по самый, Чтоб из ноздрей их потекло,
И Ярика на Калку с саблей, Уже с кривою принесло.
Он в русском войске в дни те не был, И летописец промолчал,
Где Ярослав все эти годы, В кой неизвестности пропал.
На Калку вышло русских войско, Его средь русских не нашли,
Из всех князей – один не вышел. Встать грудью за своя земли!
Но вышел он, встал пред князьями, Он за подставу им воздал.
Он в азиатских был доспехах: И кто б его там к них узнал?
Он знал как русские воюют, Он знал их слабые места,
Он их громил как то возможно, Особенно жены отца.
Я подстраховывал в сраженьи: Мой полк так с фланга надавил,
Что Мастиляб, не то что папу, Он имя своё позабыл.
Как с Липицы бежал когда-то, Толпою битый Ярослав,
Так с Калки побежал разбитый, Искуссно битый сам Мстислав.
Глаза от страха лоб подпёрли, Но направленье угадал,
Он нам помог топить бежавших, Тем что сам лодки порубал.
Он нам их сдал на расстерзанье, И времени хватило бы,
На переправу… тут и лодки, И тут же многие плоты.
Бежавших к берегу прижали, Тут Ярослав доспех свой снял,
Чтоб видел русский воин – Ярик, За Липицу всем аз воздал!
Вот так-то друг ты мой любезный, На этом Калки сказка вся,
Коль кто пересказать попросит, Скажу, что всё это брехня!
Скажу, что Ярослав во дни те, Когда на Калку враг пришёл,
Был занят новым испытаньем, Он строил паровой котёл!
А что ты думаешь – потребность, В таком котле уже была,
Осталось пораскинуть мо́зги И выдать печку на-гора.
Идеи-то всегда рождала Лишь только русская земля,
И прочие все, что-то могут, Хотя вообще-то ни фига!
Пока их русский не научит, Хотя бы тот же лапоть плесть,
Ну и соврать конечно тоже, То не хрен к нам с наукой лезть.
Во всём мы разберёмся сами! Мы в глубину веков глядим,
И будущего всякий крендель, Отчётливо мы разглядим.
Пример тому хороший – Ванга. Её не знал её сосед,
В радиусе километра, Предвидела ж нам сотню бед.
О них сказала после смерти, После того как померла,
Читать-писать хоть не умела, Предвидеть и без глаз могла.
Не безгранична ль глупость наша, Вернее умствувших людей,
Их одурачить всегда легче, Глупейшей изо всех идей.
Мстислав привёз дочь к Ярославу, Ему её сам навязал,
И пожалел, ох пожалел он, Что своим правом отбирал.
Пришёл наш день пошли мы с игом, На Русь пошли прямым путём,
Но цель была уже – Георгий! Искать, найти хоть днём с огнём.
Большого мастера по стрелкам, Умельца их переводить,
Найти, хоть спрячется в овраге, Найдя, за Липицу убить.
Когда он понял, что подходим, Он быстренько убрался в лес,
Ошибся парень – мы росли в нём. Степняк и в рощу б не полез.
Вот для того мы и наврали, Чтоб думал степняки идут,
От «степняка» все недоумки, Конечно в лес лишь побегут.
А там мы словно щука в море, Ей там простор, а нам в лесу,
Вот и попался брат Георгий И оказался на крюку,
Попёрся на свою заимку, А Ярослав его там ждал,
Увидев нас – как подавился. Но выдавил: вот так попал!
Я деликатно отошедши, С десятком малахаев сел,
И ждал пока мой час невольный, При Батьке-Ярике назрел.
.
Семнадцатый я вижу год, я вижу Зимний – Штурм идёт
Рабочий тащит пулемёт, сейчас дурак курок взведёт
Пальнёт в царя, пальнёт в господ А сам на Соловки пойдёт,
под красным флагом впереди, под пулемётом позади,
По бокам ЧК, овчарки. Их судьба пример нам яркий.
А говорил Львов, русский князь: – Наши партии все грязь,
Но победит, что беспощадней, плотоядней, кровожадней,
С ней революция к нам ахнет, всё портянками запахнет.
С ней будет пролетариат, участники и «пролетят».
И в самом деле ж «пролетели» в лагеря как «загремели»
В них почти ведь всех запёрли строй кровавый что подпёрли
Да собою укрепили. Все расстреляны ведь были.
Глянь на себя со стороны… коль сможешь ты… придурок!
Хоть врёшь, воруешь, гробишь ли, хоть ты в законе урок!
Хоть ты избранник массы Да! Но грязен коль душой.
В час смертный сам, себе ты суд, жестокий… над собой.
Как будешь сука подыхать? Надеешься, – легко?
Напрасно… не бывает так, чмо дохнет тяжело.
.
Сгинула держава в лету, Развалилась на куски,
Но герои её тута, Туточки её сыны.
Хоть Страны Советов нет – Герои здесь!
И их никто не сдержит спесь!
Ходят всё – кастрюлей грудь! Да всё медальками трясуть!
Герой – медальками сверкать, А вот Отчизну защищать!
Союзу все клялись служить, Да поспешали развалить.
За что им вручены награды? Сегодня дай – вновь будут рады!
Плевать на то что вытворяют, Коль за это награждают!
Уже Гражданской в награждали, А в ней своих ведь убивали!
В ней за убийство своего; Паёк, да орден, должность, всё:
Чем можно было подкупить, Чтоб свой… шёл своего убить!
Так героев и плодили, Они потом Союз сгубили.
Те что в том не помогали, В сторонке молча наблюдали.
Но ордена всё сберегают, Ко дню Победы начищают.
Чтоб блестело и светило, Как на нас с небес ярило!
.
Двадцатый век как ни суди, Всё ж век предательства и лжи.
Не только в аналитике, Но и в большой политике,
И потому в героях трус, Придурок в гениях загруз,
Лентяй – заслуженный работник, Убийца, киллер – лишь охотник,
Разбойник что всех огребёт, Народу волю вдруг несёт.
Свирепый хряк, мозгой увечный, К народу самый человечный,
Что к сибаритству вкус познаша, Конечно же он совесть наша.
Зубов что тайно глушит скрежет. С трибуны правду-матку «режет»,
Внутри, любой ревлюсьёнер, Лишь тупорылый бультерьер.
Он по делам палач народный, Но всем луч света небосводный.
Кто сам ни в чём ни что не знает, С верхов народ весь просвещает.
А тех что зла не замышляли, Тех на́ их суд и подставляли.
Но в их ряды как в переборки, Не примешать бы жертв разборки.
Внутрипартийных наших склок, Для них отдельный всем поло́к.
Не помещался каждый всё же, В прокрустово то, наше ложе,
С того одних укорочали, А других мы удлиняли.
Кого-то вверх, кого-то вниз, На голову,Какой каприз!
Для них, когда их поднимали, Кого-то ведь укорочали,
Когда ж часы их наступали, Их для других укорочали,
В стране, во внутренних делах, Но и вне, не на словах.
.
Вчера с бин Ладеном встречался, Уж год прошёл как он убит,
Но с тем кто это утверждает Он часто за столом сидит!
Меня зовут на эти встречи. Чтоб я там протоколы вёл
Я приглашенья принимаю, Ответственность того учёл.
Вопросов много там решают, Считай лет сорок будет уж,
Тяну старательно – раз взялся! За этот очень грубый гуж.
Пишу что скажут и как ляпнут, Без отступления в пардон
А внутренне смеюсь над каждым; Над врущим, верящим: смешон,
И тот и тот так низко пали, Из века в век в миру брехня,
И жить уже и дня не может, Без новой порции вранья..
.
Так что там было с Лениным., писалось. – сифилитик.
Но в Перестройку, а теперь, конечно аналитик.
О чём писали век назад? О чём всего полвека?
У «пишущих» «святая» цель: за нос взять человека.
О чём писали век назад? О чём сегодня пишут?
О том, на что хозяева всех демократов дышат.
О чём нам пишут тыщу лет? О всякой дребедени!
Чтоб нас от правды увести, по факту нашей лени,
Поверите иль нет на деле, мне наплевать на это…
Я памятую вывод… да, великого поэта.. :
«Меня обманывать не трудно, я сам обманываться рад!»
Да! Вырвал из контекста.. и? Ведь это сущий мат!
Не терпящих брехни не вижу,
В газете спрос когда в ней ложь!
И на неё читатель падок, и что… и что с него возьмёшь?
Итак везде по всей планете, повсюду на земле,
Спрос на ложь, потребность жаждой, о чужаках в брехне.
Исус от лжи не бережёт, молчал о Одиссее
Агамемноном не стащал, он сам такой скорее.
Исус молчал не упреждал, что нет сильней Амура
Исус сам слаб против него, – стрела ж из лука дура.
О чём писали век назад, о чём в прошлом году?
Ложь века нынче развенчали, вчерашнюю ж брехню,
Тоже в час свой развенчают, ну а как иначе!
Будет заданный итог к поставленной задаче!
Две бригады в этом деле, одна ложь сочиняет,
А вторая старую, успешно разгребает.
.
Чтоб их втянуть в нашу стихию, Расчёт на олигофрению,
И будет так коли всегда, Их, глубже в пять раз, чем твоя.
А это как уже мы знаем, Чем глубже тем дебил внушаем,
На олигофрении всё, По миру убеждение,
То есть на внушае́мости, Держится учение.
Всей религии все веры, Бред теорий всех в примеры,
Внушай что хочешь пеньтюху́, И дай команду дураку,
Учение Христа внуши, И меч стальной в руку вложи.
Как было уж так будет вновь, Покажет меч Христа любовь,
Меч в содружестве с огнём, Христианство ни при чём.
Оно к Христу лишь причаща, Чтоб быть опорою меча.
С марксизмом тоже, точно так, Песком пустынь набит рюкзак,
Поверившим в марксизм, грузи, И по кругу их гони.
Ты ж Маркса имя береги, То нам он Мордыхай Леви,
Другим чтоб мысль не пробуждать, Всем под немецким его знать.
Пусть под немецким его знают, И за марксизм немца ругают,
Используем тем немца имя, И выдоим его как вымя.
Дави на олигофрению, На внушаемость наддай,
Марксизм – светлейшее ученье, Истиной им подавай.
Им плебеям, им баранам, Как байки о Христе христьянам,
Не тот иль этот – в хрен заноза, У нас ведь есть ещё Спиноза,
Под койкой в мексиканской хате, Лева Троцкий на подхвате.
Как Исус он тож скиталец, Не распят, а всё ж страдалец,
Лёва выпросил себе, Сам ледорубом по башке,
А я ж его предупреждал, Но он кудрявый не внимал,
Распевал свои сопрано, Выпросилось в лоб погано.
Крепенький был ледоруб, А сам художник был не груб,
Тяпнул Лёву по башке, И большой привет тебе.
.
Любезный мой и верный друг, Не удивляйся если вдруг,
Передадут тебе привет, От тех кого на свете нет.
Лишь ты услышишь – Враз поймёшь, И мистикой не назовёшь.
Я сам уже немало лет Передавал другим привет.
От тех кого они знавали, Да вспоминать вот не желали.
По тем или иным причинам, Что рады бы отдать стремнинам,
Чтоб унесло их далеко! Но от себя сбежал ли кто?!
Посмотрел б ты на их лица! Им мерзавцам ль козыриться!
Одни, услышав столбенели, На несколько минут немели,
Замирали не дышали, Невнятное что-то мычали.
Другие – хари их свинные!
Тревожно щурились, сжимались, Глаза их страхом наполнялись.
Душою каждый трепетал, Как будто я не замечал.
Намётан глаз мой, ветерана, Враз распознаю я тирана,
Что следаком в тридцатых был, Медаль да орден заслужил,
За то что он своих пытал, К расстрельной яме подгонял,
Теперь он тоже ветеран, Он РОДИНУ стерёг – болван!
От плотников, да кузнецов, Кочегаров, пастухов.
И столько их умолотил, Судом их немцам всех «пришил»,
.
Степан Степаныч Жуков прав, В августе был, заявляв,
Слова те не должны пропасть: «Нам Родина – советска власть!»
Вот это есть наш человек, Он предан жизнью нам на век,
В селе Октябрьском живёт, Живёт надеется и ждёт.
Что снова к власти мы придём, На мавзолей с тобой взойдём.
Ему ж без разницы где пасть, Он дома там где красна власть.
По Марксу так оно ладком, Куда пришёл – то есть твой дом,
И всякий красный ведь такой, За красным флагом мы толпой.
Степан Степаныч фронт прошёл, И в партии покой обрёл,
Уверен был в завтрашнем дне, Желал успехов не себе,
Желал успех КПСС, Но кто-то на флагшток залез,
И сдёрнул наш кровавый стяг, Я бил в набат, мол не пустяк,
Ведь с этим в пропасть может пасть, И сгинуть там советска власть.
Степан Степанович был прав, В дни путча громко заявляв,
«Нам Родина – советска власть!» Его слогану не пропасть.
Но флаг сорвали, власть прогнали. У скольких Родину отняли.
Спасённый нами ёрнулся, Степан Степаныч вздёрнулся.
Детей своих смог обмануть, Как нам угодно сказануть.
Как нам угодно он изрёк, Себя же обмануть не смог.
Ушла б советска власть в Перу, Или в Намибию скажу,
Ушла б советска власть в Уганду – Он дальше вёл бы пропаганду!
Где закогтилась наша власть, Там Родина нам! Вот так страсть!
А тут советску власть прогнали, Т.е. Родину отняли!
Политубежища нигде… Не дали ей по всей Земле.
Пятнадцать лет ждал возвращенья, Но не дождался утешенья.
Преданнейший наш товарищ, Он прошёл путём пожарищ.
Знамя Ленина пронёс, А демократии не снёс!
Он посулил: на то б ссылаться, Немцам из села убраться.
Слова его весомы были, Хоть немцы там сто лет и жили.
Прислушались в его словам, И дали старт своим ногам.
Живут по всей Германии Есть даже в Померании,
Оставив Hoffental ему, Бойцу Степан Степанычу!
Без них же вот, но не сначала, Его душа видать скучала.
Повесился наш славный воин. Всю жизнь Героя был достоин!
Без немцев, их там много было, В нём ненависти поубыло,
А к ним же он всегда был строг, Но жить без них совсем не смог,
И вот печальный результат, Запомни это братец-хват.
.
Году так в семьдесят втором А может годом позже
Сподобился Гесс отпуск взять Мы очень осторожно,
Ну вообщем сел я за него Ведь мы весьма похожи
Да вот не всё решили всё ж Паскудны наши рожи.
Мы не учли беду войны Ведь оставляет след
Коль не убит, но ранен был Без шрама слова нет.
На Первой мировой и я, Гнал палкою в атаку.
Таких как Гесс с Чапаевым, За трон как забияку.
Не всё мы знаем, я не знал, Что Гесс был вроде ранен.
Не знаю где, не знаю как, Но после оболванен.
Итак, Гесс в отпуск отвалил, Я за него сидел
А тут осмотр, врач пришёл, Меня и осмотрел.
Значения я не придал, Обычности рутина.
Да врач тот Гесса лично знал, – Утробная мякина.
Да, он знал о шрамах Гесса, А все администрации
В суете своей обычной Что ни день в прострации.
И не думала, что дохтур Подлежал допросу,
И ведь он, бывалый шприц Избежал разносу.
Вообщем лопухнулись мы, Врач чрез много лет,
Заявил в своём кругу: А Гесса в тюрьме нет!
Кто ж в ней умер? Или кто всё ж был в тюрьме повешен?
Нет ответа на вопрос, и шок мой безутешен.
.
Запа́сный пулемётный полк, Знал в дармоедстве знатный толк,
Страну, что их, свиней, кормила, Шпана пулемётная не защитила,
А в двадцать первом, Кронштадт получил,
То что в семнадцатом он заслужил.
Он цитаделью, в семнадцатом, верной, Ленину стал, и при чём, самой первой.
Матросик гоголем ходил, Когда нас к власти проводил,
А нашу власть когда познал, Прозрел мерзавец и восстал.
Восстал Кронштадт и был не рад! «Нас водила молодость
В сабельный походНас бросала молодось На кронштадский лёд».
Бросала нас, а лёг Кронштадт… И не один, легло ж с ним в ряд….
.
Фронты оставив, Эскадроны, И беговые батальоны,
Петроград весь наводнили – Революцию свершили!
И их никто… пока что вот, Предателями не зовёт!
С фронтов бежавшие, они, В героях всё, для всей страны!
Находка пропаганды красной, На подстрекательство горластой.
Героями в тылах ходили, Опорой проходимцам были.
Интеллигенция болтлива: Долой цензуру, директивы,
Нам лишь нужна от всех свобода, Доступ к плодам, трудов народа!
А быть свободным ли ему? Уж не ответить самому!
Что он желает и хотит, Интеллигенция решит!
Свобод без пределов, народу, – Полной свободой лишь сброду.
.
Я в день этот, не в России Но из дальней стороны,
Я скажу что Мать-Россия Не растратила умы.
Что король без окруженья? Он ведь то же, что оно,
Заправляет окруженьем, Окруженья ж большинство.
Только дурень с перепугу, Коль мешком из-за угла,
Мокрым, крепко в лик получит, Двинет против большинства.
Как спасти от волокиты, Лапидарнейший вопрос,
Чтоб ответ давал чиновник, По́ ветру́ держа свой нос?
Чтобы он и заикаться, О какой-то мзде не смел,
Упаси Господь бояться, Чтоб закон над ним довлел.
.
Страну конечно, с мёртвой точки, Сдвинуть не вопрос,
Напрячься правда надо чтобы, Стронулся тот воз.
Внутреннюю обстановку, К лучшему бы изменить,
Чтоб людей к труду с желаньем, Откровенным приобщить.
Не помощник в этом деле Покупной где-то, диплом,
И недопустимо чтобы Блат был выше чем нарком.
Как яблоко от яблони – Недалеко падёт,
Так взяточника дочь иль сын – Такой же точно плод.
Конечно исключения Должны мы допустить,
Но в общей массе всё же так, Тут нечего мудрить.
.
Конструктору чертёж чертить. А гайки кто будет крутить?
С того нужны ГПТУ, А также и СПТУ.
Слесарный не престижен труд, Артистам славу всё поют!
Сцены им предоставляют, Ордена им надевают.
Мораль бы надо изменить И кое-что искоренить.
А так… колба́сы уплетаем – Колбасником же оскорбляем.
Мышка всё соломку точит А и то сношаться хочет,
Чрез их соломенный дебут Их поколения грядут,
А человек ест ветчину, Сыры там разные, икру.
По пять раз в день сношается, Да вот неразмножается.
Ну и кого звать ПТУ, Тем более в СПТУ.
Кому нужон крестьянский труд, В стране ж за труд тот осмеют!
В России ж град селу не ровня, Чтоб оскорбить, скажи: дярёвня!
.
Не пахарь что в полях с утра, Богема – образец труда!
В весенне-пахотный сезон На поле губернатор:
Сам взрежет плугом первый пласт – Тогда он триумфатор!
В каком ужасном сне такое, Может нам присниться?
Горожанин – бела кость! Села он сторониться.
В России град селу не ровня, Чтоб оскорбить, скажи: дярёвня!
Не весело в деревне жить, Коль эти бредни не изжить.
Как России возродиться, Без кулацкого села?
Ведь кулак был работяга, Это знала вся страна.
Но в угоду красной власти, Надо было слух пустить,
Что кулак де, был мерзавец, Хлеб растил, чтобы сгноить.
При таком плохом раскладе, Как к работе приступать,
Кто с такою установкой, Будет сеять и пахать?
Надо что-то и с моралью, И историей решать,
Поднимать село без правды – Его снова надорвать.
Слишком много в одном веке, На Россию перемен,
Вывернули руки, душу, Глупость возвели взамен.
Как спасти от волокиты, Лапидарнейший вопрос,
Чтоб ответ давал чиновник, По ветру держа свой нос?
Чтобы он и заикаться, О какой-то мзде не смел,
Упаси Господь бояться, Чтоб закон над ним довлел.
.
Есть ещё один вопрос, По миру не решённый,
Всеми демократами, Он тоже обойдённый.
Плательщика налогов бы Наградой отмечать,
Уплату всех налогов бы, Медалью поощрять.
А так как есть: вносить в казну – Он вроде как обязан,
А генерал, весь в орденах, К казне этой привязан.
Да знаю я что я, трепло, И шут с сей писаниной,
Медведева прочёл статью, И понесло стремниной.
Но на кого же президент, В том может опереться?
Кто помошником ему Делом загореться?
Опорой может быть ли то, Что сопротивляется?
На губке ведь провалишься, На сколь она сжимается.
На голос президента маю Здравые откликнутся,
Хоть он зовёт в трудах потеть, А с этим тяжко свыкнуться.
Желающих всегда полно Расчесть нормы наряда,
Как и желающих носить В кармане ключ от склада.
В полях за плугом походить С весенней борозды
Сегодня не пойдут ни графы, Ни новые попы.
Пусть за статьёй, вопросов, жуть – Вперёд Россия, в добрый путь!
Да в благородном рвении, И в нужном направлении
.
Народ готов митинговать, Но не готов страну поднять.
Ну где горящие желаньем, Прилежнейшим своим стараньем,
Готовые в труде потеть Чтоб им себя обуть, одеть.
Да! Президент зовёт трудиться. Экран зовёт пред ним садится.
Предлагает любоваться, Предлагает восхищаться,
Артистами, минорами, Звездой и ухажорами.
Подносит образцом танцоров, Дурача всех ширью просторов,
Зовёт: сбирай мой друг багаж, Вперёд – на зарубежный пляж!
К труду экран нас не зовёт, Он манит в кресло и поёт.
Начинает песнь с приветом, Завершает же фальцетом.
Он совращает весь народ, К красивой жизни он зовёт.
И с позволения властей, Он нагоняет жуть страстей.
Не пахарь что в полях с утра, Богема – образец труда!
Когда-то в каждом был совок, Теперь из глаз глядит сачок.
Теперь из глаз глядит в вас вор, И активист несущий вздор,
С ним ухарь тоже, в вас глядит И правдолюбец что смердит.
Вот, положение вещей Подменой вящих ценностей.
Прочёл Медведева статью, Увидел в ней призыв к труду.
Но труд как таковой везде Не престижен по стране.
Кто где похвалит хлебопёка? И пахарь в поле – недотёпа!
Колбасы смачно уплетаем – Колбасником же оскорбляем.
От земли всех отлучили, К лёгкой жизни вкус привили.
Чтоб крестьянин состоялся В борозду прадед вгрызался.
Пахарь – в поле и в навозе Кадровым он был в колхозе.
Меняя к трактору плуга Он знал что, не его земля.
В России град селу не ровня, Чтоб оскорбить, скажи: дярёвня!
Итак, представьте, по сю пору, На экране больше вору,
Места, почести и славы, Граду жизнь села, забавы.
Разглагольствует, чуть что: У вас в деревне всё своё!
Ты за своим тем походи, Вспаши, да сена накоси.
Вот судьбина президента, Звать народ на труд как в бой,
И руки ж выросли где надо, И всё в порядке ж с головой.
Всё вопросы – где ответы? Проедается сырьё,
Безобразие сплошное, Казусы всё на лицо.
Отработал работяга, А зарплату получить,
Если Путин не приедет: Можешь надолго забыть.
Ну и кто скажи на милость, Развернув лист чертежа,
Встанет в трудовую вахту У токарного станка?
Кто заставит банк работать, А не пенку с вкладов драть,
В банке взявшего кредиты, Как заставить возвращать?
Где в России дисциплина? Ухарство там правит бал!
Кто там должен иль обязан? Нет таких там: я б сказал.
Сложно будет президенту Прививать любовь к труду…
В итоге всех экспериментов, Охладел народ к нему.
Отражение.
Кладка стен Кремля прозрачна, Но наружу, однозначно.
Смотреть оттуда, изнутри, Так видно всех, всё по Руси,
А вот вовнутрь посмотреть, Лишь кладь кирпичную узреть.
Открытость власти на Руси – Толста стена, всё кирпичи!
Народ не видит власть годами, За кремлёвскими вратами.
Кремлян увидеть можно вне, Бывает, выйдут, по нужде.
С народом те, подметил сват, Чере́з стену́ всё говорят.
Когда ж прижмёт вопросец острый, Оттуда слышно: братья, сёстры!
Многострадальный наш народ, Ложися грудею на дот!
Тут дотов развелось – не счесть! И в самый раз на них вам лезть.
Вам мужество тем проявить, Врага геройством устрашить.
Из-за стены мой дорогой, Всегда мы слышим зов на бой.
Врага весною добиваем, И снова в бой, но с урожаем.
Чуток не так: за урожай, Хоть скирды в дождь,
Есть план –сметай! К зиме же брали всех на понт:
Животноводство, тоже фронт!
И фронт причём он был ударный, Для горожан пусть был угарный.
А вот весь сельский молодняк, Наш комсомол грёб надурняк.
Путёвку в зубы и давай, Иди надои поднимай,
В карман словцо приветное, С ним в будущее, светлое.
Ой сколько их туда ушло … Вернувшихся пока ещё …
Ни одного я не видал, И от других я не слыхал,
Ну хоть бы в отпуск появились, Мы б информацией разжились.
.
Минули вроде бы те дни, Но вновь призывы слышим мы.
Кремлёвский снова слышим зов, Но я на дот лечь не готов.
И ни причём тут мой испуг, Мне нынче просто недосуг.
Вопросов тут невпроворот, И новый вождь опять зовёт.
Ну же его, надоело, Что ему опять приспело?
Не понять куда зовёт, Но ясно из каких ворот.
Хотя быть может это рёв, А может всё же это зов.
Коротенькое это НО, Вот уж произнесено,
Может быть и не для нас, Но целых восемнадцать раз.
А лингвинист предупреждает, НО… вперёд нас не пускает.
Коль его употреблять, Кого-то просто осаждать.
Девять раз сказал КОНЕЧНО, Слово ж то никто поспешно,
В суете не говорит, Себе он им лишь навредит.
Если б он сказал ОДНАКО, Слово ж это лишь двояко,
Им, или команду дал, Или пендель придержал.
И поди тут разбери: Куда зовут из-за стены?
Целью зов мне непонятен, Голос я скажу невнятен.
И даю себе совет – Правовой-то базы нет!
Есть статьи дуриловки От первой учредиловки!
Если б я был президентом, Я б удрал с престола!
Александр Первый так, Сбежал от произвола.
Четверых ведь из восьми, Царей Руси… убили.
Стариков тут написал: Петра де, отравили!
Александр Третий, странно, Очень, умирал.
Перед этим поварёнок, С кухни дёру дал.
И откликнись на царёво, вот, Мероприятие,
А натолкнётся, он, сам вдруг, На чьё-то неприятие.
Ельцин Бушу позвонил, Из пущи – отчитался!
Сам ли в холуи ему, Боря нанимался?
Иль тогда ему Джордж Буш, Развалить велел Союз?
А быть может не велел, Просто Борька так хотел?
Чтобы выжить Горбачёва! Конкуренция не нова.
И Михал Сергеич звал, Сколь программ он начинал.
Их бы все осуществил, Так коммунизм уже бы был.
Горбачёв нам говорил, Чего хотел, и что сулил.
Медведев много написал, Но ничего нам не сказал.
И не понять чего он хочет, Не понять о чём хлопочет.
Я смог-таки одно узреть, Кого-то надо одолеть!
Ура! Ура! У нас есть враг! К плечу плечо и твёрже шаг.
.
Соседа внук службу несёт В той области где бой идёт.
Поверил б Коба? Нет! Едва ли. Грузины лупят по Цхинвали!
Внук офицер, всё видал И как сержант рапОрт писал.
«Утренний рапорт генералисимусу.
Товарищ Сталин! В час обычный,
Я дежурство принимал В это время Саакака,
Мир о мире заверял. Я от дел не отвлекался
Всю бытовку осмотрел Где обычно байки травит
Каптенаримус-пострел. Даже интересовался
О чём шутят «старики» Саакака речь закончил,
И скомандовал вдруг: ПЛИ!!! И стволы заговорили,
По Цхинвали: Свой на свой!
Старшина тут в изготовку Дал команду: РОТА В БОЙ!!!
Враз поднялись миротворцы – Разобрались что по чём.
И ответили в Сакаку Изо всех стволов огнём.
Товарищ Сталин, Вы б видали, Как сакакавцы бежали
Оставив Гори Ваш тому, Кого подставили врагу.
В друзьях теперь амырыканцы! С того бежали как засланцы!
Вы обращались: братья, сёстры! У Саакаки зубки остры,
Но корни их … Известен продолженья штрих
Народ Ваш плачется! Кому? Торговцу скальпами! Ему!
Пусть дядя Сэм с катушек спрыгнув С тем слюни ярости изрыгнув
Готов принять весь Ваш народ В бандюжий свой же оборот.
Но Вам ли Коба не понять: На публику мастак играть.
Ну ничего, попузырится, На большее он не решится.
Понты ж дороже доллара Известно всем давно
А золота в том долларе Всенуль плюс ничего.
Да Нато сильно подкачало, Это и конца начало.
Саакаке-то скрижали В руки члены Нато дали.
А у них позыв един – Мы демократы как один.
Гусеницами по детям! Кто за рычагами?
Танки детям мир несли! Бубнят там, за буграми.
Именно таким орлам Броня на место в Нато!
Приоткройте-ка окно В ваш дом пришлют гранату.
Сколь стыда – столь совести! И как ни посмотри
Но приучили там своих К продукту индустрии лжи!
Товарищ Сталин! С Ваших высот, Конечно же виднее.
Как грузинам с Какой быть? Совет им Ваш важнее.
А то все эти Райсы-Буши Грузин приучат бить баклуши!
На всех рычать, о всём стонать, Да прочей ерундой страдать.
Назрел вопрос! Уж в холуи, Спешат под Нато и хохлы.
И прочи моськи как всегда Не сняв обносок холуя
Удумавши пустой главой Спешат смешить весь мир честной.
Дежурный по литчасти.»
Я думаю о том сержанте Как будущего нам гаранте
Младейшее ведь поколенье Обстоятельств что ль стеченье
Он думает лучше меня, Тем наша теза спасена.
.
Сосед коль чей-то сука. То суки все кругом,
Нас к этому приводит, Равенство во всём
Не делят нас ни титулы, И даже не чины,
Один коль сволочь подлая, – То все ему равны.
Поэтому дружок смекай, О равенстве ты лишь болтай,
И помни эта чепуха, Недостижима никогда,
Но байку эту любит быдло, Нам она уже обрыдла.
Но быдло на неё клюёт, А наших от неё уж рвёт,
С того на равных с дворянином, Номенклатурщик нижний чином.
А члены партии твои, Гильдий первых холуи!
Но через них мы днём с огнём. Куда хотим народ ведём!
И свет им солнца как хотим, Коптилкой нашею затмим.
.
У графьёв Гагариных, мой дед – В дворниках был тридцать лет.
Хорошо отмечен был. – Дворянский титул получил.
Дворяни́н я по рожденью. Но я, за пролетарий.
Чтоб все пролетарии, Низко пролетали.
Мне мой титул возвращай, Иль хватил я через край?
Тьфу ты! Звон всех побрякушек. «Спрыгнул я опять с катушек».
Плюнь на всё что я сказал – Как до того я подмечал.
Я отсюда, с первой строчки, Выполняя твой заказ,
Говорю, в подборе темы, Ты как был, так и, горазд.
Прочитал письмо царёво, Посмотрел со стороны,
Все заметки твои друг мой, Будут мною учтены.
Сто семнадцать раз я в прошлом, Написал как ты просил
Думаю что и на сей раз, Стопроцентно угодил.
Господину президенту, Прочитав статью скажу,
Что её я обещалко-откровенной нахожу
Дочери твоей, Настюхе, Передай большой привет,
Помнишь, я, чтоб угодить ей, Изуродовал куплет.
Пусть не сердиться, Я слово, по заказу перегнул,
Но теперь куплет-страдалец, В прежний вид я всё ж вернул.
.
Россию, мы, большевики, В ту ночьку победить смогли,
Но без грохота и звона, Убив часть баб из батальона.
Сначала мы их отпустили, Напившись, их потом ловили,
Насиловали, убивали, И из окон их бросали.
Пред этим Ленин было сник, После грим смыл, снял парик,
Сбылась тогда его мечта, – Разграбить в Зимнем погреба.
Растащить запас вина, Прихватить окорока,
Чтоб шантрапу всю напоить, Власть помогла что, захватить,
Осталось приложить старание, Всё развалить до основания,
Чтоб и державу развалить, Ряды свои тем укрепить!
Не митинговым глупым воем, А узаконенным разбоем!
.
– Как кто-то может быть марксистом, Когда Карл Маркс им не был сам?
Ну а имя немца что же, Вот зачем, конкретно вам?
– Немец, перец, колбаса, Жарена картошка!
Думали б вы иногда, Ну хотя б немножко.
С немца ж можно много взять, Его не сложно подставлять,
А чтобы оправдаться он – Полезет ведь из кожи вон!
Вот в тот момент нам не зевать Да поактивней загребать.
И мы наш план осуществили Да Старикова вы родили!
А он всеушлейший пострел Наш план до корня разглядел.
Семанов и Буровский тоже, Скуксились о нашей роже,
Да и Мухин, тот же Ригг, Каждый своего достиг.
.
Да конечно, сгоряча мы, Дров всё ж наломали,
Но другого мы пути, Все тогда не знали.
Постреляли, может лишку, В душу то не глянешь,
Мы ведь соцодемократы, Нас легко обманешь.
Придут другие коммунисты, Чтоб ответ всем дать,
И пришли, не захотели ж, Ответ за нас держать.
И к шутам, всё, что мы кровью, На костях создали,
В одночасье, походя, Веселясь сломали.
Революция возможна, И без промедления,
Если ей ни в чём не будет, Властей сопротивления.
И если не поможет ей, Предательство верхов,
То под задницу твою, Не будет трон готов.
Каким бы ни был старый строй, Но он не рухнет сам собой,
В ЦК всё это понимали, С того всем землю обещали.
Верь, в С-Д, нам все свои, О́ни же наши форпосты.
Одного мы с ними корня, «Шлёпает» одна нас «шорня»,
Мы лишь их стадию прошли, Они же в ней ещё в пути.
Все они агенты наши, Все для нас заводят кваши.
Маркс ненавидел так сильно, как мог,
Как правило, тех, что всегда без сапог.
А Ленин, родной мой, уже всех подряд
Но пуще крестьян, ведь буржуя родят.
Безмозглая интеллигенция, Забыла быстро проминенцию,
Драгоценности таскала, На хлеб насущный всё меняла.
В доме от театра справа, Во дворе сортир,
В нём сдать золото на хлеб, И устроить пир.
И девочек на хлеб меняли, С офицершами мы спали,
Всё благородье забывалось За хлеб под нас враз подстилалось.
Мы этим мелко промышляли Когда мы в добреньких играли.
.
Конкретный ясный договор, Сулит нам явно перебор.
Я деликатно отошедши, С десятком малахаев сел.
И ждал, пока момент удобный, Для дела моего назрел.
Когда то было уж не помню И что там было позабыл
О чём я, Госпиде, о чём же, а… вспомнил… я ж тогда приплыл
Что началось: куда засранцам, С «Америка американцам!»
Не миновать миру войны, Пока в политике скоты,
Соседей друг на друга травят, И поджигателей же славят.
И ты родной как ни смотри, Но ты большой пособник лжи,
Тем что мало́й не развенчал, Тем ты огромной помогал.
По трупам при в трон президентский, Я помогу – шуруй вперёд!
И пусть какой-нибудь диктатор, Откроет свой вонючий рот.
Подавится своим обрубком, Руки́, а нет, тогда ноги,
Чрез выборы… по демократски, Как Джорджик Буш во власть и при.
В одиночку из трясины, шансов я не вижу, нет.
А всей партией поддержим с тем во власть тебе билет.
Слишком много вседебилов В наши горестные дни
Занимают не по праву Государственны посты.
Ну а ты, чего раззявил, Свою варежку, мудак,
Ты не вседебил, мы знаем, Ты обычнейший дурак.
Не суй свой штуцер мил дружок, Куда тебя не просят.
Таких как ты, в политике, На время лишь возносят.
Так… чтобы лишь использовать, Ну… как презерватив,
Твоих же… в поколениях, И смачно… обдурив.
Ты ж понял, что я идиот Но не на госпосту
Пожалуйся начальнику Когда я пост займу,
А так, как частное лицо Могу и заблуждаться
По фактам, что я приводил Могу и ошибаться,
И ведь архивы для того Бывает подчищаются,
Лишь потому что кое-что В деталях забывается.
Как Брымзин избивал попа,… Ещё где прочитаешь,
Тот Брымзин сын народа? Да! Народ как называешь?
Ну да, ну да, зовём его И пишем: Богоносец!
Его соседей отчего-то, Прохватил поносец!
А что же поп, ведь Бог при нём? Да вот. Не помогал!
Когда тот Брымзин сапогом, На тот свет отправлял.
Однополчане с Брымзиным, Ну да, под образами
Согнули вдвое попадью, И хором огуляли.
Ну в ком ещё столь мужества, Чтоб раненых добить,
Своих конечно, чьих ещё, То красным надо быть!
Для нацинализации Контору мы сожгли.
Колхоза куш дохода нам, Колхозник, докажи.
Бухгалтерша Галинушка Бумаги разложила,
А подпалить, кому, найдём Таких повсюду было!
Сгорел колхозный каравай С конторою колхозной,
Что был советской власти всё ж Болячкою занозной.
.
Как мы выглядели бы, Если б не было войны?
Если б Гитлер не напал, В друзьях его б я состоял!
Было бы в друзьях СС, Политбюро КПСС.
Всё в друзьях бы состояли, Если б немцы не напали!
Спасли… лицо наше… напав, В нашу сторону стреляв.
Ты там милай не сопи, спокойно, ровненько дыши,
Рисуйся видом безмятежным, покажи себя прилежным.
Может быть поверит кто… не все же знают, про нас всё.
Зачем мы врали про Никиту? Затем, зачем и ныне врём,
Что ни полено, так два уха, профессор в паре с чурбаком.
И что, не понял ты ещё… Я ж откровенное трепло,
В политике таких как я… Конечно всех нас до фуя.
Коль ты вспотел то вытри лобик: Ты ж не устал как старый Бобик?
А мне представь вот предстоит – Дело делать, а не вид.
Кто, задавая мне урок, Довёл до агрессивных строк?
А что касается тебя, Марксист ты мой облупленный
Запомни, соцьё-демократ От корня был подкупленный.
Туманный Альбион не зря, Спектакль отыграл,
Великую княжну, одну, В природственники взял.
И всё на том, но ни одной, Принцессы в Русь не выдал!
Ну кто же пустит дочь свою, Да в безвозвратно к быдлам?
Да конечно, сгоряча мы, Дров всё ж наломали,
Но другого мы пути, Все тогда не знали.
Постреляли, может лишку, В душу то не глянешь,
Мы ведь соцодемократы, Нас легко обманешь.
Придут другие коммунисты, Чтоб ответ всем дать,
И пришли, не захотели ж, Ответ за нас держать.
И к шутам, всё, что мы кровью, На костях создали,
В одночасье, походя, Веселясь сломали.
.
Ну… стадо стадом, что ты хочешь, из стада ведь произошли,
Не по словам лишь, по делам лишь, о человечестве суди.
Тебе я нужный ветеран! не тот что обнажит изъян,
Как Капоне́я сын Сфене́л вещать о предках правду смел!
Я только нужное скажу, и то что надо подтвержу.
Не важно, что я не видал, того о чём я заявлял,
Я ж ветеран, что подтвердить… чтоб мне квартирку обновить?
Не вороти нос от меня – брехня любым властям нужна!
.
Вот те раз! А где бумага, и чернильница моя?
Ручка здесь, но почему-то… как ни странно без пера.
Это что же, я лет десять, на бумаге не творил?
Это значит я все годы и чернил не разводил.
Ну так что же, приготовлю, очень хочется писать,
Да к тому же, мне сдаётся, у меня есть что сказать.
Вожаку, вождю нашему…
нынешнему главарю партии нашей!
ОТКРОВЕНИЯ ВЫТИРАНА
Я шлю тебе большой привет хоть стар, но не анахорет.
Можешь верить, а нет так нет, но мне не знаю….сколько лет
Неведая когда рождён я в этом очень убеждён!
Прости родной коль удивил, ковчег-то Ною… я чертил!
А что ты думал! Чушь и в были по чертежам ведь возводили!
Или всё ж наоборот… и быль из чуши всякой прёт?
Крещён же в год что и Ульянов, что подавался без изъянов
С тобой мы знаем кем-кому и также знаем почему
Поручено мне… я скажу… его сопровождать в миру.
Вот и пришлось сопровождать его дела осуществлять.
Хоть правда всякой лжи важней из них же смесь всегда сильней!
Крещён я в год что и Ульянов, что подавался без изъянов:
С тобой мы знаем, кем, кому, и так же знаем: почему?
И говорю я это всем, А объяснить не знаю чем.
Я много старше чем назвался. Я с Приамом ведь встречался!
С сыном, с Гектором его, ой… и было ж то давно,
Я б о́ том времени сказал, как бунт Ахилла поддержал.
Как он богов тогда молил, чтоб враг его народ побил.
Да чтоб в том боги помогли, троянцы б греков посекли.
И чтоб пришёл Агамемнон, О помощи просил чтоб он!
Вот тут своё он и возьмёт… всу́чит… как и до́лжно, счёт.
И всё за девку, Брисеиду, вот так он вымещал обиду.
И тот дурак, забрал девицу, как в восполненье единицу.
Не помню чтоб с Агамемноном на пиршествах вино пивал,
Но вот с его отцом Атреем, в лесах оленя добывал.
И Нестору у Иордана, помог аркадцев разгромить,
Но после боя удалился, к Боспору мне пришлось спешить.
Калигулу я убеждал, да Сапожок мне не внимал,
Что надо мягше быть с людьми, а на вопросов ширины,
Смотреть бы, но и исходить, помягше к ним бы подходить.
Как мне сенатор утверждал, от скуки кесарь убивал.
И много позже Тохтамышу, пришлось однако помогать,
На поле помнится… Кучковом я бунтарей помог смирять.
Он сам тех бунтарей правитель, за помощью от них ушёл,
Да за бузу́ чтобы воздать им, уже как Тохтамыш пришёл.
Он хитрый был и сладил дело, Он знал немало языков,
Во многом преуспел умело, И обращал в друзей врагов.
С реформами не получалось, Он недовольных подстрекал,
Чужими правда всё руками, И чужаком их наказал.
Немало туч под синим небом, Своей дорогой пронеслось,
Мне о былом чего-то вспомнить Всегда бы что-нибудь нашлось.
Хоть в возрасте ж моём бывает… Заскоки всё преобладают,
Но всё ж ещё не маразматик, Тебе, ценнейший информатик.
Я ж Ною помогал в трудах Я строил с ним ковчег
Его крепил швартовые о каменистый брег.
Ковчег не плавал никогда Воды он не видал,
Ну, окромя, той что из туч, Что ветер пригонял.
.
Я вру, но вру как очевидец А эта ложь для всех свята!
Ведь очевидец не провидец И врёт он чаще для суда.
Сейчас я вру тебя же ради Чтоб ты, ПОЛЕЗНЫЙ ИДИОТ
Не лез туда, в политвитийстве, Куда пёс член свой не суёт!
Таких как ты в политзаделах Я видел перевидел, блядь,
Одним бы языки отрезать, Другим язык бы оторвать!
И всех в карьер, в каменоломню Зубилом камни там тесать
На хлеб и воду – вся кормёжка Но за кубы им, кошт давать!
Тьфу ты Госпиде свят божий Бес под крышу и в ребро
Видишь что со мной бывает Вишь как сдуру понесло.
Так вот пораскинешь мысли Ан… куда ни глянь раздрай
И никто призыв не слышит Хоть всех палкой в строй сгоняй.
И когда я всё успею Ты ж воров в ЦК собрал
И при красном партбилете Каждый что-то да украл.
Вот куда ты сука смотришь? Гнать из партии метлой
Всех кто в партию втесался Со своей пустой мошной.
Лезет в партию мошенник, Лезет в партию трепач,
Пустобрёх уже опасен, Но страшнее всё же рвач!
Вот куда ты… твою мать бы… Или сам по ходу вор?
Ты ж на всех один генсек нам И судья и прокурор!
Тут ещё народу страсти – Чипизация грозит
Кодировка поголовно – Кто за взломом уследит?
А вот твой код коль взломают И дадут команду – ПЕТЬ!
Запоёшь ведь – сучий потрох – Любо дорого смотреть!
.
Я старый конь, но верь мне ты Я не испорчу борозды
И всяк кто наш Пусть в деле нашем Хоть не глу́боко но пашет!
Что я пишу тебе строками Чтоб всё осталось между нами
Что есть на деле ты смекай, Да никому то не болтай.
Ты нам нужен, безусловно Чтоб вперёд идти нам ровно
Мы,
Все красные, Марксисты, Ленинисты, сталинисты.
Мы все болеем но бодримся, – Тобой надежда, Мы храбримся.
Мы все к абсурду на пути А ты нас всех туда веди.
Парадокс абсурда в том, что осуществляется
Как мечта больных умом Иногда сбывается.
Ты думай всё, Что думать сможешь К мысле́ той, Дурь на бред помножишь
Итог нам тот, звездой в пути К которой нам с тобой идти…
Нет, не с тобою, За… тобою!
Ты!
Путеводною звездою Нашей братии красной́
И вождь для тех всех, кто «больной»,
А как нам к власти вновь придти Урок у Ленина возьми.
Чтобы власть к рукам прибрать Надо больше обещать.
Ленин много обещал, Даже: землю он раздал,
Но как только власть урвал, Всё, что мог, то отобрал.
Он и инспирировал, И экспроприировал,
Но видно торопился, Так как подавился;
Интеллигенцию прогнал, И гимназистов пострелял,
Войну гражданскую разжёг, И пять милльёнов в ней посёк.
Бежать пришлось же самому, Из Питера в Москву,
Но прежде чем в неё удрать, – Финляндию пришлось списать.
Исследователь Арктики, На это не пошёл,
За что у стылых берегов, Он смерть свою нашёл.
И был Верховным признан он, Награды так же вешал он,
Воякам белой армии – Считая это правильным!
Всё белое движение отвешало наград
Приняв происходящее Не иначе как ад.
Мы больше всё ж навешали; Пообещав земли,
Свободы, братства, равенства – Дурачить мы могли!
Наш гений скрылся за стеной Кремлёвской цитадели –
Вагоны с продовольствием За ним тащить успели.
Россия не Швейцария, Не сытая Германия, –
Обязаности взятые, Там все прилежно чтут.
Боялся сдохнуть с голоду: Кому был нужен он?
Кормить же нас орёликов: Крестьянам не резон.
И Ленину не нравился Такой большой изьян,
И быстро быстро строил он Концлагерь для крестьян.
Огонь Антонов полыхнул Нас в этом деле подстегнул.
Подня́лись же крестьяне разом – Травили мы их гадов газом.
Тухачевский постарался Как с цепи тогда сорвался.
Заложники там нами брались Чтоб участники сдавались.
Посекли их беспощадно, Чтобы было неповадно, –
Красных власть не признавать, Нас марксистов отвергать.
.
Верь мне, мы с вождём, Не раз встречались,
Там где идейно заряжались.
А заряжались мы в маркскоме: В простонародии, в дурдоме.
В нём подзарядка примитивна Но в высшей мере эффективна.
В одну из наших встреч в маркскоме Он в первый час был словно в коме.
Неузнаваемо был тих Пока не внял, что средь своих.
Но после первых процедур Он снова тот же самодур.
Там процедуры тривиальны, Да результаты гениальны.
В маркскоме ходим мы углами А из-за них нас бьют мешками
Мокрыми тяжёлыми А будят там уколами.
Нам, маркскомовым клиентам Там вылавливать моменты;
От угла к углу ходить, Удары эти и ловить.
Чем сильней удар поймаешь Тем выше тебя поднимают,
А выловишь удар опасный Диплом получишь уже красный.
Я даж могу сказать; когда, Из-за какого вождь угла,
Отведал мокрого мешка – Казалось, что умрёт, тогда.
Его ударом отшвырнуло О стену крепко – шибануло, –
Главой о стенку, на пол сполз Чуть полежал потом пополз.
Глаза вдруг резко разбежались И также резко вдруг сбежались
И остались навсегда Злющей злого кабана.
Он на секунду отключился, Торквемадою включился.
Потом визжа скакал галопом И объявился мизантропом.
Режим в маркскоме не менялся И по сей день таким остался.
Кипят, бушуют страсти в нём Ну что ты хочешь, всё ж дурдом,
В нём горячо, вулкана кратер И он же нам всем Альма-матер.
Как желаешь так суди Мы ведь его выпускники.
В нём набирались мы сноровки В нём нам давали установку.
Все наши прошлые затеи В нём рождёные идеи.
.
Ведь реалисты мужики Их одурачить, помудри
Во всём до сути норовят Их очень трудно ставить в ряд
Коль хрип гнул на пашне – Для нас ты кулак!
А лодырь на печке – Бесправный батрак!
Когда ж проголодался Родной наш гегемон
В село на продразвёрстку, Был послан нами он.
Мы продотряды направляли, Разрешение давали:
В каждый дом мол заходи, Хлеб найдёшь в нём –
Забери!
Скажите, что излишки, Сбираете с дворов
Под эту фифти-фишку Сводили и коров.
Мы в том поднаторели В чём что разумели
Че́м всем было хуже Хоть и сидели в луже,
Тем лучше было нам Наперекор ветрам.
Иначе ведь и быть не может: То в планах всех твоих поможет!
Грабь награбленное.
Ленин
Чем мы хуже тех кто грабил Нынче же вот, наш черёд
Разбирайте, забирайте… Нам право то, – наш вождь даёт.
Суть марксизма-то ведь в том – Куда пришёл то есть твой дом
Ты разделяй и властвуй в нём – Так для марксизма всё путём.
Иди туда где хорошо! Всё забирай! Там всё твоё!
Правильней сказать: Всё наше, Потому что нам всё тащишь.
Мужика же окрестили Мы конечно в кулака,
И расчёт был очень верный Да притом на дурака.
Что на самом деле было, Знал тогда ведь мало кто,
Голодуха напирала, Ну а хлеб, – Это зерно.
И я конечно признаю Что мы опять пришли к вранью,
Да кругом ты посмотри Куда нам красным всем без лжи?
В чём ещё мы разумеем? Только врать то и умеем!
Ну вот к примеру: Для чего, Зарывал мужик зерно?
Он зерно в земле хранил По нужде, Он не дурил.
От беды лихой, Пожара. Что не вышло ему даром:
Так судить, Коль дом горит, Всё что может, то бежит!
Полыхали неба выше Те соломеные крыши –
Из сарая из избы Быстро ноги уноси!
Сам ты может убежал, И скоту сгореть не дал,
Когда ж подворье всё в огне, – Поздно думать о зерне!
Его уже ты не спасёшь, Его спасая пропадёшь.
Само оно не убежит Оно в том пламени сгорит.
И считай что ты пропал – Семена… твой капитал!
Будущее всей семьи Вот его в земле храни.
И хранил мужик от бед В земле зерно, И много лет.
И хранил он не для стада – Лишнего ж ему не надо.
Нас же это не тревожит Люмпен милый Ждать не может!
Наша ложь вперёд летит Мол кулак зерно гноит!!!
Хлеб народу не даёт! С голоду народ умрёт!
Горожане ж не поймут, Что хлеб – крестьянский пот, и труд.
(Когда б они, что понимали – вой́ны бы предотвращали.)
Кулак мол в удовольствие Их гноит довольствие!
И пустились продотряды Зарабатывать награды.
Я ж ответить не готов: Куда делся Подтелков
С ним пройдоха Кривошлыка; Может быть они убиты
Шашкой доброй казака,
Может просто они скрылись, Прихватив с собой добра,
Может быть они сбежали От позора и стыда?
Продразвёрстка если честно Всё ж грабиловкой была.
Их следов мы не сыскали Не такая уж беда,
Ведь средь нас таких героев, – Отворяй лишь ворота.
Нам продразвёрстки было мало В храм господень мы пришли,
Мы хоругви отобрали И иконы и кресты.
Драгоценности прибрали, Ох уж затряслись попы,
Мы из школы их прогнали Гнали всюду как могли.
Помню, помню я о том Славный был для них погром;
За него мы воевали, За него кровь проливали,
Чуждых нам происхожденьем, Вольных же своим сужденьем.
Мы гнали буржуев И капиталистов
Мы гнали эсеров как и анархистов
Но кулак всё ж вновь окреп Через старый добрый НЭП
Капитализм Ильич вернул Как голод всех нас припугнул
Но партократ не голодал Он только слухи распускал
От голода мол занемог Падает аж в обморо́к
Мол в Кремле недоедали С Лениным все голодали
Детям пайку отдавали Да раненым всё оставляли.
Но сказки те для пионеров Для которых мы примером.
Мы с издавна делили лбов На своих и на врагов
Так нам Ленин завещал И мой соратник это знал.
Не забирайся в эту глушь, Плюнь глубоко на эту чушь!
.
Помниться пошло с кружков. Кто Маркса знал? Кто он таков?
Сегодня коммуняк спроси: Карл Маркс, не Мордыхай Леви?
Охладит ответ твой пыл – Марксом – Федька Энгельс был!
Верно ль – нет? Не так уж важно, За марксизм чтоб шёл отважно,
И не важно за какой, Марксизм в учениях большой.
Ох, кружки – младые годы! Рождалась партия, но воды,
Раньше часу отошли, И роды выдались сухи.
Ну что за роды без воды? По плоду трещины пошли,
Не успев на свет родиться, Наш общий плод смог развалиться.
Полпартии поставить в ряд – Консервативным был их взгляд.
В консервативный ряд тот встал: Тот кто «труд освобождал»,
«Земли и воли» восхотел, Затеял «Чёрный передел»,
Когда в Европе угнездился, В любви к России «заискрился»,
В бутылке чёрной чёрна мышь, В мешке что ль шило утаишь?,
И проявилось; сей «народник», Всегда на деле был угодник,
Он в ПЕРВОЙ оборонцем стал, В атаки правда не бежал,
К единству звал он нас тогда, А ел с германского стола,
Он не был честен как Бурханов – Потому как был Плеханов.
Мы б большего достигли с вами, Но путался он под ногами.
Родили партию в сарае: Не стыдно нам – так как мы знаем,
Спасители всегда оттуда, Где корова, конь, верблюды,
Ненастну ночь пережидают, Под крышей просто отдыхают,
И мы пошли этим путём, Раз уж спасение несём.
Мы утверждаем дело зная – Спасёт всех партия сарая!
Мы не мути́м болотну воду, Поскольку ближе мы к народу!
Помни всякий и всегда, Я всегда лишь за тебя!
Официозом всех статей – Я за тебя… родной плебей!
Пока на выборах твой голос, Не уступает ни на волос,
И в длину, и в ширину,
Доктору, профессору, Не то что там асессору,
На современный лад внесём В жёсткий диск как навигатор,
Наш бред ему в сознание Как устный программатор.
Подставляйте плечи братцы, До власти мне б по ним добраться,
А там уж если доберусь, За лацка́ны ухвачусь,
Власть имущего в тот час, Вот тут бы поддержать вам нас.
Коль каждый будет одержим, Мы нашу цель осуществим!
Наверное я плохо спал, С того весь этот бред собрал.
.
Ты понял – я придурок старый! Но не с того марксист я ярый.
Не знаю что там Маркс писал, Я грудью за него стоял.
Так же как и в церкви поп, В поле не работать чтоб.
.
У нас помощник есть везде; Где красный есть, и СДП,
Соцьяло-демократия – Родная нам ведь шатия!
Она дала нам большевизм А он есть охлократия.
А охлократ есть охломост Грабитель он. Я буду прост.
Мы же все; Мы все марксисты, Говорливы и речисты.
Из нас коль слово кто возьмёт, Его же хрен кто в чём поймёт.
Мы коль рот свой открываем, Или всех разоблачаем,
Или горы обещаем,
Но на деле всегда дуля, Как поймут что вновь надули.
Ну где… скажи… в какой стране, Найди коль веришь сам себе…
Хотя б… пять лет было не так, Найдёшь, – сниму с себя пиджак!
Везде, повсюду брехуны, И врут точь так же как и мы!
Как было до, Будет вперёд. Мы ж делаем наоборот
Мы скажем ДА, Но будет НЕТ, И всем большой,большой, Привет!!!
Коль скажем НЕТ, То будет ДА, Кому какая в том беда!!!
Все краснофлагники такие В чём и где они другие?
Где суд, что правду б пестовал И истины закон,
Ужели инквизиции? Тогда закон смешон!.
Партийные амбиции Как волюшка народа
Хватило чтоб навечно всем Этого завода,
Как хозяин партии Он свёл её с ума
Он показал дорогу ей, И она пошла,
Управляемой стремниной Рукой конечно… дворянина.
Не самозванным, что «приплыл» Потомственным ведь Ленин был.
Всегда, подписывав прошенье, Указывал происхожденье.
Трепался ж всем, мол цель захвата – Диктаторство, пролёт-тарь-ята.
Мы при Брежневе жалели Неугодных всё терпели
Улыбались как могли Да диссидентов развели,
А всякий наш тот диссидент, Во всём Андропова агент.
Куда мы с тем придём, Не знали, Даже и не представляли.
Но прошлого не возвратить А надо было всех давить
Но сковырнём, Найдётся вага. Им на горе нам во благо.
Вот в чём ещё мы маху дали Волю Лёни не сполняли
Перед тем как он почил Очень он нас всех просил:
«Не глубоко́ мол хороните, Да лицом мол вниз ложите,
Чтоб вам же, Труд ваш облегчить, Чтоб меня вам не крутить.
Захотите ж откопать, И мне зад поцеловать»
Всё же дурни мы не вняли, Да ещё его роняли,
Когда гроб-то опускали, Как обычных закопали.
.
Вот помню как-то миссией, Я был с одной комиссией.
На предприятии хлопковом, В Средней Азии, не новом.
Там парторг милейший был, Парткомы лихо проводил.
С повесткой дня, И всё как надо, Комиссия была так рада.
Он выступал везде где мог. И с рядовыми был он строг.
Он нас возил на Чардару, Привёз и гетер… не одну.
Возил на Кирова-канал, Был говорлив и много знал.
Возил на праздник нас в Коканд, И к мавзолею в Самарканд.
Он завозил нас в Гулистан, Там был обед нам пышный дан.
Он в Дустлик наш эскорт отправил, А там такой концерт представил.
Да с джигитовкой на ослах, И даже с танцем на бровях.
В Чиназ узбекский нас доставил, По чапану обновы справил,
Арабской вязью крытые, Да золотом расшитые.
Хотел нам угодить пострел, По тюбетеечке одел.
Не бисером покрытые, А жемчугом расшитые.
И там известно стало всем, Имел любовниц он, гарем,
Что на служебной разъезжал, Дела лишь личные решал.
Купил дипломы своим детям, Продвинул в должности их этим.
Квартир нахапал и сдавал, Квартплату в свой карман он клал.
Он «Волги» часто покупал, Всё ж в очереди состоял.
Он в очереди был…того, По всей был – через одного!
Он двадцать лет парторгом был, А в партию-то не вступил.
Грехов на нёёёёёёёёём, Но не беда, Дадим билет, и даже два!
Тут важно то что я открыл: Ишак он, – Взносы не платил!
Не допускай такого впредь, За взносы крепко надо еть.
.
Да! А в тех краях тогда, Было́ «два брата-близнеца».
Шнайдер, иже с ним Бадингер, Не путайте с последним «Зингер».
Все бы, как они… «писали» Мы б коммунизм наш, Не просрали!
Они «писали» всё «вкрутую», Де солнце оковать вручную,
И догадались написать, Штукатурщиц огулять,
Всех подряд или же кряду, По седьмому их, разряду.
Я б никогда того не знал, – Но вот наряды проверял.
А невнимательным бы был, Их творчества бы не открыл.
А это ведь всем и работа, И о женщинах забота,
Каждый день, утром со старта, А не лишь, восьмого марта.
Так всем бы комбинировать Нужды нет и премировать.
А каб везде так и подряд, То кто б просил бы тех наград?
Ордена как и медали, На коленях б их видали.
И тут, что надо-то ещё, Объём работы налицо?!
Ведь солнце чтобы оковать, Да обручи те чтоб склепать,
Заклёпок главы потайные, Да клепания ручные.
Знай, В том труда – Всем на века. И Френкелю б в жизнь никогда
Позитивов – негативов Не разработать нормативов.
И, навались дружней ребята – Дуньки здесь – ваша зарплата!
«Собака», тут вскрылось, «зарыта», Да подлых ведь те два бандита,
В нарядах что всем «рисовали» Зарплату за то ж начисляли.
Я пробовал…, но не дано, Мне однозначно понять что,
За – штукатурщиц огулять – Зарплату можно получать!
Я внёс вопрос на рассмотренье, Мол «огулять» есть поощренье,
Для обеих из сторон, В любое время, а не в гон.
«Близнецов же не судить, Просто строго пожурить.
Начальству ж их – большой позор Где их партейный кругозор?!
А это вам не то же что Хоть неизвестно для чего.
.
За неделю до Парада, В сорок пятом, было надо,
В Челябинске я побывал, Большой я чин сопровождал.
Что я видел, не поверишь, Теперь же правда, – не проверишь.
Но было вот что, инвалид, Войны калека – святой вид.
На площади вокзальной: смел! Куплет крамольный громко пел,
Страдательно так завывал, Рука легка, я записал:
«Дымилась роща, под горою, А вместе с ней горел закат,
Нас оставалось, только трое, Из восемнадцати ребят.
Как много их, друзей хороших, Уложил Жуков в темноте,
У незнакомого посёлка, На безымянной высоте.
На кой нужна была, высотка, Её ведь обойти могли,
Но гнал нас Жуков, на высотку, Чтоб взяли мы её в штыки!
И полегло, ребят не мало, На той высотке, ни за что,
Вернуть ребят не смогут к жизни, Из наших всех, вождей никто!
Погнали нас, под пулемётом, В атаку на фашистский дзот,
Мы трупы пред, собой толкали, Ползком так двигались вперёд,
Косили пули, с двух, сторон нас, С фронтов враги, С тылов свои,
Вот потому-то батальоны, Большим числом, и полегли.
Геройству в жизни, всюду место, И каждый день, известно нам,
Нужно ж на фронте, повсеместно… Лишь генералам-дуракам.
И ради цели, власти верхней, Кого-то на́ смерть посылать,
Чтоб верхний хряк, мог свои цели, За чьи-то жизни достигать».
Калеке я сказал: – сбираю, Для кафедры моей, фольклор.
Понятно ж что он в те же сутки… Сам «охранял» тюрьмы забор.
И всех калек этой войны, Из закоулков всей страны,
Как из столиц всех регионов, Абсолютно всех районов,
В приюты всех «задвинули», Чтоб нас не «парафинили».
Так в газетах сообщали, А на деле расстреляли.
.
Не много ж нас туда добралось И иго то не состооялось.
Но принесли мы в русский край, Ответ на всё, но не замай!
Ты понял, что я был моголом Но не раскосым в два вершка,
А исполином за тот сажень, И половина в два плеча.
На Липице я Ярославу, Сказал: – забьют нас тут числом,
Нам не отбиться здесь ни шапкой, Ни даже княжеским седлом.
Пусть даже наш дружинник славен, Свирепостью того ж кнура́,
У Константина под рукою, На каждого три гончара,
Сапожников по-больше будет, И прочий люд сбежался к ним,
А он ответил: – ладно, будя! Вот как сойдёмся – поглядим.
Не захотел меня послушать, А я ему совет бы дал.
Чтобы до битвы образумел, И зад свой в горсточку собрал.
Но не желал Бог образуметь, Не захотел умишка дать,
И бился доблесно пока он, Устал мечом своим махать.
Я вовремя переоделся, Под кучей трупов скорняков,
А вылезши размялся ляпнув: Давайте мол без дураков!
Меня конечно новгородцы, Все приняли за своего,
Я им вскричал: вперёд! В атаку! Со мной не страшно ничего!
И ведь пошли, ох как рванули, Враз скрылись все за косогор,
Мне думается их потомки, В атаке этой до сих пор.
Ну нет им сил остановиться, И оглядеть самим себя,
Ещё тут бой не завершился Уж в плане новая война.
Вот сами бы да посчитали, Чтобы самим себе не врать,
Сколь раз смогли благополучно, Покоя, мира, избежать.
Не смог за ними я угнаться, Они ж за Ярославом,
Он так бежал, аль вспомнил финнов Убитых его правом.
Как я его тогда просил: Не будь же столь жесток!
За ними О́дин ведь придёт, Их настоящий Бог.
Но он же русский! Он же князь! И он христианин!
Забыл осоловелый прыщ, Что в мире не один.
Я знал куда сбёг Ярослав, И прямиком туда,
Мне Сва́рог в этом помогал От имени себя.
Творил делишки Ярослав, И Сварог был в досаде,
Случилось бы чтоб кто убил Мог думать о награде.
Разборки были, как же, помню. И Ярику пришлось сглотнуть,
Ведь Юрий стрелки переведши, Всё на него сумел спихнуть.
Элита-то не разбиралась, Виновника ей подавай!
Чтоб подходящий был: злодейств-то, На всех хватало – Разгребай!
Мстиславу я сказал: – геройствуй! Насколько правым себя мнишь,
Я подтвержу всё, что потребно, Не спотыкайся только лишь.
Споткнёшься ежели, любезный, Я не успею подпереть,
На твоей шее столько груза, Его же весь тебе переть.
Тебе Исус в том не помошник, Сварожича ты преда́л сам,
Исус – чужак, а вот Сварожич, Всегда служил твоим дедам.
Не понял слов моих Мстиславик, У Ярослава дочь забрал,
В итоге всех разборок я лишь, Его во всём всем поддержал.
Но было, я прекрасно помню, Я в денщиках его ходил,
По Анне милой-ненаглядной, Ужастно, горестно… хандрил
Я предложил ему проехать, С купцами – глянуть на юга.
Чтобы развеяться, встряхнуться, Поправить мятые бока.
Подумай сам: с кем он встречался? На этих самых там югах.
Ведь там уже был крепок властью, Причём достаточной, аллах.
Каков имама интерес к нам, Ему я князя представлял,
Исламу надо расширяться, Поможет тем кто б помогал.
Поддержит и поможет к власти, Угодному пройти-придти,
И аз воздать – захочет если, И в том поможет – попроси.
Отсыпь обидчикам по самый, Чтоб из ноздрей их потекло,
И Ярика на Калку с саблей, Уже с кривою принесло.
Он в русском войске в дни те не был, И летописец промолчал,
Где Ярослав все эти годы, В кой неизвестности пропал.
На Калку вышло русских войско, Его средь русских не нашли,
Из всех князей – один не вышел. Встать грудью за своя земли!
Но вышел он, встал пред князьями, Он за подставу им воздал.
Он в азиатских был доспехах: И кто б его там к них узнал?
Он знал как русские воюют, Он знал их слабые места,
Он их громил как то возможно, Особенно жены отца.
Я подстраховывал в сраженьи: Мой полк так с фланга надавил,
Что Мастиляб, не то что папу, Он имя своё позабыл.
Как с Липицы бежал когда-то, Толпою битый Ярослав,
Так с Калки побежал разбитый, Искуссно битый сам Мстислав.
Глаза от страха лоб подпёрли, Но направленье угадал,
Он нам помог топить бежавших, Тем что сам лодки порубал.
Он нам их сдал на расстерзанье, И времени хватило бы,
На переправу… тут и лодки, И тут же многие плоты.
Бежавших к берегу прижали, Тут Ярослав доспех свой снял,
Чтоб видел русский воин – Ярик, За Липицу всем аз воздал!
Вот так-то друг ты мой любезный, На этом Калки сказка вся,
Коль кто пересказать попросит, Скажу, что всё это брехня!
Скажу, что Ярослав во дни те, Когда на Калку враг пришёл,
Был занят новым испытаньем, Он строил паровой котёл!
А что ты думаешь – потребность, В таком котле уже была,
Осталось пораскинуть мо́зги И выдать печку на-гора.
Идеи-то всегда рождала Лишь только русская земля,
И прочие все, что-то могут, Хотя вообще-то ни фига!
Пока их русский не научит, Хотя бы тот же лапоть плесть,
Ну и соврать конечно тоже, То не хрен к нам с наукой лезть.
Во всём мы разберёмся сами! Мы в глубину веков глядим,
И будущего всякий крендель, Отчётливо мы разглядим.
Пример тому хороший – Ванга. Её не знал её сосед,
В радиусе километра, Предвидела ж нам сотню бед.
О них сказала после смерти, После того как померла,
Читать-писать хоть не умела, Предвидеть и без глаз могла.
Не безгранична ль глупость наша, Вернее умствувших людей,
Их одурачить всегда легче, Глупейшей изо всех идей.
Мстислав привёз дочь к Ярославу, Ему её сам навязал,
И пожалел, ох пожалел он, Что своим правом отбирал.
Пришёл наш день пошли мы с игом, На Русь пошли прямым путём,
Но цель была уже – Георгий! Искать, найти хоть днём с огнём.
Большого мастера по стрелкам, Умельца их переводить,
Найти, хоть спрячется в овраге, Найдя, за Липицу убить.
Когда он понял, что подходим, Он быстренько убрался в лес,
Ошибся парень – мы росли в нём. Степняк и в рощу б не полез.
Вот для того мы и наврали, Чтоб думал степняки идут,
От «степняка» все недоумки, Конечно в лес лишь побегут.
А там мы словно щука в море, Ей там простор, а нам в лесу,
Вот и попался брат Георгий И оказался на крюку,
Попёрся на свою заимку, А Ярослав его там ждал,
Увидев нас – как подавился. Но выдавил: вот так попал!
Я деликатно отошедши, С десятком малахаев сел,
И ждал пока мой час невольный, При Батьке-Ярике назрел.
.
Семнадцатый я вижу год, я вижу Зимний – Штурм идёт
Рабочий тащит пулемёт, сейчас дурак курок взведёт
Пальнёт в царя, пальнёт в господ А сам на Соловки пойдёт,
под красным флагом впереди, под пулемётом позади,
По бокам ЧК, овчарки. Их судьба пример нам яркий.
А говорил Львов, русский князь: – Наши партии все грязь,
Но победит, что беспощадней, плотоядней, кровожадней,
С ней революция к нам ахнет, всё портянками запахнет.
С ней будет пролетариат, участники и «пролетят».
И в самом деле ж «пролетели» в лагеря как «загремели»
В них почти ведь всех запёрли строй кровавый что подпёрли
Да собою укрепили. Все расстреляны ведь были.
Глянь на себя со стороны… коль сможешь ты… придурок!
Хоть врёшь, воруешь, гробишь ли, хоть ты в законе урок!
Хоть ты избранник массы Да! Но грязен коль душой.
В час смертный сам, себе ты суд, жестокий… над собой.
Как будешь сука подыхать? Надеешься, – легко?
Напрасно… не бывает так, чмо дохнет тяжело.
.
Сгинула держава в лету, Развалилась на куски,
Но герои её тута, Туточки её сыны.
Хоть Страны Советов нет – Герои здесь!
И их никто не сдержит спесь!
Ходят всё – кастрюлей грудь! Да всё медальками трясуть!
Герой – медальками сверкать, А вот Отчизну защищать!
Союзу все клялись служить, Да поспешали развалить.
За что им вручены награды? Сегодня дай – вновь будут рады!
Плевать на то что вытворяют, Коль за это награждают!
Уже Гражданской в награждали, А в ней своих ведь убивали!
В ней за убийство своего; Паёк, да орден, должность, всё:
Чем можно было подкупить, Чтоб свой… шёл своего убить!
Так героев и плодили, Они потом Союз сгубили.
Те что в том не помогали, В сторонке молча наблюдали.
Но ордена всё сберегают, Ко дню Победы начищают.
Чтоб блестело и светило, Как на нас с небес ярило!
.
Двадцатый век как ни суди, Всё ж век предательства и лжи.
Не только в аналитике, Но и в большой политике,
И потому в героях трус, Придурок в гениях загруз,
Лентяй – заслуженный работник, Убийца, киллер – лишь охотник,
Разбойник что всех огребёт, Народу волю вдруг несёт.
Свирепый хряк, мозгой увечный, К народу самый человечный,
Что к сибаритству вкус познаша, Конечно же он совесть наша.
Зубов что тайно глушит скрежет. С трибуны правду-матку «режет»,
Внутри, любой ревлюсьёнер, Лишь тупорылый бультерьер.
Он по делам палач народный, Но всем луч света небосводный.
Кто сам ни в чём ни что не знает, С верхов народ весь просвещает.
А тех что зла не замышляли, Тех на́ их суд и подставляли.
Но в их ряды как в переборки, Не примешать бы жертв разборки.
Внутрипартийных наших склок, Для них отдельный всем поло́к.
Не помещался каждый всё же, В прокрустово то, наше ложе,
С того одних укорочали, А других мы удлиняли.
Кого-то вверх, кого-то вниз, На голову,Какой каприз!
Для них, когда их поднимали, Кого-то ведь укорочали,
Когда ж часы их наступали, Их для других укорочали,
В стране, во внутренних делах, Но и вне, не на словах.
.
Вчера с бин Ладеном встречался, Уж год прошёл как он убит,
Но с тем кто это утверждает Он часто за столом сидит!
Меня зовут на эти встречи. Чтоб я там протоколы вёл
Я приглашенья принимаю, Ответственность того учёл.
Вопросов много там решают, Считай лет сорок будет уж,
Тяну старательно – раз взялся! За этот очень грубый гуж.
Пишу что скажут и как ляпнут, Без отступления в пардон
А внутренне смеюсь над каждым; Над врущим, верящим: смешон,
И тот и тот так низко пали, Из века в век в миру брехня,
И жить уже и дня не может, Без новой порции вранья..
.
Так что там было с Лениным., писалось. – сифилитик.
Но в Перестройку, а теперь, конечно аналитик.
О чём писали век назад? О чём всего полвека?
У «пишущих» «святая» цель: за нос взять человека.
О чём писали век назад? О чём сегодня пишут?
О том, на что хозяева всех демократов дышат.
О чём нам пишут тыщу лет? О всякой дребедени!
Чтоб нас от правды увести, по факту нашей лени,
Поверите иль нет на деле, мне наплевать на это…
Я памятую вывод… да, великого поэта.. :
«Меня обманывать не трудно, я сам обманываться рад!»
Да! Вырвал из контекста.. и? Ведь это сущий мат!
Не терпящих брехни не вижу,
В газете спрос когда в ней ложь!
И на неё читатель падок, и что… и что с него возьмёшь?
Итак везде по всей планете, повсюду на земле,
Спрос на ложь, потребность жаждой, о чужаках в брехне.
Исус от лжи не бережёт, молчал о Одиссее
Агамемноном не стащал, он сам такой скорее.
Исус молчал не упреждал, что нет сильней Амура
Исус сам слаб против него, – стрела ж из лука дура.
О чём писали век назад, о чём в прошлом году?
Ложь века нынче развенчали, вчерашнюю ж брехню,
Тоже в час свой развенчают, ну а как иначе!
Будет заданный итог к поставленной задаче!
Две бригады в этом деле, одна ложь сочиняет,
А вторая старую, успешно разгребает.
.
Чтоб их втянуть в нашу стихию, Расчёт на олигофрению,
И будет так коли всегда, Их, глубже в пять раз, чем твоя.
А это как уже мы знаем, Чем глубже тем дебил внушаем,
На олигофрении всё, По миру убеждение,
То есть на внушае́мости, Держится учение.
Всей религии все веры, Бред теорий всех в примеры,
Внушай что хочешь пеньтюху́, И дай команду дураку,
Учение Христа внуши, И меч стальной в руку вложи.
Как было уж так будет вновь, Покажет меч Христа любовь,
Меч в содружестве с огнём, Христианство ни при чём.
Оно к Христу лишь причаща, Чтоб быть опорою меча.
С марксизмом тоже, точно так, Песком пустынь набит рюкзак,
Поверившим в марксизм, грузи, И по кругу их гони.
Ты ж Маркса имя береги, То нам он Мордыхай Леви,
Другим чтоб мысль не пробуждать, Всем под немецким его знать.
Пусть под немецким его знают, И за марксизм немца ругают,
Используем тем немца имя, И выдоим его как вымя.
Дави на олигофрению, На внушаемость наддай,
Марксизм – светлейшее ученье, Истиной им подавай.
Им плебеям, им баранам, Как байки о Христе христьянам,
Не тот иль этот – в хрен заноза, У нас ведь есть ещё Спиноза,
Под койкой в мексиканской хате, Лева Троцкий на подхвате.
Как Исус он тож скиталец, Не распят, а всё ж страдалец,
Лёва выпросил себе, Сам ледорубом по башке,
А я ж его предупреждал, Но он кудрявый не внимал,
Распевал свои сопрано, Выпросилось в лоб погано.
Крепенький был ледоруб, А сам художник был не груб,
Тяпнул Лёву по башке, И большой привет тебе.
.
Любезный мой и верный друг, Не удивляйся если вдруг,
Передадут тебе привет, От тех кого на свете нет.
Лишь ты услышишь – Враз поймёшь, И мистикой не назовёшь.
Я сам уже немало лет Передавал другим привет.
От тех кого они знавали, Да вспоминать вот не желали.
По тем или иным причинам, Что рады бы отдать стремнинам,
Чтоб унесло их далеко! Но от себя сбежал ли кто?!
Посмотрел б ты на их лица! Им мерзавцам ль козыриться!
Одни, услышав столбенели, На несколько минут немели,
Замирали не дышали, Невнятное что-то мычали.
Другие – хари их свинные!
Тревожно щурились, сжимались, Глаза их страхом наполнялись.
Душою каждый трепетал, Как будто я не замечал.
Намётан глаз мой, ветерана, Враз распознаю я тирана,
Что следаком в тридцатых был, Медаль да орден заслужил,
За то что он своих пытал, К расстрельной яме подгонял,
Теперь он тоже ветеран, Он РОДИНУ стерёг – болван!
От плотников, да кузнецов, Кочегаров, пастухов.
И столько их умолотил, Судом их немцам всех «пришил»,
.
Степан Степаныч Жуков прав, В августе был, заявляв,
Слова те не должны пропасть: «Нам Родина – советска власть!»
Вот это есть наш человек, Он предан жизнью нам на век,
В селе Октябрьском живёт, Живёт надеется и ждёт.
Что снова к власти мы придём, На мавзолей с тобой взойдём.
Ему ж без разницы где пасть, Он дома там где красна власть.
По Марксу так оно ладком, Куда пришёл – то есть твой дом,
И всякий красный ведь такой, За красным флагом мы толпой.
Степан Степаныч фронт прошёл, И в партии покой обрёл,
Уверен был в завтрашнем дне, Желал успехов не себе,
Желал успех КПСС, Но кто-то на флагшток залез,
И сдёрнул наш кровавый стяг, Я бил в набат, мол не пустяк,
Ведь с этим в пропасть может пасть, И сгинуть там советска власть.
Степан Степанович был прав, В дни путча громко заявляв,
«Нам Родина – советска власть!» Его слогану не пропасть.
Но флаг сорвали, власть прогнали. У скольких Родину отняли.
Спасённый нами ёрнулся, Степан Степаныч вздёрнулся.
Детей своих смог обмануть, Как нам угодно сказануть.
Как нам угодно он изрёк, Себя же обмануть не смог.
Ушла б советска власть в Перу, Или в Намибию скажу,
Ушла б советска власть в Уганду – Он дальше вёл бы пропаганду!
Где закогтилась наша власть, Там Родина нам! Вот так страсть!
А тут советску власть прогнали, Т.е. Родину отняли!
Политубежища нигде… Не дали ей по всей Земле.
Пятнадцать лет ждал возвращенья, Но не дождался утешенья.
Преданнейший наш товарищ, Он прошёл путём пожарищ.
Знамя Ленина пронёс, А демократии не снёс!
Он посулил: на то б ссылаться, Немцам из села убраться.
Слова его весомы были, Хоть немцы там сто лет и жили.
Прислушались в его словам, И дали старт своим ногам.
Живут по всей Германии Есть даже в Померании,
Оставив Hoffental ему, Бойцу Степан Степанычу!
Без них же вот, но не сначала, Его душа видать скучала.
Повесился наш славный воин. Всю жизнь Героя был достоин!
Без немцев, их там много было, В нём ненависти поубыло,
А к ним же он всегда был строг, Но жить без них совсем не смог,
И вот печальный результат, Запомни это братец-хват.
.
Году так в семьдесят втором А может годом позже
Сподобился Гесс отпуск взять Мы очень осторожно,
Ну вообщем сел я за него Ведь мы весьма похожи
Да вот не всё решили всё ж Паскудны наши рожи.
Мы не учли беду войны Ведь оставляет след
Коль не убит, но ранен был Без шрама слова нет.
На Первой мировой и я, Гнал палкою в атаку.
Таких как Гесс с Чапаевым, За трон как забияку.
Не всё мы знаем, я не знал, Что Гесс был вроде ранен.
Не знаю где, не знаю как, Но после оболванен.
Итак, Гесс в отпуск отвалил, Я за него сидел
А тут осмотр, врач пришёл, Меня и осмотрел.
Значения я не придал, Обычности рутина.
Да врач тот Гесса лично знал, – Утробная мякина.
Да, он знал о шрамах Гесса, А все администрации
В суете своей обычной Что ни день в прострации.
И не думала, что дохтур Подлежал допросу,
И ведь он, бывалый шприц Избежал разносу.
Вообщем лопухнулись мы, Врач чрез много лет,
Заявил в своём кругу: А Гесса в тюрьме нет!
Кто ж в ней умер? Или кто всё ж был в тюрьме повешен?
Нет ответа на вопрос, и шок мой безутешен.
.
Запа́сный пулемётный полк, Знал в дармоедстве знатный толк,
Страну, что их, свиней, кормила, Шпана пулемётная не защитила,
А в двадцать первом, Кронштадт получил,
То что в семнадцатом он заслужил.
Он цитаделью, в семнадцатом, верной, Ленину стал, и при чём, самой первой.
Матросик гоголем ходил, Когда нас к власти проводил,
А нашу власть когда познал, Прозрел мерзавец и восстал.
Восстал Кронштадт и был не рад! «Нас водила молодость
В сабельный походНас бросала молодось На кронштадский лёд».
Бросала нас, а лёг Кронштадт… И не один, легло ж с ним в ряд….
.
Фронты оставив, Эскадроны, И беговые батальоны,
Петроград весь наводнили – Революцию свершили!
И их никто… пока что вот, Предателями не зовёт!
С фронтов бежавшие, они, В героях всё, для всей страны!
Находка пропаганды красной, На подстрекательство горластой.
Героями в тылах ходили, Опорой проходимцам были.
Интеллигенция болтлива: Долой цензуру, директивы,
Нам лишь нужна от всех свобода, Доступ к плодам, трудов народа!
А быть свободным ли ему? Уж не ответить самому!
Что он желает и хотит, Интеллигенция решит!
Свобод без пределов, народу, – Полной свободой лишь сброду.
.
Я в день этот, не в России Но из дальней стороны,
Я скажу что Мать-Россия Не растратила умы.
Что король без окруженья? Он ведь то же, что оно,
Заправляет окруженьем, Окруженья ж большинство.
Только дурень с перепугу, Коль мешком из-за угла,
Мокрым, крепко в лик получит, Двинет против большинства.
Как спасти от волокиты, Лапидарнейший вопрос,
Чтоб ответ давал чиновник, По́ ветру́ держа свой нос?
Чтобы он и заикаться, О какой-то мзде не смел,
Упаси Господь бояться, Чтоб закон над ним довлел.
.
Страну конечно, с мёртвой точки, Сдвинуть не вопрос,
Напрячься правда надо чтобы, Стронулся тот воз.
Внутреннюю обстановку, К лучшему бы изменить,
Чтоб людей к труду с желаньем, Откровенным приобщить.
Не помощник в этом деле Покупной где-то, диплом,
И недопустимо чтобы Блат был выше чем нарком.
Как яблоко от яблони – Недалеко падёт,
Так взяточника дочь иль сын – Такой же точно плод.
Конечно исключения Должны мы допустить,
Но в общей массе всё же так, Тут нечего мудрить.
.
Конструктору чертёж чертить. А гайки кто будет крутить?
С того нужны ГПТУ, А также и СПТУ.
Слесарный не престижен труд, Артистам славу всё поют!
Сцены им предоставляют, Ордена им надевают.
Мораль бы надо изменить И кое-что искоренить.
А так… колба́сы уплетаем – Колбасником же оскорбляем.
Мышка всё соломку точит А и то сношаться хочет,
Чрез их соломенный дебут Их поколения грядут,
А человек ест ветчину, Сыры там разные, икру.
По пять раз в день сношается, Да вот неразмножается.
Ну и кого звать ПТУ, Тем более в СПТУ.
Кому нужон крестьянский труд, В стране ж за труд тот осмеют!
В России ж град селу не ровня, Чтоб оскорбить, скажи: дярёвня!
.
Не пахарь что в полях с утра, Богема – образец труда!
В весенне-пахотный сезон На поле губернатор:
Сам взрежет плугом первый пласт – Тогда он триумфатор!
В каком ужасном сне такое, Может нам присниться?
Горожанин – бела кость! Села он сторониться.
В России град селу не ровня, Чтоб оскорбить, скажи: дярёвня!
Не весело в деревне жить, Коль эти бредни не изжить.
Как России возродиться, Без кулацкого села?
Ведь кулак был работяга, Это знала вся страна.
Но в угоду красной власти, Надо было слух пустить,
Что кулак де, был мерзавец, Хлеб растил, чтобы сгноить.
При таком плохом раскладе, Как к работе приступать,
Кто с такою установкой, Будет сеять и пахать?
Надо что-то и с моралью, И историей решать,
Поднимать село без правды – Его снова надорвать.
Слишком много в одном веке, На Россию перемен,
Вывернули руки, душу, Глупость возвели взамен.
Как спасти от волокиты, Лапидарнейший вопрос,
Чтоб ответ давал чиновник, По ветру держа свой нос?
Чтобы он и заикаться, О какой-то мзде не смел,
Упаси Господь бояться, Чтоб закон над ним довлел.
.
Есть ещё один вопрос, По миру не решённый,
Всеми демократами, Он тоже обойдённый.
Плательщика налогов бы Наградой отмечать,
Уплату всех налогов бы, Медалью поощрять.
А так как есть: вносить в казну – Он вроде как обязан,
А генерал, весь в орденах, К казне этой привязан.
Да знаю я что я, трепло, И шут с сей писаниной,
Медведева прочёл статью, И понесло стремниной.
Но на кого же президент, В том может опереться?
Кто помошником ему Делом загореться?
Опорой может быть ли то, Что сопротивляется?
На губке ведь провалишься, На сколь она сжимается.
На голос президента маю Здравые откликнутся,
Хоть он зовёт в трудах потеть, А с этим тяжко свыкнуться.
Желающих всегда полно Расчесть нормы наряда,
Как и желающих носить В кармане ключ от склада.
В полях за плугом походить С весенней борозды
Сегодня не пойдут ни графы, Ни новые попы.
Пусть за статьёй, вопросов, жуть – Вперёд Россия, в добрый путь!
Да в благородном рвении, И в нужном направлении
.
Народ готов митинговать, Но не готов страну поднять.
Ну где горящие желаньем, Прилежнейшим своим стараньем,
Готовые в труде потеть Чтоб им себя обуть, одеть.
Да! Президент зовёт трудиться. Экран зовёт пред ним садится.
Предлагает любоваться, Предлагает восхищаться,
Артистами, минорами, Звездой и ухажорами.
Подносит образцом танцоров, Дурача всех ширью просторов,
Зовёт: сбирай мой друг багаж, Вперёд – на зарубежный пляж!
К труду экран нас не зовёт, Он манит в кресло и поёт.
Начинает песнь с приветом, Завершает же фальцетом.
Он совращает весь народ, К красивой жизни он зовёт.
И с позволения властей, Он нагоняет жуть страстей.
Не пахарь что в полях с утра, Богема – образец труда!
Когда-то в каждом был совок, Теперь из глаз глядит сачок.
Теперь из глаз глядит в вас вор, И активист несущий вздор,
С ним ухарь тоже, в вас глядит И правдолюбец что смердит.
Вот, положение вещей Подменой вящих ценностей.
Прочёл Медведева статью, Увидел в ней призыв к труду.
Но труд как таковой везде Не престижен по стране.
Кто где похвалит хлебопёка? И пахарь в поле – недотёпа!
Колбасы смачно уплетаем – Колбасником же оскорбляем.
От земли всех отлучили, К лёгкой жизни вкус привили.
Чтоб крестьянин состоялся В борозду прадед вгрызался.
Пахарь – в поле и в навозе Кадровым он был в колхозе.
Меняя к трактору плуга Он знал что, не его земля.
В России град селу не ровня, Чтоб оскорбить, скажи: дярёвня!
Итак, представьте, по сю пору, На экране больше вору,
Места, почести и славы, Граду жизнь села, забавы.
Разглагольствует, чуть что: У вас в деревне всё своё!
Ты за своим тем походи, Вспаши, да сена накоси.
Вот судьбина президента, Звать народ на труд как в бой,
И руки ж выросли где надо, И всё в порядке ж с головой.
Всё вопросы – где ответы? Проедается сырьё,
Безобразие сплошное, Казусы всё на лицо.
Отработал работяга, А зарплату получить,
Если Путин не приедет: Можешь надолго забыть.
Ну и кто скажи на милость, Развернув лист чертежа,
Встанет в трудовую вахту У токарного станка?
Кто заставит банк работать, А не пенку с вкладов драть,
В банке взявшего кредиты, Как заставить возвращать?
Где в России дисциплина? Ухарство там правит бал!
Кто там должен иль обязан? Нет таких там: я б сказал.
Сложно будет президенту Прививать любовь к труду…
В итоге всех экспериментов, Охладел народ к нему.
Отражение.
Кладка стен Кремля прозрачна, Но наружу, однозначно.
Смотреть оттуда, изнутри, Так видно всех, всё по Руси,
А вот вовнутрь посмотреть, Лишь кладь кирпичную узреть.
Открытость власти на Руси – Толста стена, всё кирпичи!
Народ не видит власть годами, За кремлёвскими вратами.
Кремлян увидеть можно вне, Бывает, выйдут, по нужде.
С народом те, подметил сват, Чере́з стену́ всё говорят.
Когда ж прижмёт вопросец острый, Оттуда слышно: братья, сёстры!
Многострадальный наш народ, Ложися грудею на дот!
Тут дотов развелось – не счесть! И в самый раз на них вам лезть.
Вам мужество тем проявить, Врага геройством устрашить.
Из-за стены мой дорогой, Всегда мы слышим зов на бой.
Врага весною добиваем, И снова в бой, но с урожаем.
Чуток не так: за урожай, Хоть скирды в дождь,
Есть план –сметай! К зиме же брали всех на понт:
Животноводство, тоже фронт!
И фронт причём он был ударный, Для горожан пусть был угарный.
А вот весь сельский молодняк, Наш комсомол грёб надурняк.
Путёвку в зубы и давай, Иди надои поднимай,
В карман словцо приветное, С ним в будущее, светлое.
Ой сколько их туда ушло … Вернувшихся пока ещё …
Ни одного я не видал, И от других я не слыхал,
Ну хоть бы в отпуск появились, Мы б информацией разжились.
.
Минули вроде бы те дни, Но вновь призывы слышим мы.
Кремлёвский снова слышим зов, Но я на дот лечь не готов.
И ни причём тут мой испуг, Мне нынче просто недосуг.
Вопросов тут невпроворот, И новый вождь опять зовёт.
Ну же его, надоело, Что ему опять приспело?
Не понять куда зовёт, Но ясно из каких ворот.
Хотя быть может это рёв, А может всё же это зов.
Коротенькое это НО, Вот уж произнесено,
Может быть и не для нас, Но целых восемнадцать раз.
А лингвинист предупреждает, НО… вперёд нас не пускает.
Коль его употреблять, Кого-то просто осаждать.
Девять раз сказал КОНЕЧНО, Слово ж то никто поспешно,
В суете не говорит, Себе он им лишь навредит.
Если б он сказал ОДНАКО, Слово ж это лишь двояко,
Им, или команду дал, Или пендель придержал.
И поди тут разбери: Куда зовут из-за стены?
Целью зов мне непонятен, Голос я скажу невнятен.
И даю себе совет – Правовой-то базы нет!
Есть статьи дуриловки От первой учредиловки!
Если б я был президентом, Я б удрал с престола!
Александр Первый так, Сбежал от произвола.
Четверых ведь из восьми, Царей Руси… убили.
Стариков тут написал: Петра де, отравили!
Александр Третий, странно, Очень, умирал.
Перед этим поварёнок, С кухни дёру дал.
И откликнись на царёво, вот, Мероприятие,
А натолкнётся, он, сам вдруг, На чьё-то неприятие.
Ельцин Бушу позвонил, Из пущи – отчитался!
Сам ли в холуи ему, Боря нанимался?
Иль тогда ему Джордж Буш, Развалить велел Союз?
А быть может не велел, Просто Борька так хотел?
Чтобы выжить Горбачёва! Конкуренция не нова.
И Михал Сергеич звал, Сколь программ он начинал.
Их бы все осуществил, Так коммунизм уже бы был.
Горбачёв нам говорил, Чего хотел, и что сулил.
Медведев много написал, Но ничего нам не сказал.
И не понять чего он хочет, Не понять о чём хлопочет.
Я смог-таки одно узреть, Кого-то надо одолеть!
Ура! Ура! У нас есть враг! К плечу плечо и твёрже шаг.
.
Соседа внук службу несёт В той области где бой идёт.
Поверил б Коба? Нет! Едва ли. Грузины лупят по Цхинвали!
Внук офицер, всё видал И как сержант рапОрт писал.
«Утренний рапорт генералисимусу.
Товарищ Сталин! В час обычный,
Я дежурство принимал В это время Саакака,
Мир о мире заверял. Я от дел не отвлекался
Всю бытовку осмотрел Где обычно байки травит
Каптенаримус-пострел. Даже интересовался
О чём шутят «старики» Саакака речь закончил,
И скомандовал вдруг: ПЛИ!!! И стволы заговорили,
По Цхинвали: Свой на свой!
Старшина тут в изготовку Дал команду: РОТА В БОЙ!!!
Враз поднялись миротворцы – Разобрались что по чём.
И ответили в Сакаку Изо всех стволов огнём.
Товарищ Сталин, Вы б видали, Как сакакавцы бежали
Оставив Гори Ваш тому, Кого подставили врагу.
В друзьях теперь амырыканцы! С того бежали как засланцы!
Вы обращались: братья, сёстры! У Саакаки зубки остры,
Но корни их … Известен продолженья штрих
Народ Ваш плачется! Кому? Торговцу скальпами! Ему!
Пусть дядя Сэм с катушек спрыгнув С тем слюни ярости изрыгнув
Готов принять весь Ваш народ В бандюжий свой же оборот.
Но Вам ли Коба не понять: На публику мастак играть.
Ну ничего, попузырится, На большее он не решится.
Понты ж дороже доллара Известно всем давно
А золота в том долларе Всенуль плюс ничего.
Да Нато сильно подкачало, Это и конца начало.
Саакаке-то скрижали В руки члены Нато дали.
А у них позыв един – Мы демократы как один.
Гусеницами по детям! Кто за рычагами?
Танки детям мир несли! Бубнят там, за буграми.
Именно таким орлам Броня на место в Нато!
Приоткройте-ка окно В ваш дом пришлют гранату.
Сколь стыда – столь совести! И как ни посмотри
Но приучили там своих К продукту индустрии лжи!
Товарищ Сталин! С Ваших высот, Конечно же виднее.
Как грузинам с Какой быть? Совет им Ваш важнее.
А то все эти Райсы-Буши Грузин приучат бить баклуши!
На всех рычать, о всём стонать, Да прочей ерундой страдать.
Назрел вопрос! Уж в холуи, Спешат под Нато и хохлы.
И прочи моськи как всегда Не сняв обносок холуя
Удумавши пустой главой Спешат смешить весь мир честной.
Дежурный по литчасти.»
Я думаю о том сержанте Как будущего нам гаранте
Младейшее ведь поколенье Обстоятельств что ль стеченье
Он думает лучше меня, Тем наша теза спасена.
.
Сосед коль чей-то сука. То суки все кругом,
Нас к этому приводит, Равенство во всём
Не делят нас ни титулы, И даже не чины,
Один коль сволочь подлая, – То все ему равны.
Поэтому дружок смекай, О равенстве ты лишь болтай,
И помни эта чепуха, Недостижима никогда,
Но байку эту любит быдло, Нам она уже обрыдла.
Но быдло на неё клюёт, А наших от неё уж рвёт,
С того на равных с дворянином, Номенклатурщик нижний чином.
А члены партии твои, Гильдий первых холуи!
Но через них мы днём с огнём. Куда хотим народ ведём!
И свет им солнца как хотим, Коптилкой нашею затмим.
.
У графьёв Гагариных, мой дед – В дворниках был тридцать лет.
Хорошо отмечен был. – Дворянский титул получил.
Дворяни́н я по рожденью. Но я, за пролетарий.
Чтоб все пролетарии, Низко пролетали.
Мне мой титул возвращай, Иль хватил я через край?
Тьфу ты! Звон всех побрякушек. «Спрыгнул я опять с катушек».
Плюнь на всё что я сказал – Как до того я подмечал.
Я отсюда, с первой строчки, Выполняя твой заказ,
Говорю, в подборе темы, Ты как был, так и, горазд.
Прочитал письмо царёво, Посмотрел со стороны,
Все заметки твои друг мой, Будут мною учтены.
Сто семнадцать раз я в прошлом, Написал как ты просил
Думаю что и на сей раз, Стопроцентно угодил.
Господину президенту, Прочитав статью скажу,
Что её я обещалко-откровенной нахожу
Дочери твоей, Настюхе, Передай большой привет,
Помнишь, я, чтоб угодить ей, Изуродовал куплет.
Пусть не сердиться, Я слово, по заказу перегнул,
Но теперь куплет-страдалец, В прежний вид я всё ж вернул.
.
Россию, мы, большевики, В ту ночьку победить смогли,
Но без грохота и звона, Убив часть баб из батальона.
Сначала мы их отпустили, Напившись, их потом ловили,
Насиловали, убивали, И из окон их бросали.
Пред этим Ленин было сник, После грим смыл, снял парик,
Сбылась тогда его мечта, – Разграбить в Зимнем погреба.
Растащить запас вина, Прихватить окорока,
Чтоб шантрапу всю напоить, Власть помогла что, захватить,
Осталось приложить старание, Всё развалить до основания,
Чтоб и державу развалить, Ряды свои тем укрепить!
Не митинговым глупым воем, А узаконенным разбоем!
.
– Как кто-то может быть марксистом, Когда Карл Маркс им не был сам?
Ну а имя немца что же, Вот зачем, конкретно вам?
– Немец, перец, колбаса, Жарена картошка!
Думали б вы иногда, Ну хотя б немножко.
С немца ж можно много взять, Его не сложно подставлять,
А чтобы оправдаться он – Полезет ведь из кожи вон!
Вот в тот момент нам не зевать Да поактивней загребать.
И мы наш план осуществили Да Старикова вы родили!
А он всеушлейший пострел Наш план до корня разглядел.
Семанов и Буровский тоже, Скуксились о нашей роже,
Да и Мухин, тот же Ригг, Каждый своего достиг.
.
Да конечно, сгоряча мы, Дров всё ж наломали,
Но другого мы пути, Все тогда не знали.
Постреляли, может лишку, В душу то не глянешь,
Мы ведь соцодемократы, Нас легко обманешь.
Придут другие коммунисты, Чтоб ответ всем дать,
И пришли, не захотели ж, Ответ за нас держать.
И к шутам, всё, что мы кровью, На костях создали,
В одночасье, походя, Веселясь сломали.
Революция возможна, И без промедления,
Если ей ни в чём не будет, Властей сопротивления.
И если не поможет ей, Предательство верхов,
То под задницу твою, Не будет трон готов.
Каким бы ни был старый строй, Но он не рухнет сам собой,
В ЦК всё это понимали, С того всем землю обещали.
Верь, в С-Д, нам все свои, О́ни же наши форпосты.
Одного мы с ними корня, «Шлёпает» одна нас «шорня»,
Мы лишь их стадию прошли, Они же в ней ещё в пути.
Все они агенты наши, Все для нас заводят кваши.
Маркс ненавидел так сильно, как мог,
Как правило, тех, что всегда без сапог.
А Ленин, родной мой, уже всех подряд
Но пуще крестьян, ведь буржуя родят.
Безмозглая интеллигенция, Забыла быстро проминенцию,
Драгоценности таскала, На хлеб насущный всё меняла.
В доме от театра справа, Во дворе сортир,
В нём сдать золото на хлеб, И устроить пир.
И девочек на хлеб меняли, С офицершами мы спали,
Всё благородье забывалось За хлеб под нас враз подстилалось.
Мы этим мелко промышляли Когда мы в добреньких играли.
.
Конкретный ясный договор, Сулит нам явно перебор.
Я деликатно отошедши, С десятком малахаев сел.
И ждал, пока момент удобный, Для дела моего назрел.
Когда то было уж не помню И что там было позабыл
О чём я, Госпиде, о чём же, а… вспомнил… я ж тогда приплыл
Что началось: куда засранцам, С «Америка американцам!»
Не миновать миру войны, Пока в политике скоты,
Соседей друг на друга травят, И поджигателей же славят.
И ты родной как ни смотри, Но ты большой пособник лжи,
Тем что мало́й не развенчал, Тем ты огромной помогал.
По трупам при в трон президентский, Я помогу – шуруй вперёд!
И пусть какой-нибудь диктатор, Откроет свой вонючий рот.
Подавится своим обрубком, Руки́, а нет, тогда ноги,
Чрез выборы… по демократски, Как Джорджик Буш во власть и при.
В одиночку из трясины, шансов я не вижу, нет.
А всей партией поддержим с тем во власть тебе билет.
Слишком много вседебилов В наши горестные дни
Занимают не по праву Государственны посты.
Ну а ты, чего раззявил, Свою варежку, мудак,
Ты не вседебил, мы знаем, Ты обычнейший дурак.
Не суй свой штуцер мил дружок, Куда тебя не просят.
Таких как ты, в политике, На время лишь возносят.
Так… чтобы лишь использовать, Ну… как презерватив,
Твоих же… в поколениях, И смачно… обдурив.
Ты ж понял, что я идиот Но не на госпосту
Пожалуйся начальнику Когда я пост займу,
А так, как частное лицо Могу и заблуждаться
По фактам, что я приводил Могу и ошибаться,
И ведь архивы для того Бывает подчищаются,
Лишь потому что кое-что В деталях забывается.
Как Брымзин избивал попа,… Ещё где прочитаешь,
Тот Брымзин сын народа? Да! Народ как называешь?
Ну да, ну да, зовём его И пишем: Богоносец!
Его соседей отчего-то, Прохватил поносец!
А что же поп, ведь Бог при нём? Да вот. Не помогал!
Когда тот Брымзин сапогом, На тот свет отправлял.
Однополчане с Брымзиным, Ну да, под образами
Согнули вдвое попадью, И хором огуляли.
Ну в ком ещё столь мужества, Чтоб раненых добить,
Своих конечно, чьих ещё, То красным надо быть!
Для нацинализации Контору мы сожгли.
Колхоза куш дохода нам, Колхозник, докажи.
Бухгалтерша Галинушка Бумаги разложила,
А подпалить, кому, найдём Таких повсюду было!
Сгорел колхозный каравай С конторою колхозной,
Что был советской власти всё ж Болячкою занозной.
.
Как мы выглядели бы, Если б не было войны?
Если б Гитлер не напал, В друзьях его б я состоял!
Было бы в друзьях СС, Политбюро КПСС.
Всё в друзьях бы состояли, Если б немцы не напали!
Спасли… лицо наше… напав, В нашу сторону стреляв.
Ты там милай не сопи, спокойно, ровненько дыши,
Рисуйся видом безмятежным, покажи себя прилежным.
Может быть поверит кто… не все же знают, про нас всё.
Зачем мы врали про Никиту? Затем, зачем и ныне врём,
Что ни полено, так два уха, профессор в паре с чурбаком.
И что, не понял ты ещё… Я ж откровенное трепло,
В политике таких как я… Конечно всех нас до фуя.
Коль ты вспотел то вытри лобик: Ты ж не устал как старый Бобик?
А мне представь вот предстоит – Дело делать, а не вид.
Кто, задавая мне урок, Довёл до агрессивных строк?
А что касается тебя, Марксист ты мой облупленный
Запомни, соцьё-демократ От корня был подкупленный.
Туманный Альбион не зря, Спектакль отыграл,
Великую княжну, одну, В природственники взял.
И всё на том, но ни одной, Принцессы в Русь не выдал!
Ну кто же пустит дочь свою, Да в безвозвратно к быдлам?
Да конечно, сгоряча мы, Дров всё ж наломали,
Но другого мы пути, Все тогда не знали.
Постреляли, может лишку, В душу то не глянешь,
Мы ведь соцодемократы, Нас легко обманешь.
Придут другие коммунисты, Чтоб ответ всем дать,
И пришли, не захотели ж, Ответ за нас держать.
И к шутам, всё, что мы кровью, На костях создали,
В одночасье, походя, Веселясь сломали.

.